Китай — будущий лидер, или, как минимум, один из лидеров в международной политике. Не пошатнувшись от последствий финансового кризиса, Пекин продолжает наращивать экономическую и военную мощь.
Попытки Запада разными путями подорвать идеологическую стойкость китайцев, размыть их национально-культурную идентичность успехом не увенчиваются. Запад погрязает в разврате и аморальности, пока Китай твёрдой поступью движется вперёд.
Прочное государство невозможно без прочного идеологического фундамента. Для китайцев таким фундаментом служит конфуцианство — этико-философское учение, превратившееся в Китае чуть ли не в религию, и оказавшее значительное влияние на мировоззрение соседних народов — японцев, корейцев, тибетцев. Конфуцианство — это и общественная этика, и традиционная философия, и политическая идеология, и диалектическое мировоззрение.
Учёные-китаеведы утверждают, что конфуцианство, названное по имени своего основателя Конфуция, появилось в период с 722 г. по 481 г. до н. э. Вскоре конфуцианские нормы стали общепринятыми, а конфуцианство на долгие годы превратилось в официальную идеологию китайских княжеств.
Одна из центральных проблем, которую рассматривал Конфуций, была проблема взаимоотношений правителя и его подданных.
Как, не ущемляя прав подчинённых, добиться от них исполнения долга? Как сделать государство и сильным, и великодушным к своим подданным одновременно?
На эти и многие другие вопросы ответ дал Конфуций. В его понимании, государь должен обладать мудростью, а подданный — готовностью исполнить повеление мудрого правителя. Конфуций выдвинул идеал государственного устройства, в котором при наличии сакрального правителя, реальная власть принадлежит «учёным». «Учёные» должны были быть носителями мудрости и политической проницательности. Государство отождествлялось у Конфуция с обществом, социальные связи — с межличностными, основа которых усматривалась в семейной структуре. Семья выводилась из отношений между отцом и сыном. С точки зрения Конфуция, функция отца была аналогична функции Неба. Поэтому сыновняя почтительность была возведена в ранг основы добродетели. Уважение и почитание старшего поколения, уважение и почитание правителя его подданными, снисходительность и доброта государя к подвластному народу — таков, в общем и целом, рецепт создания устойчивого и крепкого государства.
Снисходительность должна иметь границы, ибо нельзя бесконечно потакать простому люду, который часто состоит из безответственных и малообразованных индивидуумов.
Процветание государства, защищающего своих подданных, должно быть высшей целью. Всё низкое и мелко индивидуалистское ценностью обладать не должно, ибо воспитывает в человеке лишь узкий эгоизм и равнодушие.
Конфуцианство неотделимо от китайской истории. Представить Китай без конфуцианства невозможно. Это течение оказывало беспрерывное влияние на этику и религию китайского общества на протяжении более 2000 лет! До этого конфуцианство выдержало упорную борьбу с конкурентными философскими течениями, такими, как моизм, даосизм и легизм.
Моизм считался философией ремесленного люда, где во главу угла ставился физический труд, как высшая созидательная активность. Даосы больше занимались метафизическими практиками. Легисты верховенство отдавали законам.
Но были в истории конфуцианства и тяжёлые времена. В эпоху правителя Ци Шихуанди последователей Конфуция преследовали и даже умерщвляли. Ци Шихуанди хотел править единолично, долго и жестоко. Принципы конфуцианства о снисходительной доброте к подданным его злили. Ци Шихуанди полагал, что его династия будет править Китаем 10 000 поколений (!), но она была свергнута всего лишь через несколько лет после его смерти.
Второй период гонений на учение Конфуция пришёлся на время правления Мао Цзэдуна. Но уже с конца 1970-х и до сих пор конфуцианство переживает период расцвета.
Сегодня, когда Запад пытается идеологически подмять всю планету под себя, Китай возвышается нерушимой стеной. Там тоже есть т.н. «правозащитники» (а где сейчас нет этих «клопов»?), но их влияние на общество мизерно.
Культурно, идеологически, морально китайцы демонстрируют удивительную устойчивость к «пропагандистским штаммам», изобретаемым на Западе.
Даже во времена сближения Пекина и Вашингтона китайцы оставались китайцами. Помнится, кто-то из американских то ли социологов, то ли религиоведов, исследуя воздействия западного образа жизни на Китай, вынужден был признать, что китайцы — всё те же китайцы, а все западные веяния касаются лишь поверхности китайского общества, не проникая глубоко внутрь. Сердцевина китайского общества была и есть китайской.
Посмотрите теперь на Восточную Европу и бывший СССР. Как пишет известный геополитик проф. В. А. Дергачёв, «самым незащищенным верой местом для захвата <чужих территорий> … остается Восточная Европа… В мире преимущественно безбожного пространства воинствующего атеизма образовался хаос опустошенной души (<Чернобыль души>). Здесь проще всего <взрывать> с помощью технологий новейшей геополитики и разрушать местный цивилизационный (культурно-генетический) код».
Взгляните на Россию. Ведь то, чем обладает Китай, с лихвой обладали и мы. Наша русская культура, русская цивилизация, наш русский культурный код был привлекателен для соседних народов. Иначе не сложилась бы Россия в полиэтническое государство.
Потом были годы советского эпатажа, а после них — годы самодурства, когда с корнем уничтожалось даже то, что осталось полезного от советской эпохи. Так мы и пребываем до сих пор в состоянии шатания, «вкушая» теперь западничество во всех его проявлениях.
Как-то один молдаванин мне сказал: «Что нам предложит сегодня Россия? Россия уже не та, и не в состоянии предложить действительно объединительной идеи». Горькая правда!
Вспоминается украинский городок, где я провёл детство. В нашей детской компании были русские, немцы, поляки, карелы, вепсы, украинцы, белорусы. Но все мы были объединены русской культурой. Теперь же русская культура изгажена в самой России, а центральное место на ТВ отдано всяким примитивным развлечениям, только позорящим русское телевидение.
Русские могут растерять своё «конфуцианство», растерять объединительно-привлекательный ресурс русской культуры, если сами о своей культуре позабудут. Вместо русских никто о русской культуре заботиться не станет.
Пора беспощадно рвать с западничеством, с обезъянничаньем и подражательством, с молодёжным идолопоклонничеством перед западными поп-звёздами. Поп-звезда часто создаётся рекламой. Часто в песнях «звезды» максимум дюжина слов. «О`кей, о`кей! Кисс! Кисс! Ай лав ю!». Вот и вся песня! А наши юные дураки пританцовывают да выплясывают, не понимая слов, и думая, что слушают блистательную музыку. Да и не они одни в этом виноваты, а общество, заменившее родную культуру дешёвым суррогатом.
Можно слушать западную музыку, но не стоит делать из неё идола. Один мой знакомый настолько влюблён в западную эстраду, что почти никогда не слушает русскую музыку. И мышление у него соответствующее. По-английски он «ни в зуб ногой», поэтому часто уверен, что в этих песнях поётся о чём-то существенным. Мне же он напоминает папуаса, рассматривающего привезённые белыми колонизаторами побрякушки.
Словом, сравнение Китая и России не в пользу последней. Китайцам крепко стоять на ногах и сопротивляться бурям времени помогает их традиционная народная этико-религиозная система и культура. В России же развелось уйма «идеологов» — от либералов и либертарианцев до узколобых «ломом опоясанных» патриотов, выступающих за чистоту крови. В Китае эти граждане уже томились бы в застенках, а то и получили бы пулю в затылок.
К слову, пулю в затылок по приговору суда в Китае можно схлопотать также за наркоторговлю, взяточничество, коррупцию и т.д.
Всякая «ржавчина», противоречащая народной морали и традициям, и разъедающая изнутри государственные устои, в Китае вырывается с корнем. Потому и в лидерах Китай, потому и с опаской поглядывают на него его недоброжелатели.