Правительство Медведева склоняется к тому, чтобы пересмотреть Госпрограмму вооружения на 2011-2020 гг.
Тотальное перевооружение армии и флота России, похоже, опять откладывается, хотя мы и так отстаем по многим критичным направлениям развития вооружений и военной техники (ВиВТ) уже на 8-10 лет. По оружейным меркам это целое поколение.
И причина готовящегося пересмотра Госпрограммы перевооружения на 2011-2020 гг. совокупной стоимостью почти 20 трлн руб. – отнюдь не только неумолимо надвигающийся мировой финансовый кризис (а Россия за последние два десятилетия впала в прямо-таки критическую зависимость от мировых рынков), но и неготовность российской оборонки перевооружить армию и флот: 20 с лишним лет беспрерывных «реформ» советского военно-промышленного комплекса даром не проходят.
Как сообщают правительственные источники газеты «Ведомости», в рамках активно проходящего сейчас обсуждения бюджета до 2015 года предлагается сдвинуть программу перевооружения армии на три года и провести ее уже в 2016-2023 гг. Госпрограмма вооружения, напоминает издание, была утверждена президентом Дмитрием Медведевым в декабре 2010 года. Эксперты, оценивая дефицит государственного бюджета, ранее советовали сократить расходы как раз за счет нее. Самым яростным критиком чрезмерных, по его мнению, трат на оборону показал себя бывший вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин. Он не только предупреждал, что финансировать программу без существенного повышения налогов или роста внешнего долга будет невозможно, но и предсказывал, что военная промышленность не сможет выполнить задуманное перевооружение к 2020 году. Но позиция Кудрина вызвала бурное негодование тогдашнего президента Медведева, который заявил, что не даст превратить страну в «банановую республику».
И вот в конце мая этого года министерство финансов, которое поначалу открещивалось от позиции своего бывшего шефа, Алексея Кудрина, тоже выступило с предложением существенно сократить расходы на армию и полицию ради решения проблем с бюджетом. Более того, как заявил источник издания в Белом доме, сейчас идею растянуть на несколько лет программу перевооружения разделяют многие в правительстве, в т. ч. министр промышленности и торговли Денис Мантуров. Таким образом, в кабинете Медведева образовалась уже целая партия, выступающая за секвест расходов на оборону.
Пока, правда, оттуда звучат призывы лишь к отсрочке перевооружения армии и флота: запланированные расходы, дескать, оборонка и армия все равно получат, но только позднее. Т. е. эта мера – вынужденная (кризис надвигается, да и оборонка не в состоянии справиться с поставленными госпрограммой вооружения задачами) и временная. Но нам-то хорошо известно, что нет ничего более постоянного, чем временное.
Перевооружение нашей армии и так, по сути, откладывалось все 2000-е гг. Сначала, с приходом Путина к власти, перед оборонной промышленностью ставилась задача сконцентрироваться на научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах (НИОКР): туда в первую очередь отпускались государственные средства (надо сказать, поначалу довольно скудные), а серийные производства в большинстве своем простаивали и потому деградировали. А вот когда наши конструкторы создадут новые виды «чудо-оружия» – тогда этими творениями, дескать, и начнут перевооружать армию и флот.
Но шли годы, а перевооружение все откладывалось и откладывалось. Да и скромно финансировавшиеся НИОКР тоже не дали тот урожай новых образцов ВиВТ, на который изначально рассчитывали. В это время в оборонной промышленности полным ходом шли «реформы». Авиапромышленность, например, была почти поголовно приватизирована и… развалена. Президент Владимир Путин призывал в отрасль частный капитал – и такие крупнейшие предприятия, как «Ижмаш», попали в частные руки. Недавно там сменилась очередная команда собственников, а вот создать новый автомат для перевооружения армии ижевская школа оружия (точнее, то, что от нее осталось) уже не сумела.
Вооружение армии и флота тем временем все старело и старело. Чтобы окончательно не утратить обороноспособность, нужен был качественный рывок. Им-то и призвана была стать новая госпрограмма вооружения с неслыханным доселе финансированием. Плюс к программе был предусмотрен огромный «довесок» в виде целевой программы переоснащения самой оборонной промышленности стоимостью в 3 трлн руб.
И вот пришло время перевооружаться, а денег не хватает. Да и оборонка после двух десятилетий бесконечных «реформ» не в состоянии выполнить программу перевооружения. Что делать?
Видимо, госпрограмма перевооружения все-таки будет подвергнута секвестру. Насколько он будет капитальным, власти, естественно, не распространяются: гостайна все-таки. По словам источника издания в Минобороны, если такое решение будет принято, оно точно не затронет стратегические ядерные силы. Но ведь помимо этого армии и флоту нужно и другое оружие.
Взять хотя бы высокоточное оружие для ВВС, о чем пишут в последнем выпуске «Военно-промышленного курьера» руководитель группы анализа и перспективных исследований по авиационному направлению ОАО «ГНПП «Регион» Сергей Семенов и начальник отдела перспективного планирования и анализа ОАО «ГНПП «Регион» Леонид Балахонов. Их наблюдения за состоянием дел в этой подотрасли российской оборонки вполне отражают общую тенденцию развития отечественного военно-промышленного комплекса.
Следование в фарватере чужих разработок
С начала 1990-х гг., отмечают эксперты, определяющим фактором военного соперничества для ведущих стран мира стало не только количество того или иного вида вооружения. На первое место вышли качественные характеристики, прирост которых в основном обусловлен применением новых технологий. Анализ боевых действий в военных конфликтах последнего десятилетия показывает, что в общем объеме применяемых средств поражения резко возросла доля авиационного высокоточного оружия — с 7% (война в Персидском заливе в 1991 году) до 70% (война в Ираке в 2003-м, в Ливии в 2011-м), прежде всего управляемых авиабомб (УАБ). Вот соотношение единиц ВТО к общему числу бомб и ракет, использованных в различных операциях: «Буря в пустыне» (Ирак, 1991) – 20 500 / 256 000, «Решительная сила» (Югославия, 1999) – 8000 / 23 000, «Несгибаемая свобода» (Афганистан, 2001) – 12 500 / 22 000, «Свобода Ираку» (Ирак, 2003) – 20 000 / 29 000.
Разработка управляемых авиабомб осуществляется в США, Великобритании, Франции, Израиле, Китае, Австралии, ЮАР, Иране, на Украине. Признанными лидерами здесь, несомненно, являются американцы. А вот Россия отстает от Соединенных Штатов в разработке современных видов УАБ на 8-10 лет – фактически на целое поколение.
Руководство нашей страны требует от оборонной промышленности и военных определить перспективные направления развития образцов вооружения и военной техники до 2040 года и до 2020 года оснастить Вооруженные Силы России новейшими образцами ВВТ, продолжают авторы. Тем не менее проводимые в РФ исследования сводятся к частным техническим решениям, которые обеспечивают повышение эффективности существующих образцов вооружения, но не решают кардинально актуальные вопросы. В частности, ведутся работы по расширению условий боевого применения УАБ за счет использования в головках самонаведения (ГСН) матричного ИК-приемника излучения (данная задача была решена в США в начале 1980-х гг. при создании GBU-15), по оснащению корректирующих авиабомб лазерной гиростабилизированной ГСН (работы сводятся к копированию уже известной технологии, которая была внедрена в США в начале 1970-х гг.), по внедрению системы наведения на основе «эталона» (работы находятся в начальной стадии, тогда как за рубежом эта технология давно освоена).
Дальнейшее следование в фарватере чужих разработок, предостерегают авторы, чревато еще большим отставанием. Необходимо выйти на другой уровень: из состояния копирования уже известных научно-технических решений к поиску принципиально новых и оригинальных путей. У нас же процесс разработки новых образцов отечественного управляемого авиационного оружия протекает в следующей обстановке:
1. За прошедшее десятилетие не произошло существенного обновления парка авиационного ВТО.
2. Основные конструкции были созданы в условиях старой технологической базы (более 20 лет назад) и морально устарели. К сожалению, упущено время на реализацию задела, и если сейчас бросить все силы на его освоение, опять получим технику вчерашнего дня.
3. Фактически требования к перспективным образцам изменились, т. к. возросла эффективность средств борьбы с ВТО. Теперь необходимо обеспечить большую дальность (не менее 60 км), малозаметность, маневренность, возросшие требования к стоимостным показателям.
4. Даже при наличии достаточного объема финансирования обеспечить надлежащий уровень разработок затруднительно. Нужно коренным образом изменить сам процесс разработки, сделать его гибким и эффективным. Если будет предложено оригинальное техническое решение, то его реализация, как обычно, «захлебнется» на стадии освоения. Требуется новый подход, новое мировоззрение к созданию современных образцов ВВТ.
5. Надо отслеживать запросы рынка, складывающуюся ситуацию, придавать первостепенное значение сравнению с лучшими мировыми достижениями. Это позволит делать такие нововведения в образцах ВТО и способах их применения, которые отвечают современным требованиям.
Существующие организационные структуры, нынешняя организация работы нуждаются в пересмотре. Продолжать осваивать новые технологии в старой системе – невольно тормозить научно-технический прогресс. Должны быть гибкие, мобильные коллективы, которые живо воспринимают и оперативно используют в своей деятельности все новое и передовое.
Авторы напоминают слова вице-премьера, председателя военно-промышленной комиссии при правительстве РФ Дмитрия Рогозина: «Мы обязаны отказаться от идеи «догнать и перегнать»… И вряд ли в короткий срок мы соберем силы и возможности, которые позволили бы на неимоверных скоростях догнать высокотехнологичные страны. Это и не нужно делать. Нужно другое, гораздо более сложное… Нужно рассчитать курс ведения вооруженной борьбы с перспективой до 30 лет, определить эту точку, выйти на нее. Понять, что нам нужно, т. е. готовить оружие не завтрашнего и даже не послезавтрашнего дня, а на историческую неделю вперед». Только так Россия сможет преодолеть отставание в одно оружейное поколение, которое образовалось в результате двух десятилетий «реформирования» советского ВПК.