Вот уже пару недель участники «тандема» не покидают трибун. Они подводят итоги, говорят об успехах, строят планы на будущее, обещая не щадить себя, чтобы сделать это будущее еще более светлым.
Самое забавное в этом марафоне – трансформация оценок, которые дает наш будущий премьер нынешнему состоянию экономики. Выступал он первым – на заседании «Открытого правительства» в Сколково, где ужасался тому (обнародованному уже год назад Ольгой Романовой) факту, что каждый шестой российский предприниматель привлекался за последние десять лет к суду.
«Я звонил в правоохранительные ведомства, чтобы понять — это правда или нет. Потому что если это правда, то это катастрофа. Но у меня все-таки ощущение, что эта цифра несколько виртуальная», — сокрушался «действующий» (написать это слово без кавычек рука не поднимается) президент. Что Медведеву ответили в «органах», непосредственно ему как президенту подчиняющимся, он, к сожалению, не сказал. Хотя, судя по тому, что опирается он до сих пор на «ощущение», ничего конкретного на другом конце провода не прозвучало.
Тогда же Медведев признал и тот факт, что «мы проиграли юрисдикционную войну», и то, что проигрываем «борьбу за человека».
А на следующей после Медведева день в Думе блистал президент избранный, дохаживающий последние часы в премьерском ранге. Говорил все больше об успехах на ниве борьбы с мировым кризисом и амбициозных планах. И вот уже снова будущий премьер Медведев на трибуне — на заседании Госсовета. Тут он уже разве что не цитирует старшего коллегу: «Я напомню, что в этом году у нас самая низкая инфляция в современной российской истории. За последние 12 месяцев — 4%. Это реально уже очень хороший результат. А в прошлом году ее уровень превысил 6%, что тоже неплохо. Нашей задачей остается последовательное снижение инфляции из года в год… Уровень безработицы в I квартале текущего года — около 6,5%. Ровно таким же он был четыре года назад, до начала глобального экономического кризиса. Также полностью восстановлен докризисный уровень товаров и услуг. А средние темпы развития экономики стабилизировались в районе 4%. Это очень достойный показатель среди крупнейших экономик мира».
Путин тоже не отставал: «Напомню для сравнения: рост экономики США составил 1,7%, в еврозоне — 1,5%, в Индии — 7,4%, в Китае — 9,2%, в России — 4,3%, и это третий показатель в мире среди крупных экономик». Говорил он, кстати, и об инфляции, и о безработице.
Все это, конечно, правда, и вполне можно было бы гордиться, если бы речь шла не о крупнейшей в мире стране по добыче нефти. И если бы для сравнения были выбраны крупнейшие в мире импортеры нефти, которые, в отличие от России, от роста цен на сырье отнюдь не выигрывают. А также если не принимать во внимание тот простой факт, что в прошлом году среднегодовая цена на нефть поставила абсолютный рекорд, достигнув почти 110 долларов за баррель и превысив на 40% (!) показатель 2010 года.
Итак, при 40-процентном росте нефти экономика страны, так сильно зависимой от экспорта этого сырья (о чем при всяком удобном и неудобном случае напоминает Медведев), сумела выдавить из себя 4% прироста ВВП. А еще из страны, несмотря на все нефтяные рекорды и успехи президента и правительства, панически бегут инвесторы. За прошлый год отток капитала превысил 80 миллиардов долларов, уступив лишь показателю, зафиксированному на пике кризиса. В первом квартале этого года бегство капиталов продолжилось, составив за четверть года более 35 миллиардов долларов.
Впрочем, все это вещи очевидные, о которых и участники «тандема» нет-нет, да и вспомнят, обещая вылечить инвестиционный климат в стране и возвести на пьедестал частного предпринимателя. Но есть и другая, менее очевидная, но еще более неприятная тенденция.
Говоря о том, что российская экономика полностью восстановилась и вернулась к докризисному состоянию, Путин и Медведев имеют ввиду размер ВВП, но не учитывают, что перед кризисом главной «головной болью» экономистов был перегрев российской экономики, выражавшийся в острой конкуренции за ресурсы — прежде всего, трудовые. Кадровый голод, многомесячные очереди на подключение к электрическим и коммунальным сетям, все более низкая отдача от прямых инвестиций в силу непреодолимых трудностей при организации нового производства. Все это вернулось. Только с совсем другими темпами экономического роста, совсем другими источниками этого роста, иной структурой и ролью государства. Четыре года «ручного управления» не прошли даром, о чем свидетельствует, в том числе, и бегство капитала.
И что бы будущий премьер ни говорил о разгосударствлении, «главный» теперь не он. Не ему и решать. А «главный» прямо говорит: «Государство будет напрямую вкладывать средства в разработку технологий и поддержку критически важных отраслей. Прежде всего, это станкостроение, двигателестроение, производство новых материалов, фармацевтика, авиа- и судостроение».
Более того, у госсектора в лице Владимира Путина на российских работников еще немало планов. Во-первых, освоить Восточную Сибирь и Дальний Восток, для чего может быть создана специальная госкорпорация, уже обещанная верному Грызлову. Во-вторых, обеспечить обучение школьников, которых в ближайшие годы станет на миллион больше, а также построить и обеспечить персоналом детские сады для детей, которых за время премьерства Путина стало на 7 миллионов больше (что почему-то премьер считает своей личной заслугой). В-третьих, за предстоящее десятилетие построить порядка 120 тыс. км. федеральных и региональных дорог. В-четвертых, в ближайшие семь лет не менее чем на 5 млн га увеличить площадь обрабатываемых сельхозземель. В-пятых, нарастить объемы жилищного строительства.
Возникает вполне резонный вопрос, кто всем этим займется, если уровень безработицы вернулся к докризисному состоянию, а демографическая ситуация такова, что в обозримом будущем количество людей трудоспособного возраста будет только сокращаться. 7 миллионов младенцев, рожденных за время путинского премьерства, тут явно не подмога.
Сами по себе деньги — сколько миллиардов или триллионов ни выдели новой госкорпорации — просеки в восточносибирской тайге рубить не будут и дороги прокладывать тоже. И, например, Кудрин, это понимает. Оттого и пришел в ужас, узнав об «амбициозных» планах избранного президента: «Я сначала не поверил, пока не увидел своими глазами внесенный Минэкономразвития на согласование в другие министерства законопроект. Я не верил, что этот закон может быть». Объясняется все просто: «Вводя одного игрока на этот рынок (воспользовавшегося ресурсами госкорпорации), мы сразу же убиваем все инвестиции частные в этом секторе». Тут, кстати, Кудрин проявил излишнюю сдержанность, поскольку речь идет не о «секторе» экономики, а обо всей экономике, в которой частному бизнесу практически не остается места.
А в остальном выступления Путина и Медведева очень позитивны. Особенно последнего. Дорогого стоит одно заявление о том, что «вмешательство государства в экономику должно быть минимально необходимым и прозрачным». Или: «Предпринимательская деятельность, предпринимательский талант должен рассматриваться как важная общественная ценность и никак иначе». И, наконец, венец всего: «Инновационная, основанная на интеллекте, экономика создается умными, творческими, критически настроенными людьми. Она создается свободными людьми, и она же создает свободных людей». Жаль только, что слова эти произносятся человеком, давно доказавшим свою абсолютную недееспособность, за которую, впрочем, его и держат. Пока, по крайней мере.