Недавно на первые полосы газет попало заявление иранского министра иностранных дел Али Акбара Салехи, согласно которому Исламская Республика хотела бы иметь дружественные отношения с США, но не на текущих условиях.
Он добавил, что, несмотря на заявления американских должностных лиц о желании вести переговоры, их слова часто расходятся с делами. В таких обстоятельствах «проведение переговоров не имеет никакого смысла».
С другой стороны американские представители власти выдвигают иранцам аналогичные обвинения. Как недавно заявила Госсекретарь США Хилари Клинтон персидской ветке БиБиСи, «Мы готовы начать [переговоры], если это желание взаимно, и мы используем санкции, которые поддерживает мировое сообщество, чтобы создать достаточное давление для изменения позиции режима».
В накаленном регионе, где соперники с завидным постоянством устраивают друг другу провокации, необходимо выйти за рамки этой враждебной риторики, чтобы лучше понять взгляд иранского правительства на свое геополитическое положение. Тридцатидвухлетнее отсутствие прямых дипломатических каналов между США и Ираном привело к опасной волне просчетов, непонимания и эскалаций конфликта. Замечания Салехи выражают позицию Ирана, основанную на недопонимании и просчетах, на этот раз — со стороны Тегерана.
Вопреки распространенному в Вашингтоне мнению, скептицизм иранского правительства относительно переговоров основан не на идеологическом противостоянии Соединенным Штатам. Более вероятно, что Тегеран чувствует внешние и внутренние политические ограничения, не дающие Вашингтону перейти к самостоятельной дипломатии. Следовательно, создается впечатление, что лидеры Ирана хотят подождать и осуществить следующую попытку при более благоприятных событиях.
Важно понимать, что Иран не считает себя ослабленным двусторонним напряжением и региональными движениями государством. Ошибки США придают уверенность сторонникам жесткой линии в Тегеране, которые выступают против любых связей с Америкой, требующих признания Ираном статуса кво в регионе и подрывающих его независимость.
В долгосрочной перспективе Иран не видит недостатков в отказе от любого соглашения с Вашингтоном, которое превратит его в послушного союзника США. Иранские лидеры не видят на Ближнем Востоке государства, которое было бы равноправным партнером США. Нормой являются отношения начальника и подчиненного, и эту норму Иран не приемлет.
Слова министра иностранных дел Салехи указывают на то, что иранское правительство заинтересовано только в стратегических переговорах, которые касаются проблем, важных для обеих сторон, и могут привести к конкретным результатам.
Учитывая влияние Израиля, Конгресса и Саудовской Аравии на американских лидеров, Тегеран считает изменение стратегии США крайне маловероятным. Поэтому иранские сторонники жесткой линии считают целесообразным отложить сближение в долгий ящик и продолжать «законное противостояние», в котором, избегая прямого военного столкновения, Тегеран пытается убедить Вашингтон вывести войска из региона.
Учитывая санкции, червя Стакснет (Stuxnet) и убийства иранских физиков-ядерщиков, лидеры берут на себя большой риск. Тем не менее, геополитический расчет Исламской Республики впечатляет.
В Тегеране понимают, что в текущей международной ситуации Америка не сможет наложить на Иран серьезные санкции. Ограничение нефтегазового сектора и деятельности центрального банка взвинтят цены на энергоносители выше всех разумных пределов, и это будет удар не по Ирану, а по себе. Иранские лидеры также осознают озабоченность международного сообщества реакцией Тегерана на возрастающее давление. Что будет, если Исламская Республика выйдет из договора о нераспространении ядерного оружия? Похоже, у Вашингтона есть шанс столкнуться с проблемами, которые ему не по зубам.
Более того, Тегеран уверен, что перед Вашингтоном стоит проблема недоверия, так как в Ираке не удалось обнаружить заявленное оружие массового поражения. Иранские лидеры понимают, что обвинения в адрес Ирана о подготовке убийства посла Саудовской Аравии в Вашингтоне, практически не подтвержденные уликами, еще больше подрывают это доверие. Тегеран уверен, что комбинация этих факторов не даст Западу использовать эти же аргументы для жесткого противодействия Ирану.
Этот геополитический расчет показывает, почему иранские лидеры ошибочно придают мало значения угрозам военного вторжения, исходящим из Вашингтона и Тель-Авива. При оценке вероятности военного удара ИРИ рассматривает два ключевых момента.
Во-первых, правительство Ирана понимает, что армия США перегружена, и руководство армии это знает. Многие американские командиры сходятся в том, что открытие еще одного фронта будет очень накладно с политической, экономической и военной точек зрения.
Поэтому Тегеран отводит ведущую роль Тель-Авиву, руки которого связаны. Лидеры ИРИ считают, что военные удары США и Израиля — это один и тот же удар. Многие источники сообщают о том, что бывший президент Буш запрещал Израилю бомбить Иран до окончания его президентских полномочий, и Тегеран еще меньше верит в то, что лощеная администрация Обамы даст зеленый свет. Угрозы Нетаньяху воспринимаются Ираном как блеф с целью введения более суровых санкций. Скорее всего, Иран продолжит играть в эту конфронтацию на грани войны и бряцания оружием до тех пор, пока воинственность Израиля не будет ограничена внутренними ресурсами и будут изменены его стратегические расчеты.
Во-вторых, лидеры Ирана уверены, что военные удары затронут и его соседей, которые с опаской относятся к конфликту. Саудиты может и просили Америку «отрезать змеиную голову», однако Иран понимает, что Саудовская Аравия захочет воевать с Ираном только до последнего американского солдата. Любая атака на Иран потребует предоставления Эр-Риядом воздушного пространства и военных баз, и саудовские политики осознают неизбежность ответных ударов со стороны Ирана.
Таким образом, Иран видит США загнанными в ловушку. Ни один из вариантов не является интуитивно хорошим, но и терпеть вызывающее поведение Ирана тоже нельзя. Для Тегерана американская «политика сдерживания» является лучшим вариантом, так как Вашингтон не может перейти к бомбардировкам, не хочет вести переговоры и не может нанести экономический ущерб, достаточный для изменения иранской политики сопротивления. Поэтому Тегеран рассчитывает перетерпеть возрастающее давление США и подождать улучшения своих позиций.
Действия Тегерана показывают, что любое долгосрочное стратегическое решение может потребовать промежуточного ухудшения отношений. Для Ирана это означает организационную поддержку политиков в Ираке, Афганистане и других странах, а также объявление фактических текущих результатов своей ядерной программы, чтобы Вашингтон не смог проигнорировать это ухудшение или обойти его с помощью кратковременной тактики, а именно увеличения давления и задержки в принятии решения о начале военной интервенцией, либо установлении дипломатических отношений в надежде на то, что Иран изменит свое поведение.
Кажется, что Иран ставит на то, что американские организации национальной безопасности, которые не могут допустить очередной войны и не имеют жизнеспособных вариантов изменения политики США, в конечном итоге изменят свое отношение к Ирану по мере роста региональной нестабильности, которая потребует коллективных решений.
Иран и США играют в очень опасную игру, основанную на неправильных предположениях. Каждая из сторон неправильно оценивает силу и решительность оппонента. В этой игре, которую можно назвать «кто первым струсит», маленькая ошибка может привести к военной конфронтации. И, согласно теории игр, победить может тот оппонент, чьи действия кажутся иррациональными и даже сумасшедшими. Такое понимание в Тегеране может привести к ухудшению обстановки.
ИРИ придерживается такого подхода со времен вступления Ахмадинежада на президентский пост в 2005 году. Это частично объясняет тот факт, что до недавних пор иранская система никак не пыталась его ограничивать. Во время моей работы в Госдепартаменте в политическом сообществе совершенно четко кристаллизовалось ощущение, что Ахмадинежад хочет втянуть Иран в войну с целью ускорить пришествие Скрытого Имама (Согласно верованиям шиитов Двенадцатый Имам (Скрытый Имам, Махди), исчезнувший при таинственных обстоятельствах в 9 веке, в момент полной победы зла над добром должен вернуться на Землю, чтобы спасти человечество — прим. пер.). Лишь немногие понимали, почему Иран не сдерживает его при наличии соответствующих возможностей, учитывая тупик, в который зашли американо-иранские отношения.
Иран знает, что он играет в опасную игру, но его самоуверенность по отношению к США выросла после того, как ему удалось пережить восемь противоречивых лет правления администрации Дж. Буша. Региональные бунты подогревают эту уверенность. Поэтому, скорее всего, Тегеран продолжит ждать от Вашингтона правильных шагов к диалогу. Недопонимание и просчеты, скорее всего, не позволят иранскому правительству уступить в этом споре, так как оно уверено, что если оно не уступит, геополитические реалии вынудят Америку изменить курс в относительно недалеком будущем.