Хотя политические последствия декабрьских протестов в России остаются неопределенными, демонстрации в Москве и других городах России выражают общественное разочарование экономическим управлением премьер-министра Владимира Путина и даже, в определенной мере, подлинный гнев по поводу его срежиссированного выдвижения в качестве кандидата в президенты от «Единой России». Что еще предстоит увидеть, как элита России будет реагировать, если страна, как представляется станет неустойчивой.
В настоящее время, те, на самом высоком уровне в элите России, похоже, решили, что они будут либо держаться вместе в поддержке Путина или будут вне этого процесса, если он провалится. Они могут также получили поддержку от националистического антикоррупционного блоггера Алексея Навального, чья все более резкая риторика – направленная к демонстрантам 24 декабря,- «Есть достаточное количество людей здесь, чтобы захватить Кремль» — стремительно приближается к открытым призывам к насильственным действиям. Как английский писатель Сэмюэл Джонсон сказал, более двух веков назад, «перспектива быть повешенным великолепно концентрирует ум». Высшее руководство российского государства и бизнеса должны пристально сосредоточиться на будущем своей страны и на личных перспективах.
Тем не менее даже в близком кругу Путина может иметь место «хеджирование» рисков, пусть даже среди небольшой (хотя и влиятельной) частьи элиты.
В более широком смысле, отношение к Путину в рамках элиты России зависит от нескольких факторов. Во-первых, конечно, есть вероятность того, что в целом, объединившись вокруг Путина, политическая и деловая элита России может обеспечить свое индивидуальное и групповое выживание. Переизбрание премьер-министра на пост президента является ключевым шагом в этом процессе, но это только первый шаг. Управление Россией после выборов может оказаться более трудной задачей, особенно, если экономика замедлится или придет в упадок.
Второе, что воспринимается как потенциальная опасность, если Путина не переизберут. Если лидер КПРФ Геннадий Зюганов будет избран, некоторые из них (прим. пер – элиты) могут оказаться в определенной опасности. Если г-н Навальный и армия недовольных – которая существует или нет – «штурмом» пойдут на баррикады и попытаются реорганизовать русскую политику с помощью силы, ставки могут быть выше.
В управляемой индивидуальностью политической системе России третий фактор – это лояльность по отношению к Путину. Поскольку российская политическая лояльность, кажется, весьма «конкретна» (конкретна – в смысле привязано к конкретным ожиданиям), то это, вероятно, включает в себя расчеты потенциальных выгод от поддержки Путина и потенциальных потерь от пресечения его в решающий момент. В период до 4 марта, или даже позже этой даты российская элита и путинская элита, возможно, будут переживать тест «Макиавелли», который проверяет, что лучше, чтобы боялись или чтобы любили.
Имея это в виду, премьер-министр не может воспринимать поддержку элиты России как должное. Лояльность по отношению к «партии власти» зависит от власти, воспринимается как слабость и может быстро сойти на нет, поскольку каждый человек стремится защитить свои личные интересы в период кризиса. Это, в свою очередь, оказывает давление на Путина и чтобы избежать проявления слабости возможно усиление существующего положения вещей человеком, который сказал «слабых бьют» после ужасного нападения и захвата заложников в школе в Беслане в 2004 году.
Это все очень субъективно, и, как результат, больше подходит для спекуляций, чем для анализа. Однако, может быть полезно рассмотреть некоторые по общему признанию спекулятивные обобщения в размышлении об элитарной поддержке Путина как «подхода к президентским выборам».
Аналитически, элита России делится по нескольким сквозным линиям – линия между политикой и бизнесом; федеральным, региональным и местным уровнем; проправительственные силы, «одобренная» системной оппозиция (кто выступает против Путина, но в настоящее время действуют в рамках им установленных правил) и несистемная оппозиция (кто выступает против Путина и правил, которые он установил), а также тех кто в спецслужбах и вне их, высокопоставленные политические чиновники, главные бизнес-иждивенцы и все остальные.
Те, в несистемной оппозиции — лидеры, как Николай Рыжков и Борис Немцов — уже выбрали сторону. Таким образом, некоторые их расчеты уже очевидны, эта часть элиты уже противоположны Путину и руководящим структурам, которые он создал. То, что не известно, будут ли эти лица поддерживать внеконституционные меры, если Россия столкнется с реальным политическим кризисом или широким распространением насилия. Это может нести значительные риски для людей, которые выступают против системы, но в настоящее время в целом терпимы к режиму в России.
Системная оппозиция может противостоять этому выбору, если политическая система России «сломается». Однако, лишь такие политики как лидер Коммунистической партии Геннадий Зюганов, лидер «Справедливой России» Сергей Миронов или националистически эксцентричный Владимир Жириновский могли бы видеть возможность пересмотреть правила в свою пользу после выборов в Государственную Думу 4 декабря, которые существенно увеличили свое коллективное представительство в парламенте и нанесли «Единой России» символическое поражение. Хотя некоторые из них более независимы от Путина, чем другие, и есть вопросы о серьезности возможной кандидатуры олигарха Михаила Прохорова, некоторые из этой группы могут даже видеть возможность для лидера оппозиции победить на президентских выборах. Естественной реакцией был предварительный, но стремительно развивающийся процесс нарастания давления в преддверии выборов 4 марта,
Бывшие сторонники Президента Дмитрия Медведева составляют отдельную группу, которая является не совсем оппозицией, но и не совсем проправительственной — их причина для существования была заключена именно в том, чтобы заменить Путина и немного изменить политическую систему. Далее, они были удивлены заявлению Медведева о том, что он поддержит Путина, однако теперь нет уверенности, что они поддержат нового лидера.
Федеральные чиновники среднего и нижнего уровня, а также ряд региональных и местных чиновников, имеют совершенно разные стимулы и сдерживающие факторы. С одной стороны, они наиболее сильно зависят от премьер-министра Путина, который может отстранить их относительно легко. С другой стороны, большинство из них также достаточно удалены от Путина лично, чтобы избежать рисков «когда корабль будет тонуть». В отсутствии конкретных угроз для индивидуальных интересов, этот сегмент элиты сильно мотивирован, чтобы сделать достаточно много, чтобы помочь премьер-министру победить на президентских выборах и внимательно ждут результатов выборов.
Высшие должностные лица Россия (в том числе высших должностные лица безопасности) и крупные бизнес-лидеры стоят перед самой трудной дилеммой. Они также зависят главным образом от Путина и нынешней политической системы и являются наиболее уязвимыми к изменениям — в частности, изменения, которые включают расследования, уголовное преследование или (что хуже) самосуд. В то же время, их внешнее поведение находится под пристальным вниманием. В результате их расчеты, вероятно, будут наиболее сложны и наименее заметны.
Размышляя об этом заключительном сегменте элиты, может быть опасным игнорировать такой момент как: что именно премьер-министр преподнес разочарование многим своим подчиненным во время его пребывания в должности. В частности, Путин обеспечил не исполнение надежд Дмитрия Медведева на переизбрание на пост президента. Если Медведев на самом деле станет премьер-министром, то он после марта займет центральную позицию в российской политике.
Между тем, бывший вице-премьер Сергей Иванов стал главой президентской администрации, что делает его главным помощником Медведева сегодня, и, по мнению Путина, его главным помощником в мае, после инаугурации президента России. Путин публично смутил Иванова в 2008 году, выбрав Медведева своим преемником после того, как Иванов считался фаворитом. Однако дальнейшее развитие событий после выборов в марте весьма сложно прогнозировать. Кто знает что может произойти?
Москва и ее политика сегодня более открыты для внешнего мира, чем Советский Союз при Сталине, который точно описал Уинстон Черчилль как «загадка, завернутая в тайну, внутри загадки». Несмотря на это, Россия, похоже, достигла точки, в которой сильнейший инструмент прогнозирования — прошлое поведение – может потерять полезность. Общественное давление, судя по всему, имеет более сильное влияние над тем, как Россия управляется, чем это было в недавнем прошлом, но отсутствует настоящая революционная ситуация и конкуренция внутри элиты России может иметь решающее значение. Более того лишь небольшая часть элиты стремится «опрокинуть» политическую систему России или установить демократию западного образца.