https://www.funkybird.ru/policymaker

«Страдают молча»: лица гражданской войны в Дагестане

В Дагестане продолжается война «несогласных» против чиновников и силовиков. Под молот этого противостояния попадает и мирное население. Число жертв всех сторон ежегодно идёт на сотни человек. Американский фотограф Диана Маркосян показала, как выглядит жизнь в этой «горячей точке» планеты у родственников погибших «несогласных».

Дагестан сегодня — территория с перманентным чрезвычайным положением и одна из самых горячих точек в Северном полушарии. Пожалуй, дела с основными свободами белого человека обстоят хуже только в Афганистане. Фактически в Дагестане уже несколько лет длится вялотекущая гражданская война. Ситуация тут осложняется тем, что исторически Дагестан — регион горской, низовой демократии (о дагестанской версии демократии Блог Толкователя напишет отдельно), а потому любое ущемление прав и свобод человека в рамках ЧП тут ощущается наиболее остро (по сравнению с другими регионами России).

Каждодневные сводки из этой горячей точки полны ужаса. Вот вчера, 25 июня «неизвестные застрелили начальника отдела Пенсионного фонда РФ по Акушинскому району Дагестана». В четверг на прошлой неделе «неизвестные на «Ладе Приоре» застрелили в Хасавюрте полицейского».

«Неизвестные» (как их называют в Дагестане, «лесные братья» — люди, ушедшие в партизаны, или, в терминах правоохранительных органов, боевики) вступают в открытое противостояние не только с одиночками из силовиков или служивых, но и с федеральными силами. Вот обычный случай для этого региона, произошедший на прошлой неделе:

«Несколько сотрудников спецподразделений МВД и ФСБ получили ранения в результате подрыва военного «Урала» и последовавшего за ним обстрела в Сергокалинском районе Дагестана. Неизвестные привели в действие самодельное взрывное устройство, заложенное у дороги, после чего из лесного массива обстреляли силовиков из автоматического оружия. Сотрудники СОГ открыли ответный огонь. В результате четверо полицейских, по данным пресс-службы ведомства, получили ранения различной степени тяжести».

Силовики в долгу не остаются. Вот статистика по всему Северному Кавказу, за первые 5 месяцев года:

«Силовики на Северном Кавказе с начала года уничтожили 164 бандитов, в том числе 20 бандглаварей, задержаны 198 участников незаконных вооруженных формирований. Сотрудники правоохранительных органов ликвидировали 43 базы и 150 тайников боевиков. Из незаконного оборота изъята 1 тысяча единиц стрелкового оружия, 50 гранатометов и огнеметов, более 1,7 тысячи снарядов и мин, 130 самодельных взрывных устройств. Наиболее сложной оперативная обстановка остается в Дагестане. В связи с этим в мае там была увеличена численность сотрудников МВД на 500 человек».

Стоит добавить, что примерно 80% убитых из вышеприведённой статистики приходится на Дагестан.

Режим чрезвычайного положения подразумевает, что в казематах правоохранительных органов практикуются пытки; людей по подозрению в какой-либо связи с боевиками могут задерживать без предъявления обвинения (либо фабриковать дела); нет речи и о неприкосновенности частной жизни и жилища.

При этом Дагестан, если исключить события вялотекущей гражданской войны, один из наименее криминальных регионов России. Так, на 1000 человек тут совершается всего 2,3 преступления — 2-е место с конца в России (первое — Чечня). Для сравнения: у печального лидера списка криминогенности регионов — Забайкальский края — 14,7 преступлений на 1000 жителей.

Что же толкает жителей Дагестана уходить в леса, воевать против чиновников и силовиков. Специалисты по Кавказу дают такой ответ:

«В Дагестане, да и вообще на Северном Кавказе, очень высок процент молодежи: больше половины населения Дагестана — молодёжь до 30 лет. Большинство этих людей не имеет практически никаких перспектив. У них нет никаких возможностей получить достойную работу, устроиться в жизни, стать достойным человеком. Нужно учитывать кавказский менталитет. Здесь не признаются никакие социальные иерархии, высокие или низкие сословия, здесь каждый человек считает себя равным любому другому человеку. И в условиях чудовищной имущественной дифференциации, в атмосфере чиновничьего беззакония, при отсутствии работы все это создает чрезвычайно серьезный протестный потенциал. Очень многие люди недовольны, они бунтуют».

Высокая рождаемость, бедность (ВРП на человека тут — около 80 тыс. рублей в год, это уровень одной из беднейших стран Африки — Джибути), большая безработица (среди молодёжи до 50% безработных — это уровень нынешней Греции, где противостояние простого народа и властей тоже постепенно принимает формы гражданской войны), чиновничий произвол — всё это питательная среда и для роста исламизма, и для отторжения федерального центра (отдавшего на откуп местную политики и экономику нескольким кланам), и для взятия в руки оружия, как последнего аргумента защиты собственного достоинства и дома (что очень важно для кавказской традиции).

Ещё более удивительно, что нынешнюю бедность в Дагестане несложно преодолеть, потенциально это богатый регион. В первую очередь речь идёт о нефти. Может показаться странным, но нынешнюю углеводородную Россию совсем не интересуют энергоносители в Дагестане. Новые скважины тут почти не закладываются. Наоборот, консервируются старые.

На пике в 1970-е в Дагестане добывалось 2,2 млн. тонн нефти и 0,8 млрд. кубометров газа. Сегодня нефтяная отрасль представляет собой жалкое зрелище — это 150-200 тыс. тонн в год.

При этом официальные оценки ресурсов республики по скромным официальным данным достигают 273 млн. тонн нефти и конденсата. Причём здесь разведано лишь 30% суши и всего 1% акватории дагестанского шельфа Каспия, где, по прогнозам, находится ещё 450-500 млн. тонн условного топлива.

Дагестан при нормальном инвестировании отрасли вполне мог бы добывать 4-4,5 млн. тонн нефти в год, и при таком уровне запасов могло бы хватить на 50-60 лет добычи. В нынешних ценах годовая добыча нефти приносила бы 2-2,5 млрд. долларов в год, или 60-80 млрд. рублей. Для сравнения: дотации федерального центра составляют 50 млрд. рублей. Т.е. потенциально Дагестан из дотационного региона мог бы стать регионом-донором.

Поразительно, но факт: нефтяники даже не хотят загружать мощности нефтеперерабатывающего завода «Каспий-1». Этот НПЗ проектировался с развитием мощностей до 1 млн. тонн в год. Но сейчас на нём перерабатывается всего 100 тыс. нефти в год, или 10% мощностей.

Развитие нефтяной и газовой отраслей могло бы создать и сотни тысяч новых рабочих мест (вместе со смежными отраслями). Но вместо этого федеральный центр предпочитает прямые дотации, которыми развращает местные правящие кланы, плодя беззаконие и огромную пропасть между богатыми и бедными, власть имущими и бесправными. Что, в свою очередь, провоцирует новый виток конфликта.