После распада Советского Союза в 1991 году многие этнические районы в России были определены как потенциально склонные к сепаратизму. С определнной оговоркой Татарстан, и в значительно меньшей степени, Башкортостан и Тува, автономные республики Северного Кавказа обладали спектром формальных и неформальных элит, которые стремились достичь более высокой степени автономии для своих автономных республик. Населенные преимущественно неславянскими народами, которые придерживаются религии ислам, и пережив долгий и жестокий период сопротивления колонизации этой горной местности со стороны властей Россия с конца 18-го века и через «советизацию» области, в первой четверти прошлого века. К Чечне, Дагестану и Ингушетии, а также Карачаево-Балкарии и Кабардино-Балкарии федеральные власти традиционно относятся с подозрением за их предполагаемое отсутствие лояльности к идее единой русской государственности.
Дагестан
Сепаратистские чаяния большинства северокавказских народов до недавнего времени были подконтрольны промосковскими местными властями и Кремлю, но в регионе произошли две разрушительные войны, в которых приняла участие Чечня (1994-1996, 1999 — до сих пор) и имеет место более «обобщенный» исламистский мятеж, который начался примерно с середины прошлого десятилетия. Несмотря на оптимистичные заявления местных и федеральных властей, исламистский мятеж, кажется, сейчас на подъеме в регионе, это особенно очевидно в отношении Дагестана, самой восточной автономной республике России на Северном Кавказе.
В последнее время насилие значительно возросло в Дагестане, который также является самой густонаселенной автономной республикой Северного Кавказа с его тремя миллионами жителей.
4 сентября 2010 года министр республики по делам национальностей, Бекмурзиев Бекмурзаев был убит. На следующий день, российская военная база в Буйнакске была атакована террористом-смертником, который унес жизни четырех военнослужащих федеральных сил. 27 сентября 2011 года, Магомед Муртузалиев, заместитель директора федеральной тюремной системы в Дагестане, был застрелен неизвестными вооруженными лицами.
Действительно, с конца прошлого десятилетия, перестрелки, взрывы и полицейские рейды против оплотов исламистских боевиков происходят на ежедневной основе, и стали неотъемлемой частью дагестанского политического ландшафта. В этой статье рассматриваются причины, эволюция, современное состояние и перспективы борьбы с повстанцами (мятежниками) в Дагестане.
Дагестан: Введение
Как уже упоминалось, Дагестан находится на северо-востоке Кавказа, который исторически был одной из самых традиционалистских областей бывшего СССР, наряду с Ферганской долиной в Центральной Азии. Наряду с соседней Чечней и Ингушетией, обычай кровной мести по-прежнему является довольно обычным явлением в Дагестане, где «мозаика» этнических групп в дальнейшем разбита на мириады конкурирующих кланов, основанных на принципе кровного родства.
Обычное право (адат) по-прежнему играет важную роль, особенно в горных районах на юге, в центре и западе страны. Таким образом, дагестанское общество живет в соответствии с патриархальным кодексом чести, где главным достоинством незамужней женщины является ее «чистота» (прим. пер. – невинность), верность, а у мужчины его мужество, способность к мести за унижение, а также способность обеспечить достойную жизнь и защиту для своей семьи.
Важно отметить, что Дагестан исторически считается колыбелью ислама на Северном Кавказе. Религиозность широко распространена во всех слоях дагестанского общества, хотя городские районы, как правило, менее религиозны, чем в сельские, отдаленные районы, горные районы в центре и на западе страны еще более религиозны. Ислам, а точнее суфийский ислам с его местными Накшбанди и Шазали («Naqshbandi and Shazali tariqas»), исторически играл очень важную роль как символ самоидентификации обычных дагестанцев, а также в составе местных традиций и культуры в их повседневной жизни.
Еще одним важным аспектом Дагестана является его многонациональный характер, так как республика является домом для десятков этнических групп. Поскольку ни одна из этнических групп не формирует большинство, представители различных народов Дагестана и кланы участвуют в постоянной конкуренции за ограниченные ресурсы республики, иллюстрируемая сложной системой механизмов разделения власти республиканского и локального уровня. Интересно, что примерно от 85% до 90% бюджета этой довольно сельскохозяйственной, республики формируется за счет прямых субсидий из Москвы.
Этно-националистическая напряженность существуют между представителями различных народов, населяющих страну, как в значительной степени моно-этнические общины деревни конкурируют за доступ к водным ресурсам, пастбищам и общим владениям. Несмотря на эпизодические эксцессы, которые происходят из-за относительно аполитичных причин, которые могут обострить углубление этнического дробления, местным властям до сих пор удалось сохранить низкий уровень опасности столкновений. На самом деле, дагестанский народ известен своей склонностью к этно-национализму. Даже если они живут бок о бок на протяжении веков, за исключением пожалуй столицы республики — Махачкалы, и некоторых других городов, смешанные браки между членами различных этнических групп довольно необычны; дагестанский народ очень эндогамен. Наконец, коррупция Дагестана и кумовство являются ужасающими, даже по региональным меркам.
Уровень безработицы достигает 80%, приближаясь к абсолютному большинству среди молодежи.
Эволюция мятежа в Дагестане
Оглядываясь на ситуацию в Дагестане с середины 1990-х годов практически не было признаков исламистского мятежа в республике. Десять лет назад, его случаи были чрезвычайно редки, но с тех пор он резко рос. Интересно, что некоторые дагестанские общины были первыми на Северном Кавказе и мусульманских регионах бывшего СССР, которых охватил Джихадизм (Jihadism). В начале 1990-х годов, не удавшееся вторжение единой дагестанско-чеченской группы боевиков джихада в Западный Дагестан в августе 1999 года в значительной степени дискредитировало идеологию посредствам республики.
Что стало причиной такого резкого сдвига?
Во-первых, так как «исламский терроризм» был признан основной угрозой безопасности Российского государства в 1999-2001 годах, тысячи (в основном молодых) дагестанцев, обвиняемых в терроризме и «ваххабизме», были взяты под стражу местными властями, после чего они часто подвергались допросам в советском стиле. Жестокие избиения сопровождались унижениями, эти действия проводились регулярно членами полиции и сил безопасности, чтобы заставить реального или предполагаемого «террориста» сознаться. Глубокая религиозность считалась особенно подозрительной со стороны властей, которые вели полномасштабную войну против реальных и предполагаемых ваххабитов и им сочувствующих. Однако многие малообразованные, низкооплачиваемые граждане стакиваются с коррумпированными полицейскими, безнаказанностью, захватом людей с целью выкупа, рассматривая это как солидный источник дохода, десятки тысяч долларов были предъявлены в качестве требований для родственников арестованных «террористов», чтобы последние были освобождены. Так как власти не хватало достаточного количества доказательств, чтобы заключить предполагаемого «ваххабита» в тюрьму на более длительный срок, эти задержанные в конечном итоге были освобождены после нескольких месяцев пыток. В тюрьмах и лагерях, сотни и тысячи из них стали физическими и психологическими калеками в течение последнего десятилетия, многие из них никогда не примирился с тем, что они были заключены в тюрьму. После их осознания того, что их честь была унижена эти люди обратились к насилию, чтобы отомстить за свои унижения. В случае, если кто-то был убит или тяжело ранен, его братья, сыновья или родственники обещали отомстить за него ради семьи или чести клана. Так как весьма сложно для физических лиц бороться с властями самостоятельно, многие молодые дагестанцы присоединились к повстанческому движению в горах, где они обучались основам джихадизма, или они получили существенную поддержку от исламистских повстанцев, чтобы отомстить.
Принятие общей идеологии сопротивления со стороны отдельных бойцов еще больше укрепило движение мятежа и формирование конкретных, а сейчас и де-индивидуальных целей, таких как создание исламского государства, независимого от Москвы, а также целей, которые повествуют о московских «оккупантах» и их дагестанских «марионетках». Соответственно, большое количество дагестанцев вступили мятежом в знак протеста против того, что они видят, как социальные «грехи», будь то коррупция, «размывание» традиционных ценностей, невозможность профессионального роста, или барьеры на пути лучшего, обязательно исламского, будущего для своей родины. Самое главное, на протяжении многих лет, членство в джихадистских группах (джамаатов) помогло отдельным повстанцам преодолеть этнические, религиозные и клановые традиции, что породило беспрецедентное чувство социальной солидарности, основанной на общей религии.
Таким образом, идеологизация сопротивления развивалась бок о бок с политизацией насилия. На этом фоне регулярных гражданских войн, которые вспыхивали в Дагестане в последние годы. По некоторым оценкам, по крайней мере 2,500 молодых дагестанцев принимали участие в мятежах, в которых приняло участие по меньшей мере половина всех северокавказских воинственных исламистов. Более того, их число постоянно растет, поскольку все больше отчаявшихся и разочарованных молодых людей вступают в их ряды. Новые и часто беспорядочные репрессии полиции вызывают дополнительное насилие, создавая бесконечную спираль насилия. В отличие от соседней Чечни с ее сильно «нормированным» общественным пространством, которое жестоко контролируются авторитарным президентом Рамзаном Кадыровым, промосковским лидером республики, вместе со своими партнерами, дагестанские боевики рассчитывают на сочувствие и поддержку со стороны простых соотечественников, возмущенных коррумпированностью местной власти и все более жестокой и неизбирательной полицией. На самом деле, в то время как многие чеченцы отложили месть, чтобы избежать репрессий, а большинство населения Чечни готово принять мирную жизнь под любым правительством, противоположный процесс происходит в Дагестане, где мятеж вышел из районов где преобладают аварцы, даргинцы, лакцы и распространился на юг, в котором доминируют лезгины и кумыки и на этнически смешанный восток. Таким образом это становится широко распространенным явлением в стране.
Более того, в некоторых районах Дагестана местные власти, а также предприятия становятся жертвами «рэкета» со стороны повстанцев. Чтобы выжить, им приходится платить выкуп тем, кто за них сражается. Не в последнюю очередь, казино, предполагаемые публичные дома, сауны и рестораны стали популярными целями атак исламистских повстанцев, которые утверждают, что ведут войну во имя восстановления исламской морали в стране.
Характерная особенность дагестанских повстанцев была ее лавинообразная мобилизация, обусловленная распространенностью традиционных институтов в Северо-Восточном Кавказе, таких как понятие чести, кровной мести и сильной роли кланов. Несмотря на убийство некоторых влиятельных полевых командиров, движение не будет разбито. Так как отдельные бойцы будут продолжать вести их лично мотивированные войны мести. Это, в свою очередь, приведет к более жестким мерам со стороны местных властей, которые приведут на путь «чеченизации», и все большее число дагестанцев будет принимать участие в кровной борьбе.
Как и в Чечне и Ингушетии, дагестанский мятеж в своей основе это прежде всего не политическое или религиозное явление, даже если оно организовано по образцу Салафи ислама. Многие дагестанцы в восторге от того что они могут свести свои счеты с теми, кем они действительно возмущены. Тем не менее, введение своего рода «султаниского» (sultanistic) авторитарного режима, который был создан в Чечне Кадыровым в последние годы, будет довольно невыполнимой задачей в этнически гетерогенном Дагестане.
Кроме того, в частности джамааты становятся все более этнически смешанными, они по-прежнему высоко автономные единицы, основанные на территориальном принципе, а не на этнической принадлежности или родстве, они стремятся действовать самостоятельно, что делает их трудно отслеживаемыми и сложно предсказуемыми. Важно отметить, что они принимают свою подчиненность руководству «Эмирата Кавказ» и показали способность и готовность участвовать в крупномасштабных операциях, организованных чеченскими боевиками как в Дагестане, так и за его пределами.
Более того, дагестанские джамааты разделяют общую идею сопротивления, сильного стремления к личной мести и ненависти к врагу. Таким образом, опираясь на повышение симпатий со стороны коренного населения, у которого всегда была традиция гостеприимства к антигосударственным преступникам. В то время как война продолжается, дагестанские боевики получают навыки партизанской войны, а также осведомленность о транс-этнической солидарности со своими чеченскими, ингушескими, балкарцскими, карачаевцскими, черкесскими братьями по оружию. Таким образом, весьма вероятно, что в предстоящие месяцы и годы Дагестан сохранит свои позиции эпицентра мятежа на Северном Кавказе.