В Москве завершились двухдневные переговоры, в которых приняли участие глава европейской дипломатии Кэтрин Эштон, секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Саид Джалили, и с российской стороны — замминистра иностранных дел РФ Сергей Рябков.
Встреча в Москве — это уже третий раунд переговоров вокруг иранской ядерной программы. Первые два проходили в Стамбуле и Багдаде, однако никаких результатов не принесли. Поэтому на встречу в Москве делалась особая ставка. Ранее в Пекине состоялась встреча президентов России и Ирана в формате саммита ШОС Владимира Путина и Махмуда Ахмадинежада. После этого МИД России сообщал, что подготовил специальный сценарий для этих переговоров, которые, по некоторым оценкам, должны были иметь прорывной характер. Да и сам секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Саид Джалили по прибытии в Москву заявлял, что «с оптимизмом смотрит на перспективы московского раунда переговоров», подчеркивая важность соблюдения договоренностей, достигнутых на предыдущих раундах в Стамбуле и Багдаде.
И что же в итоге? Иран решил сыграть в «сильного», выставляя свои прежние предложения из пяти пунктов, от ответа на которые якобы зависит дальнейший прогресс на переговорах. Точно также, как и «шестерка» выступила с так называемым «пошаговым» планом, авторство которого принадлежит главе МИД России Сергею Лаврову: с Ирана снимается ряд ограничений в ответ на выполнение определенных требований «шестерки». Но, похоже, Тегеран решил сыграть в более «высокую дипломатию», введя в оборот — с намеком на Израиль — позиции Договора о нераспространении ядерного оружия.
Нынешняя миссия Тегерана в Москве выглядит достаточно загадочно, поскольку глава дипломатии ЕС Эштон в целом подыграла Ирану, соглашаясь с переносом предложенных Тегераном технических дискуссий на встречу в Стамбуле, которую намечено провести 3 июля. По идее, все должно было быть наоборот. Если появилась необходимость подключать к анализу проблемы иранского ядерного досье экспертные группы, то это можно было сделать после встречи в Багдаде и не переносить в Москву решение вопросов технического характера.
Напомним, что накануне московского раунда переговоров в Страсбурге политдиректора «шестерки» встречались с Кэтрин Эштон. Затем глава МИД России Сергей Лавров обсуждал сложившуюся ситуацию с руководством Ирана в Тегеране и лично общался с главным иранским переговорщиком Саидом Джалили. А в Москве посла Ирана принял заместитель министра иностранных дел РФ Сергей Рябков. Москва искренне стремилась к достижению компромиссного соглашения. Но Тегеран стал настаивать на том, чтобы в промежутке между переговорами состоялись встречи заместителей и экспертов, которые бы формулировали вопросы для обсуждения на очередном, московском раунде переговоров. «Мы заявили о такой своей готовности уже на следующий же день после переговоров в Багдаде. Я сожалею, но сегодня со дня тех переговоров прошло уже больше двух недель, а противоположная сторона еще не объявила о своей готовности провести переговоры экспертов о готовности организовать встречу заместителей, чтобы подготовиться к Москве, подготовить повестку дня переговоров», — заявлял Джалили, видимо, понимая, что он фактически подменяет переговорную повестку дня. Вот почему стало складываться устойчивое ощущение, что Иран вместе с Западом отыгрывали в Москве общий сценарий.
По нашему мнению, суть его в том, что Тегеран активизацию Москвы на иранском направлении стал оценивать в ином ракурсе — как попытку Москвы вывести проблемы иранского ядерного досье из зоны противостояния только между США и Ираном. Это Тегеран не устраивает. Поэтому рассуждения секретаря Высшего совета национальной безопасности Ирана Саида Джалили о том, что международное сообщество должно «признать и уважать право Ирана на ядерные технологии, в том числе и на обогащение урана», и что Тегеран, в свою очередь, готов «сотрудничать в вопросе нераспространения ядерного оружия» — это элементы только дипломатической риторики.
Российская сторона не без основания ждала от переговоров позитивных результатов, чтобы упредить решение иранского ядерного досье силовым путем. Более того, становится очевидным и тот факт, что и предстоящая встреча «шестерки» с Ираном в первых числах июля в Стамбуле также не приведет к достижению конкретных договоренностей. Но главная интрига уже в другом. Переговоры в этом формате «шестерки» будут продолжены. В этих рамках уже наработан серьезный массив идей и предложений, которые могут реализовываться путем применения принципов «поэтапности и взаимности». Только Тегеран лишил возможности нового президента России Владимира Путина начать осуществление прорыва на иранском направлении. Теперь посмотрим на то, что сделают для Ирана его западные партнеры. Это будет либо затягивание переговорного процесса, либо усиление напряженности и, соответственно, ужесточение давления на Иран, либо переход к военной акции, на чем настаивают правоконсервативные круги США. Как говорится, каждый сам выбирает свою судьбу.