«Толпа видит бестолочь, и это ее веселит». Так писал о неуклюжих действиях полиции по пресечению студенческих беспорядков в феврале 1901 года в Москве генерал Отдельного корпуса жандармов Спиридович. Нарисованная им картина и впрямь смехотворна:
С непривычки полиция действовала неумело, неразумно, что только подбодряло демонстрантов и увеличивало общую сумятицу и беспорядок. Больше всего ерунды было в манеже, куда направляли со всех сторон арестованных. Огромный манеж был полон народу. Студенты, вольные, курсистки, полиция и несколько эскадронов жандармов. Крики, песни и ржанье лошадей. Над всем повис густой пар и запах навоза. Порядку никакого. Несколько сотен задержанной публики делали, что хотели. На куче песку, около одной из стен манежа организовалась сходка. Взобравшийся наверх студент, председатель, неистово звонит колокольчиком и начинает затем говорить. Галдеж и речи. В другом конце импровизированный хор что-то поет. В левом углу от входа большая группа молодежи устроила живую стену-круг, за которой любители предаются свободной любви с попавшими в манеж проститутками… Власть бездействовала.
Что ж, может, и правы представители думского меньшинства, заявляющие, что меры, принимаемые российскими властями в отношении видных оппозиционеров, напоминают им «действия царской охранки накануне известных исторических событий».
Разумеется, бестолочь. До такой степени бессмысленная, что комментаторы-охранители дружно ударились в конспирологию. Максим Шевченко, в частности, уверен, что обыски учинили некие тайные союзники организаторов «Марша миллионов»:
Сегодняшняя акция, обыски у этих людей, которые до обысков были абсолютно неинтересны людям, — это антипутинская акция. Я уверен в этом на 200%. Цель ее — согнать людей на митинг.
А депутат Александр Хинштейн утверждает, что дни главы Следственного комитета сочтены и обыски — «последняя попытка Бастрыкина сохраниться».
Но заковыристее всех придумал журналист Павел Святенков:
А теперь представим, что в ноябре 2012 года США возглавит Ромни (или пусть — обновленный, более агрессивный Обама). И США захотят покончить с постсоветским пространством и Россией как геополитическим фактором. Сделать это несложно — достаточно обрушить цены на нефть и надавить на олигархов, хранящих краденое на Западе.
Но для этого нужен образ, нужна картинка «мини-империи зла» во главе с «кровожадным Путиным».
Цель нынешних (и предстоящих) событий — такую картинку предоставить.
Иными словами, в Следственном комитете или где повыше засели не просто антипутинцы, а наймиты американской разведки. Инопланетной и потусторонней версий я на этот раз не нашел.
Первое, что мне пришло в голову, — это что исполнителям дано усердие не по разуму. Очень похоже на историю из «Бесов»:
Между тем произошло у нас приключение, меня удивившее, а Степана Трофимовича потрясшее. Утром в восемь часов прибежала от него ко мне Настасья, с известием, что барина «описали». Я сначала ничего не мог понять: добился только, что «описали» чиновники, пришли и взяли бумаги, а солдат завязал в узел и «отвез в тачке». Известие было дикое.
Именно дикое, хотя порой и кажется, что, как выразилась одна моя приятельница, сценарий Достоевского подписан и утвержден на небесах и «сбудется слово написанное» (1 Кор., 15:54).
Попробуем все же не выходить за пределы здравого смысла, логики и действующего законодательства.
Хозяева квартир, подвергнутых обыску, получили повестки и были допрошены в СК в качестве свидетелей по уголовному делу. Лично я впервые слышу об обыске в доме свидетеля. Может, у нас и потерпевшего обыскивают? Завтра я стану свидетелем ДТП — и меня придут обыскивать?
Статья 182 УПК РФ предусмотрительно называет того, у кого производится обыск, просто «лицом». Однако в статье 165, п. 3.1, где прописан порядок реализации или уничтожения вещественных доказательств, изъятых при обыске, сказано, что в судебном заседании по этому вопросу «вправе также участвовать подозреваемый, обвиняемый, их защитники и (или) законные представители».
Никаких свидетелей. Подозреваемый или обвиняемый. Точка. Абзац.
«До начала обыска, — гласит кодекс, — следователь предлагает добровольно выдать подлежащие изъятию предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела».
Я не знаю, предлагал ли следователь выдать предметы добровольно. Впечатление такое, что он сам не знал, какие предметы могут иметь значение для дела. Загребли все, что подвернулось под руку. В Америке это называется fishing expedition: в буквальном значении — поездка на рыбалку, а в переносном — вот этот самый беспредметный поиск: авось потом отыщется что-нибудь нужное.
Нужное — это прежде всего досье Навального на Шувалова и других высокопоставленных чиновников. Судя по сообщению, которое Навальный умудрился опубликовать в твиттере во время допроса, следователей интересуют прежде всего эти материалы, а вовсе не организация шествия 6 мая.
Норма, совершенно явно и нагло нарушенная Следственным комитетом по меньшей мере в одном случае, при обыске квартиры Ксении Собчак, — это п. 7 ст. 182 УПК: «Следователь принимает меры к тому, чтобы не были оглашены выявленные в ходе обыска обстоятельства частной жизни лица, в помещении которого был произведен обыск, его личная и (или) семейная тайна, а также обстоятельства частной жизни других лиц».
Что за сумма денег изъята при обыске, а равно тот факт, что квартира эта является фактическим местом жительства Ильи Яшина, — и то и другое составляет личную тайну г-жи Собчак. Следователь не только не принял мер, но и преднамеренно разгласил эти сведения через официального представителя СК Владимира Маркина.
Непонятно также, на каком основании изъяты деньги, каким образом следствие намерено устанавливать их происхождение и какое отношение эти деньги имеют к уголовному делу о беспорядках 6 мая. Во всяком случае, Ксения ничего не обязана объяснять по этому поводу. Всякий имеет право хранить деньги так, как считает нужным, в том числе и расфасованными по конвертам. В сериале «Дело гастронома № 1» герой на вопрос следователей КГБ, почему деньги в конвертах, отвечает: «Мне так удобно». И вопрос исчерпан. Это в бесправные брежневские времена, в пору всесилия Андропова.
Все теперь судят и рядят об этих полутора миллионах, и немало злорадствующих. Доллары в вентиляции не дают покоя завистникам. На это и была рассчитана огласка. Всех превзошел Максим Кантор, написавший так:
Если теория о зле, причиняемом коррупцией, справедлива, то огромные гонорары развлекательного сектора, доходы креативного класса есть неизбежный эффект коррупции, эти гонорары суть составляющая часть коррупционной экономики.
Иначе говоря, доходы звезд шоу-бизнеса преступны по определению — почему же их не изъять? И далее следует демагогическое заявление о том, что «вообразить этакие доходы у шведской или германской телеведущей нереально». Про шведских и германских не знаю, а доходы американских телеведущих многократно превосходят гонорары Собчак. Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с таблицей самых высокооплачиваемых звезд шоу-бизнеса США, составленной журналом Forbes. На первом месте там стоит не Джонни Депп и не Леди Гага, а именно телеведущая Опра Уинфри. Ее доходы — это средства рекламодателей, которые платят за размещение своих роликов в самой рейтинговой программе.
Интересно, а гирь у Немцова нет? Их часом не распилили при обыске? Вдруг они внутри золотые.
Смех смехом, но не так уж все и смешно. Конечно, обысканные и допрошенные теперь всячески бодрятся, но некоторым из них, прежде всего Ксении Собчак, явно не по себе. Это понятно. Если в смысле умения расследовать реальные преступления наши следователи давно потеряли квалификацию, то по части психологического давления на фигуранта остаются высокими профессионалами. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ» рассказывает:
Когда арестовали в 1921 году 19-летнюю Евгению Дояренко и три молодых чекиста рылись в ее постели, в ее комоде с бельем, она оставалась спокойна: ничего нет, ничего и не найдут. И вдруг они коснулись ее интимного дневника, которого она даже матери не могла бы показать, — и это чтение ее строк враждебными чужими парнями поразило ее сильней, чем вся Лубянка с ее решетками и подвалами.
Именно это подкосило и Ксению. Следователь читал ее интимную переписку «вслух, с выражением и со смешками», глумливо сокрушаясь, отчего она не вышла замуж за проверенного чекиста. Вот это самое гнусное во всей истории с обысками. Фотографии изъятых вещей, сделанные следственной бригадой, уже выложены на сайте желтого сетевого издания LifeNews, для которого, как видно, тайны следствия не существует. И никто не поручится, что завтра там не появятся и эти письма.
За что же именно ей, пребывающей пока в статусе ни в чем не подозреваемого свидетеля, такое наказание? Мне кажется, она догадывается, но гонит от себя эту догадку. «А тебя не предупреждали, что человек, который очень мстительный, он как бы…?» — прозрачно намекает ведущая «Эха». «А за что мне мстить?» — недоумевает уже взявшая себя в руки Ксюша. Ну а Леонид Млечин договорил до конца. Эвелина Геворкян напомнила ему разговор Путина с Алексеем Венедиктовым — про то, что оппоненты делятся для президента на врагов и предателей. «Я думаю, что Ксения Анатольевна перекочевала в список предателей», — молвил Млечин. И это, конечно, самое рациональное объяснение случившегося, если у безумия может быть рациональное объяснение.
Эдуард Лимонов по-своему прав, когда говорит: коль скоро ты занимаешься такими делами, ты должен быть готов и к обыску, и к аресту — «отвечать за базар». И не ночевать дома. И не иметь родственников, быть круглым сиротой.
А еще лучше, как в фельетоне Салтыкова-Щедрина, «самообыскаться». Напуганный слухами о повальных арестах интеллигент начинает самообыскиваться, и ужасная догадка поражает его:
Я соглашался даже с тем, что всякий литератор может быть заговорщиком, сам не зная и не подозревая того; он может быть кругом опутан интригою и мыслить под влиянием ее, самодовольно воображая при этом себе, что он мыслит вполне самостоятельно и независимо. Я начал сомневаться даже в самом себе. Я начал думать: действительно ли то, что я пишу, пишу по собственному убеждению? Не опутан ли я изменою, как и другие? Не заговорщик ли я?
Но эта карикатурная рефлексия и есть именно то, чего хотят от «свидетелей» органы. «Признавайтесь!» — «Да в чем, помилуйте?» — «А вы подумайте, в чем!» И многие, подумав, признавались.