В начале 1990-х, в первые времена ельцинского «царства свободы», когда все стало разрешено, что не запрещено, Москва практически сразу же превратилась в гигантский гибрид помойки, блошиного рынка и цыганского табора. Все людные улицы города оказались завалены мусором, оставленным стихийными торговцами, привокзальные площади и многие скверы превратились в места обитания бомжей, которые более не опасаясь милиции и «чердачной» статьи УК, ринулись толпами в «хлебную» и раздольную столицу.
Например, на площади перед Павелецким вокзалом была превращена в настоящий табор. А чем не жизнь? Два раза в день приезжал фургон «Армии спасения» с бесплатными харчами. Рядом же стояли две цистерны, где за сущие копейки продавали винный суррогат. Случалось, правда, что у упавших от выпитого рядом с цистернами бомжей крысы объедали уши…
Именно такие ассоциации и безрадостные воспоминания вызвал у меня вид Чистых прудов, занятых «прогрессивной общественностью». Ряд СМИ пытаются убедить свою аудиторию, что беспокойство за санитарное состояние города и жалобы жителей близлежащих домов не более чем предлог, придуманный властями для борьбы с «народными гуляниями». Однако для того чтобы убедиться в обратном достаточно было приехать на Чистые пруды ранним утром.
Когда на газонах и скамейках, среди всевозможного мусора отдыхала от перманентного протеста «лучшая часть российского общества». Еще лучше их можно было рассмотреть, когда начиналась раздача халявной пищи и сигарет — около 8 часов утра. При первом взгляде на них становится ясно, что «ядром протеста» кроме городских сумасшедших являются так называемые «неформалы». Это молодые и молодящиеся бездельники с весны до поздней осени скитающиеся автостопом по просторам бывшего СССР от Питера до Казантипа и Коктебеля, завсегдатаи музыкальных фестивалей и прочих тусовок, промышляющие попрошайничеством, не брезгующие в кафе фаст-фуда доесть за кем-то оставленный сэндвич.
Несложно понять, что подобную публику на «гуляния» привлекает отнюдь не желание «честных выборов» (на которые они, очевидно, и никогда не ходят — а, чего ходить, если там не наливают, и пожрать не дают), а возможность потусоваться, и бесплатно подхарчиться. Неформалы не любят себя обременять соблюдениями излишних «санитарно-гигиенических» норм. Они и являлись основным источником гор мусора и жуткого амбрэ в окрестных дворах и подворотнях.
Днем и вечером этот «костяк» протестной акции несколько скрадывался за счет пришедших на «гуляния» работающих и семейных граждан, прилично одетых и прилично себя ведущих.
Вы когда-нибудь видели площадку после проведения рок-фестиваля или иного массового мероприятия? Причем подобные вещи происходят в местах специально для этого приспособленных — с большим количеством туалетов, мусорных контейнеров. Ничего этого приготовить на Чистых прудах, внезапно «оккупированных» «оранжистами», не сумели. И за неделю «гуляний» Чистые пруды превратились в грязный бомжатник, для приведения которого в порядок потребуется немало сил и средств. Одно восстановление вытоптанных газонов чего стоит.
Стоит ли удивляться, что «гуляния» вызвали возмущения москвичей, лишившихся в одночасье места, где можно было погулять с детьми или просто посидеть на лавочке.
«А ведь еще на памяти москвичей — чудесное место было. Ухоженные газоны, старые деревья, уютные лавочки… Пруд с лебедями (действительно, чистейший)… Вот чем славились Чистые Пруды! Там гуляли семьями, дышали кислородом, которого так не хватает в Москве.
Хипстеры и хипня выживают из города нормальных людей. Просто выживают», — пишет на одном из форумов местный житель.
Так что в данном случае ОМОН выступил в качестве настоящего «санитара города», спасая один из самых уютных уголков старой Москвы от нашествия «болотных». Кстати, нельзя не отметить, что власти города долго колебались перед тем как разогнать «бомжатник». И только, когда стало ясно, что промедление может привести к необратимым для городского ландшафта последствиям, полиции была дана отмашка. Так что в данном случае никакой политики — только экология.
Теперь остается надеяться, что отныне городские власти не будут дожидаться, пока оппозиционеры разорят очередной московский сквер или парк.