Почти полгода Россия переживает системный политический кризис. Это кризис политики «верхов», кризис стратегии и тактики власти, кризис её целей и, доказавшая себя на практике, полная неспособность правящего слоя эффективно управлять Россией. Это кризис «низов», пока затронувший только их верхний слой, но процесс пошёл, лёд треснул во многих местах и ледоход не за горами. Общественные «низы» не только не хотят жить по- старому, но и впервые за многие годы открыто заявили об этом. На наших глазах формируется общенациональный политический кризис. Всё сильнее заявляет о себе необходимость осмысления происходящего. И недостатка в подобных попытках нет.
Предпримем и мы подобную попытку, исходя из гипотезы: другая новая Россия должна стать по-новому социалистической, и это вопрос её исторического существования. Вопрос быть или не быть России самобытной цивилизацией и великой мировой державой в третьем тысячелетии от Рождества Христова. Вопрос: будет ли в этом тысячелетии в симфонии человечества место для русского народа или разделит он печальную историческую судьбу древних греков и древних римлян, уйдя в историческое небытие.
Бросим достаточно широкий взгляд на период, начавшийся в декабре 2011 года после выборов в Государственную думу и закончившийся двумя взаимосвязанными событиями: президентскими выборами, на которых «люди телевизора» победили «людей интернета», пролонгировав диктатуру, и бойней 6 мая 2012 года в Москве на «Марше миллионов». В этот период Россия наиболее близко с 1993 года подошла к ситуации общенационального кризиса. И хотя постсоветская эпоха так и не породила пока зрелого, созревшего общенационального кризиса, в эти три месяца был момент, когда борьба за перемены приняла практически-политический характер.
События 6 мая стали рубежом, когда первый период становления общенационального кризиса закончился и начался новый период. Начиная с декабря 2011 г. выявились две линии, два пути возможного развития событий, которые мы условно обозначим, как «линию, путь Лимонова» и «линию, путь Немцова».
Первый «путь» — путь радикальных требований и действий, радикального протеста, готовности к переменам «снизу». Второй «путь» — путь соглашательства, компромиссов, желания и готовности к переговорам с властью на её условиях, путь иллюзий о возможности честных выборов под эгидой власти, перемен «сверху». Лишь бы не было революции, лишь бы сохранить «завоевания» второго капитализма в России. Перефразируя известное «при Николаше (втором) и при Саше (Керенском) мы сохраним доходы наши», получаем доминирующее желание: при либеральном Постпутине сохранить и приумножить, «нажитое непосильным трудом». Второй, либеральный путь, отражает чётко выраженные интересы буржуазии, второго российского капитализма как ставшего целого.
Немцов, Навальный, Яшин и, примкнувшие к ним акунины, парфёновы, собчаки резких политических перемен, чреватых переменами социальными, боялись больше, чем сохранения статус кво. Многие публицисты этого лагеря открыто пугали революцией, появлением на политической сцене народных «низов». Пугали власть и себя. Последнее удалось. Испуг власти прошёл быстро, когда выяснилось, что «рабочих роб и ватников» в числе протестующих нет или незначительное количество. Власть непременула это использовать, реанимировав зубатовщину начала ХХ века, сделав ставку на полицейский социализм, напялив на себя «харю» (маску) защитников трудового человека от московских тунеядцев и предателей.
Идея начинала реализовываться ещё в ряде эпизодов «ручного управления», стала заметной тактикой власти при фабрикации Общероссийского Народного Фронта и теперь превратилась в избирательную стратегию и, скорее всего, в стратегическую линию выживания, важный элемент нового бонапартизма. Причём, новый полицейский социализм изначально принял черносотенный характер. Импотентные болотно-сахаровские стояния вполне устраивали власть, как меньшее, почти не опасное зло. «Стояния» давали время режиму, чтобы мобилизоваться. Напротив, массовые выступления антипутинской оппозиции в Москве и заметные в регионах потеряли темп, динамику, наступательность, не имея, не предложив конкретных задач, кроме «честных выборов», стали слабеть. Власть сумела (ей позволили либеральные «вожди») перейти в наступление: временно задвинув ненавистную народу «Единую Россию» в политическую жопу, с глаз народных долой, развернула «антиоранжевую» истерию в подконтрольных СМИ и под флагом «защиты Родины от национальных предателей» обеспечила себе избирательный «триумф».
А что же «линия Лимонова», путь радикального наступления на власть? Она — линия, оно — наступление вообще практически не состоялись в этот период. Если у Немцова, Навального и примкнувшего к ним Удальцова были «рассерженные горожане», в основном, московский средний класс или, точнее, мелкобуржуазные городские слои, то за правильной радикальной линией не было соответствующей политическому моменту человеческой массы и политической организации. Это надо констатировать спокойно, без истерики, ибо «ещё не вечер». Но планировать политические действия надо, чётко осознавая наличную реальность, пускай и неприятную.
Когда мы говорим «немцовы слили протест и предали», то всё верно — слили и предали. Предали интересы народа, но не предали своих интересов и убеждений, которые всегда (и на Маршах несогласных и на акциях 31-го числа) были буржуазны и антиреволюционны. Разве мы не знали этого и в условиях политического взаимодействия не шли на это? Немцов «увёл» толпу у Лимонова? Но что, опираясь на весь многолетний опыт отношений с либералами, с Немцовым конкретно, Лимонов мог рассчитывать, что Немцов приведёт толпу к Лимонову или без Лимонова пойдёт на радикализацию массового протеста, поведёт людей к ЦИКу и Кремлю? Лимонова и его сторонников либералы всегда терпели, сжав зубы, используя в своё время, как массовку, страшилку для властей: возьмите нас «хороших» или будете иметь дело с «плохими» Лимоновым и лимоновцами. «Кидали», когда и где только можно от Национальной Ассамблеи до «алексеевского эпизода». НБП «сгорела» в политической борьбе с режимом.
Политическая партия «Другая Россия» на момент начала политического кризиса не стала, не сумела и не смогла стать, политической величиной сотой доли яркости и политической значимости по сравнению с запрещенной и не существующей в России НБП. Эдуард Лимонов постоянно генерирует плодотворные идеи, политические проекты: «Другой России — 1» (политический союз), Национальной Ассамблеи, объединяющего кандидата в президенты, Стратегии — 31, «Другой России — 2» (политическая партия). Но у Лимонова, за ним и рядом с ним, вот уже ряд лет, примерно с 2008 года, нет в результате систематических репрессий власти против его сторонников достаточного количества людей, действительной и действенной политической организации. И помимо Лимонова в России на момент начала кризиса не оказалось организаций и сил, способных успешно реализовать исторический запрос на радикальный путь перемен.
В рамках заявленной темы достаточно констатировать факт отсутствия к моменту политического кризиса власти необходимых организационных сил и возможностей для реализации «линии Лимонова», развития массового протеста по «пути Лимонова». Многое могло развиваться и закончиться иначе, если бы в 2011-2012 годах в России имелся политический аналог НБП образца 2002-2007 годов. Тогда был бы ещё вопрос, кто бы у кого увёл массовку, проснувшихся неофитов свободы. Пока речь у нас шла о политических вождях, их политическом поведении и возможностях. Но для победы мало самых искусных полководцев и даже квалифицированных командиров (и последних, как мы заметили пока не густо). Нужна армия, способная выполнить любые задачи: суворовские чудо-богатыри, наполеоновская «старая гвардия», РККА гражданской и Советская армия Отечественной войн. В нашем случае речь идёт о политической армии перемен. Для политической победы нужна политическая армия, и она, как и обычная армия, не появляется в одночасье из неоткуда.
Классическая цепочка формирования политической армии перемен известна: вожди — партия — класс — масса, помноженные на действительный опыт политической борьбы в конкретных исторических условиях. Но первый, безусловно, необходимый момент — это появление массового протестного сознания. В ходе декабрьско-мартовских «потрясений» чиновничье-олигархический режим сохранил себя. Судя по свирепости подавления акций оппозиции в поствыборный период (особенно бойни 6 мая 2012 года), он готов стать ещё более жестоким, жёстко тоталитарным. Но след в народном сознании и определённый, приобретённый в условиях судорожного глотка свободы, опыт сопротивления режиму, опыт утраты части политических иллюзий в отношении российской власти и российской путинской «демократии» никуда не делся. За одного битого, как известно, двух не битых дают.
Что же произошло с массовым сознанием, массовой психологией в истекший период? Россия очнулась от тяжёлого нездорового оцепенения, в которое её системно погружали, начиная с октября 1993 года ельцины, путины и их «лучшие ученики». «Шоковая терапия», жизнь на грани физического выживания, подсознательное ощущение совершённого массового предательства по отношению к своей истинной Родине России-СССР, без сопротивления отданной на поток и разграбление. Затем, в «жирные» путинское годы, «крысиные бега», долговая кабала потребительских кредитов, ссужаемых российскими банками из средств, заимствованных в банках иностранных. Зависимая сырьевая экономика и тотальная распродажа национальных ресурсов. Размывание цивилизационных основ исторического бытия России. Государственная антирусская и антинародная политика. Оболванивание и растление молодёжи. Русский народ, коренные народы России вымирают, ментально утратив смыслы своего исторического бытия. А вокруг, во всём, на каждом шагу липкая паутина тотальной лжи власти и ложности, двусмысленности всей обстановки, всех отношений и условий жизни в России. Получил крохи и крошки от нефтегазовых доходов, приобщился к «обществу потребления» — жри и молчи, голосуй за «Единую Россию», молчи и жри, пока дают. Гнетущая, удушающая несвобода человека и общества. «Всё будет так — исхода нет!». Но, видимо, количество лжи и насилия переполнило некую чашу народного терпения, профанация парламентских выборов стала пусковым толчком. Инертная на протяжении многих лет масса пошла навстречу, откликнулась на призыв небольшой в масштабах страны группы политических активистов, которые на протяжении тех же лет упорно бились головой о стену политического тоталитаризма, не находя со стороны народа почти ни малейшей поддержки и отклика. Наконец, они нашли друг друга, стихийный народный протест и сознательное «несогласие» сугубого меньшинства.
У людей, у народа проснулась воля к свободе. Свободы по-прежнему нет, но у людей появилась воля к свободе. И как только воля к человеческому достоинству, воля к свободе появилась, несвобода была вынуждена отступить. Проявив волю, став в той или иной степени вольными, не свободными пока, но менее крепостными путинской власти, ненавистной властной вертикали, люди, массы людей вышли на улицы и площади своих городов. После многих лет одичания и молчания, страна открыто заявила о своих, о народных правах на достойную человека жизнь. Вместе с этим новым ощущением и сознанием стала меняться вся политическая атмосфера жизни. Ворвавшийся в Россию воздух свободы сделал миазмы тоталитаризма ещё более отвратительными и нетерпимыми. Попытки власти, политтехнологически снова шулерски переигравшей свой народ, вернуть ситуацию на исходные рубежи, сломать, подавить волю народа к свободе и достоинству вызвали у «нового» народа решительный отпор, готовность продолжить сопротивление и борьбу до победы. Однако, опустимся на грешную политическую землю.
Право на 10 декабря, на то, чтобы вынуть кукиш из кармана, оторвать пятую точку от дивана и гордо выйти на улицу, было завоёвано радикальным меньшинством в жёстком противостоянии с ОМОНом 4, 5 и 6 декабря 2012 года. Поскольку в этом противостоянии участвовали уже тысячи людей, замолчать его было невозможно. «Единая Россия» «победила» на выборах, позорно сфальсифицировав их результаты, что тоже скрыть было нельзя, а президентские выборы только предстояли, и продолжить силовое противостояние власть не решилась. «Чудовище» отступило на несколько шагов и, повиливая хвостом, имитировало «добрые намерения». По сути, это было бескровное восстание, и первый бой власть проиграла. Так политически была заявлена, поставлена в повестку дня «линия Лимонова». Первый шаг был сделан по этому «пути».
Смелость и решительность разбудили страну. Конечно, и безмерная наглость власти. Власть быстро нащупала «социально близких» в политическом лагере внесистемной оппозиции. Предлагала ли бонусы — мы не знаем, но проверенный ( «алексеевский») вариант предложила и была услышана. Что могло и чего не могло произойти 10 декабря 2011 года, если бы события продолжили развитие «по лимоновскому пути»? Действительно, вопрос о власти, по нашему мнению, стоял практически-политически, определённый шанс решить дело одним непрерывным натиском протестующего народа был. Власть ещё не успела мобилизоваться, ненавистная «Единая Россия» и Путин ещё были «близнецы-братья», уязвлённое нечестными выборами народное самолюбие толкало многих на решительные действия. Но не было ни политического авангарда, ни политической армии радикальных перемен.
На штурм, на решительное противостояние на площадь Революции сто тысяч человек вряд ли бы вышли. В лучшем случае пополнились бы ряды «бойцов 4-6 декабря». Этих сил, скорее всего, было бы недостаточно. Пошедшие на Болотную, пришли явно не на последний и решительный бой, а на праздник замаячившей свободы. Они почти не имели социальных претензий к власти, были переполнены либеральными иллюзиями легитимных возможностей перемен. Иллюзии эти ещё только предстояло изжить собственным опытом. Готовность власти использовать все свои силовые возможности против народа также необходимо учитывать при анализе ситуации для принятия решения. Таким образом, качественные перемены 10 декабря 2012 года могли произойти только при благоприятном стечении целого ряда случайных обстоятельств. Ситуация объективно и субъективно ещё не созрела в достаточной степени. В противном случае люди не пошли бы за Немцовым, а остались с Лимоновым и его сторонниками на площади Революции.
Как и в 1993 году объективная возможность не реализовалась в силу субъективной неготовности ею воспользоваться, в силу незрелости субъективного фактора перемен. Шаг, который действительно можно и нужно было сделать, двигаясь «по линии Лимонова» — это поднять сознание и опыт масс на новый уровень. Перейдя на Болотную, массы становились публикой и аудиторией для актёров из оппозиции и, стоявших за ними либеральных акторов, творцов болотно-сахаровской политической пьесы. По сравнению с «диваном», «кухонной оппозиционностью» это был, безусловно, первый шаг вперёд в политическом воспитании. Но, вместе с этим, реализовывался пассивный потребительский и политически ошибочный, так как наиболее приемлемый для власти, вариант осознания ситуации, своей роли в борьбе за перемены.
Остаться на площади Революции, столкнуться в очередной или первый раз с охранительными силами режима означало сразу стать актёрами политической драмы борьбы за свободу. Подобный опыт давал совершенно другое осознание событий, себя в них, власти, лишая вредных иллюзий раз и навсегда. Условно говоря, 10-го декабря произошло бы «6-е мая», но в других политических условиях. Два месяца, пока у власти руки были связаны президентскими выборами, могли пройти совсем по-другому. Шанс настоять на перевыборах, на отмене результатов фальсификации 4-го декабря мог быть реализован в качестве условия для власти вообще провести президентские выборы с участием Путина. А сами президентские выборы в этих условиях («без Чурова») могли быть действительно свободными, и Путин на них, скорее всего, не победил бы или уж точно не с таким результатом, с совершенно другой по составу Думой и совершенно другими обязательствами перед народом.
Не 10 декабря, но 4 марта Россия могла стать другой страной, мирно двинуться по пути демократизации и строительства действительно социального государства. Такую возможность открывало бы кардинальное изменение соотношения сил на политической арене. Чиновничье-олигархические силы оказались бы в глубокой и, скорее всего, безнадёжной обороне. Через ряд лет страна могла стать образцом демократии для мира, а не тоталитарным пугалом. Сегодня мы знаем, как события развивались в действительности. На «пути Немцова» оппозиция и народ, в целом, потерпели политическое поражение. Политическое воспитание народа замедлилось, но не остановилось. Опыт поражения лишил народ многих иллюзий, обесценил и дискредитировал «путь Немцова» в качестве стратегии перемен в глазах очень многих участников и наблюдателей событий.
Организованное либеральное ядро стало разваливаться. По признанию Владимира Рыжкова: «Оргкомитет, который исправно работал до марта, постепенно сошёл на нет. Его покинуло много людей. В результате возобладала та группа, которая ещё 5 марта предлагала прорываться к Кремлю, оставаться на Манежке и разбивать палаточный городок. Она во многом и определила облик 6 мая».
Итак, условный политический «центр» антипутинских сил — группа Удальцова и группа либерал-радикалов выдвинулись на первые роли, вынужденно полевели на словах и в своих политических попытках. Так действительность, практика тащит за шкирку и подгоняет пинком отстающих от темпа общего политического движения, одних — действительно учит, других — заставляет приспосабливаться. Сама жизнь, объективная реальность развернула вектор противоборства с властью в сторону «линии Лимонова». В противостоянии 6 мая родилось другое состояние общества. Объективно, независимо от того, чего хотели его лидеры и сами демонстранты. И толпа была другой, отличалась по составу участников. На ней были представлены разные регионы России. Заметно расширился социальный состав. Сюда пришли люди, имеющие к власти, кроме политических, серьёзные социальные претензии. 6 мая Россия, русский народ получил от власти жёсткий урок «гражданской войны», завершивший его начальное политическое образование.
Народ проснулся в декабре для свободы с тягой к переменам и желанием пройти по этому пути «мирно, без оружия, через легитимные шествия, митинги и пикеты», через переговоры с властью, с надеждами на «круглые столы», на честные и демократические выборы. И иллюзии эти мог развеять только собственный опыт масс. Условно говоря, с декабря по начало мая народ стремительно пробежал некий аналог политического «детства», полный иллюзий, необоснованных надежд на «добрый мир вокруг» и желания быть самому добрым и послушным. Власть открыла ему глаза на то, что мир этот, отнюдь, не добрый, что мир похож на ОМОНовца в бронежилете, в каске и с дубиной в руках, которой готов дубасить всех, его, народ направо и налево с озверением и без сомнений. Народ вышел из бойни 6 мая «угрюмо набычившимся» в сторону власти упрямым политическим «подростком» с недоумёнными вопросами к власти: «Какого хе…?» и «Кто здесь ху…?». Режим положил в протянутую народом руку камень, предложил «войну» в ответ на добрую волю народа.