Подробности подписания Беловежского соглашения свидетельствуют о цинизме и абсолютно пренебрежительном отношении «подписантов» к судьбе страны
Документ под названием «Соглашение о создании Содружества Независимых Государств», подписанный 8 декабря 1991 года на госдаче в Вискулях Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем и ставший юридическим приговором Советскому Союзу, провозглашал, в частности: «Союз ССР как субъект международного политического права и геополитическая реальность прекратил свое существование».
Участники тех событий оставили немало воспоминаний, позволяющих наглядно представить, как вершился этот, казалось бы, грандиозный акт исторической драмы. Увы, происходящее было прозаично, а порой даже курьезно.
Как свидетельствует тогдашний председатель Верховного Совета Белоруссии Шушкевич, беловежская встреча проходила в обстановке секретности, резиденцию охраняло особое спецподразделение. Из-за этой сверхсекретности порой возникали неожиданные ситуации. Например, вдруг выяснилось, что в резиденции нет ксерокса. Для того, чтобы получить копию документа, его каждый раз приходилось пропускать через два телефакса.
Вместе с Кравчуком, Ельциным и Шушкевичем в составлении документов принимали участие премьер-министр Украины Фокин, председатель Совета министров Белоруссии Кебич и госсекретарь РСФСР Бурбулис. Вячеслав Кебич утверждает, что инициатором Беловежских соглашений выступила российская делегация, а само подписание было спонтанным. По словам Кебича, вся эта поездка не задумывалась с целью подписания этого договора (о распаде СССР), так как ни он сам, «ни Шушкевич (глава белорусского парламента и государства), ни Кравчук, ни Фокин с украинской стороны не знали, что будет подготовлен и подписан такой документ». «Российская делегация с Шахраем (государственный советник), Шохиным (вице-премьер правительства РСФСР), Бурбулисом (первый заместитель председателя правительства и госсекретарь РСФСР) приехала с наметками: если дело выгорит и будет согласие со стороны Украины, то можно подписывать документ», — вспоминал Кебич. При этом он отмечал, что сегодня все, кто участвовал в Беловежских соглашениях, пытаются показать свою сверхзначимость в этом процессе, но реально никто «никакой значимости не имел, кроме Ельцина». Сомнительные, однако, лавры…
Почему именно российская делегация так рвалась подписать документ, достаточно логично объяснял впоследствии Андрей Грачев, бывший тогда пресс-секретарем Горбачева: «К ноябрю более чем странная ситуация с двумя лидерами во главе одного государства уткнулась в развилку. Выдвинутый августом (августовские события 1991 года. — Прим. ред.) на передний план Ельцин должен был либо вернуться в шеренгу остальных глав республик, признав лидерство Горбачева, либо бросить ему вызов. А времени оставалось в обрез. Поджимал не только жесткий график выработки Союзного договора. По мере удаления от августовского триумфа постепенно тускнел героический имидж Ельцина, а в буднях повседневной политики соперничать с государственным талантом и тактическим мастерством Горбачева ему было намного труднее. Эти перемены в политическом и персональном балансе сил почувствовали чуткие иностранцы. Один за другим, следуя к тому же своим личным предпочтениям, начиная с Буша, они стали вести дела с привычным для них Горбачевым, все более явственно пренебрегая непонятным и к тому же регулярно исчезавшим из поля зрения, «уходившим в себя» российским президентом. Тянуть дальше, по мнению ельцинского окружения, было уже просто опасно: Горбачев имел реальные шансы выиграть партию. Когда удалось довести до сознания Ельцина неизбежность и срочную необходимость разрыва с союзным президентом, вопрос о его (Горбачева. — Прим.ред.) низложении и, стало быть, роспуске Союза, превратился в практическую задачу». Собственно, для этого Борис Николаевич сотоварищи и пожаловал в Вискули, считает Грачев.
Принимающая сторона в лице Шушкевича и Кебича быстро нашла понимание с российскими гостями, а там пожаловали и украинские коллеги. Тянуть однако с вопросом было небезопасно и это, по словам Шушкевича, не могло не спровоцировать поспешное (за одну ночь) оформление официального документа, составление которого было поручено специальной рабочей группе в составе представителей от каждой стороны.
Вот так, на скорую руку решив судьбу огромной страны и передав работу над подписанием одного из самых скандальных документов эпохи «специалистам», главы государств отправились… в баню. «Надо отдать должное нашему правительству, оно все подготовило по самому высшему разряду. Мне оставалось делать вид, что я тут хозяин, и я всех приглашаю, — вспоминал Шушкевич. — В бане нас было больше чем шестеро. С Борисом Николаевичем, например, были люди из его охраны. Но разговоры мы вели «банной шестеркой» …Хотя на утро нам нужно было решать судьбу страны, у меня чувства величественности события не было». На следующий день только после обеда при телекамерах главы пока еще союзных республик подписали пресловутое «Соглашение».
По воспоминаниям Якова Алексейчика, тогдашнего директора Белорусского телеграфного агентства, в резиденции в Вискулях места для журналистов не было. Она рассчитана на 60 человек, а приехало 160. «Нас завезли в сельскую неотапливаемую гостиницу в деревне Каменюки на окраине Беловежской пущи, — рассказывает Алексейчик. — Мы все ходили голодные и холодные. После 13 часов в фойе внесли белые столы и нам сказали, что будут подписывать какой-то документ… Телефонная связь была отключена».
Нюансов во время подписания «Соглашения» было много. Например, проект готового документа, подготовленного рабочей группой, должны были оставить машинистке (на встрече в Вискулях работала всего одна машинистка), чтобы она утром 8 декабря его напечатала. Поскольку ее кабинет вечером 7 декабря был закрыт, проект вложили в щель под дверью. Такого пренебрежительного отношения и попустительства история еще не видела!.. Рушится огромная держава, решается не только судьба отдельных территорий и народностей, но и происходят глобальные геополитические перемены, а лидеры трех союзных держав даже не удосужились как следует оформить соответствующую процедуру. Более того, утром 8 декабря машинистка заявила, что не видела никакого документа и ничего в дверях не обнаружила. Оказалось, что пришедшая ранее уборщица вместе с прочим мусором выкинула и проект «Соглашения» о распаде СССР. Его оттуда потом извлекали. Такая ситуация в обычной жизни могла бы показаться комичной, но только не тогда. 8 декабря «была рождена новая эпоха» и уничтожен многомиллионный Союз. И свидетельства о том, что происходило в тот день и накануне, потрясают и ужасают своей обыденностью и цинизмом.
Интересно также и то обстоятельство, что на вопрос о спиртном участники тех событий отвечают уклончиво. По сообщению Шушкевича, во время работы над «Соглашением» он был «как за рулем, а остальные вели себя почти так же» (обращает на себя внимание слово «почти»). Позднее подписанты, по словам Шушкевича, «позволяли себе по чуть-чуть хорошего коньяку», а «расслабились» только вечером, после подписания перед телекамерами.
Председатель Совета министров Белорусской ССР Кебич говорит на эту тему несколько иначе: «Во время работы над «Соглашением», когда получалось сформулировать особенно сильную фразу, мне давали задание: «Иди, налей по рюмке шампанского». Крепленые и крепкие напитки, когда мы работали, вообще не употребляли. Только потом, когда уже все закончилось…». Таким образом, выходит, что в ходе обсуждения «Соглашения» главы государств были в подвыпившем состоянии.
Свежеизбранный президент «самостийной» Украины Кравчук в своих воспоминаниях пишет следующее: «7 декабря вечером поужинали. За ужином стояла «Беловежская» водка. Я тоже выпил. Не знаю, что делал Ельцин после того, как мы разошлись. Но 8-го утром, когда мы сели в комнате и начали работать над документом, Ельцин был трезвый как стеклышко. Я не преувеличиваю! Он был в отличном состоянии, энергичен, у него были идеи… Мы все это видели, и каждый может подтвердить, что Ельцин и все мы были абсолютно ответственны перед тем документом, перед той задачей, которая перед нами стояла!».
После проведенной пресс-конференции «абсолютно ответственные» главы республик стали решать, кто уведомит о произошедшем президента США Джорджа Буша-старшего, а кто — президента СССР Михаила Горбачева. В итоге решили так: сперва Ельцин «доложится» Бушу, затем Шушкевич — Горбачеву. Последний, кстати, по уровню адекватности недалеко ушел от «беловежской троицы». Услыхав о произошедшем, он пригрозил Шушкевичу…чем бы, вы думали? Мнением мировой общественности и ее лидера — мистера Буша!
«Да вы понимаете, что вы сделали?! Вы понимаете, что мировая общественность вас осудит! Что будет, когда об этом узнает Буш?!» — восклицал президент пропитой накануне страны. Его «утешили»: Буш, дескать, в курсе. Горбачеву осталось устроить «немую сцену».
А для пущего эффекта Горбачева проинформировали и о том, что и министр обороны СССР, маршал авиации Евгений Шапошников также в курсе произошедшего и поддерживает принятые решения (сам маршал в своих воспоминаниях, правда, утверждает, что он непосредственно в «Беловежский заговор» не был вовлечен). Вероятно, это было сделано для того, чтобы Горбачев не попытался принять силовых мер по сохранению Союза. Недаром, оценивая свои действия в декабре 1991 года, Кебич признал, что «тогда были сомнения в их правильности: де-юре это было предательство, потому что мы предали Конституцию», и что «если бы я был Горбачевым, прислал бы роту «Альфы» и всех нас отправил в «Матросскую тишину». Да и Ельцин, когда Горбачев попросил объяснить ему ситуацию лично, по прибытии в Москву, по словам очевидцев, первым делом поинтересовался а не арестует ли его Горбачев?
Но, как пишет Андрей Грачев, «в ту памятную ночь в Беловежской Пуще сотрапезники напрасно тревожились за свою безопасность. Даже если бы маршал Шапошников не изменил своему президенту и Конституции, Горбачев все равно не прибег бы к услугам армии или спецназа, чтобы арестовать заговорщиков. Хотя именно за то, что он не сделал этого, «не выполнив тем самым своего конституционного долга по защите союзного государства», его впоследствии яростно критиковали многие, в том числе и… В.Крючков и Д.Язов, сами по необъяснимой причине не решившиеся арестовать Ельцина, когда интернированный в Форосе Горбачев не мог этому помешать» (речь идет о так называемом августовском путче 1991 года. — Прим. Ред.).
На решительные же меры он не пошел вовсе не потому, что не располагал информацией или не имел достаточных сил и средств — их требовалось не так уж много. А.Лукьянов, правда, тогда находившийся в тюрьме, утверждал: «Белорусские чекисты» своевременно проинформировали президента СССР и готовы были «накрыть всю эту компанию». Позднее достоверность информации Лукьянова подтвердил и Александр Лукашенко. Да и советник Горбачева Георгий Шахназаров уверенно утверждал, что если и не в ту ночь, то в последующие дни Горбачев «еще мог бы восстановить в армии единоначалие, даже несмотря на то, что маршал Шапошников переметнулся на сторону заговорщиков». Но он, по утверждению родных и близких и по его личным заявлениям, боялся возможного «кровопролития».
Особо стоит упомянуть и о президенте Казахстана Нурсултане Назарбаеве. Его не было в Беловежской пуще, хотя Ельцин, Шушкевич и Кравчук были бы не против и его привлечь для компании. И даже пытались это сделать. «Когда мы собрались все ехать в Беловежскую Пущу, Назарбаев, наоборот, улетел в Москву, — рассказывал впоследствии Шушкевич. — Мы связались с его самолетом, и Борис Николаевич, как большой друг, стал звать его: «Нурсултан, приезжай, мы тут собираемся важные вопросы решать». Была включена громкая связь, и мы все слышали, как Назарбаев сказал: «Да, сейчас. Заправимся, и я прилечу». Но в Москве, как потом на теледебатах рассказал Горбачев (я сам слышал его выступление по телевизору), Назарбаев приехал к нему и сомневался, чья возьмет — то ли его, то ли наша. И Михаил Сергеевич очень хотел, чтобы Назарбаев был с ним, и пообещал ему в случае успеха должность председателя Верховного Совета СССР. И Назарбаев как человек восточный и мудрый, увернулся от нашей встречи. Он потом неоднократно говорил, что никогда бы не подписал такое соглашение, как Беловежское. И славу Богу, что его там не было, потому что он мог подтолкнуть нас на югославский вариант развития событий».
Не очень понятно, что имел в виду Шушкевич под «югославским вариантом» и как на него мог подтолкнуть всю эту «беловежскую компанию» Назарбаев. Да и вообще, есть ощущение, что собравшиеся на даче в Вискулях вообще-то не очень озадачивались вопросами большой политики и другими «высокими материями», а мыслили гораздо проще. Показательны в этом отношении слова Геннадия Бурбулиса, тогда фактически главного «серого кардинала» Ельцина, чуть ли не его политического «альтер эго». Отвечая позднее бывшему начальнику Генштаба генералу армии Михаилу Моисееву на вопрос о том, зачем ему нужно было разваливать Союз, Бурбулис откровенно заявил: «Это был самый счастливый день в моей жизни. Ведь над нами теперь никого больше не было!».