Совет при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека пребывает в не очень вразумительном состоянии. Многие члены совета, недовольные тем, что пост президента России в этом году занял Владимир Путин, стали подавать в отставку. Когда процесс пошел, совет стал довольно быстро приближаться к утрате кворума.
При штатной численности в 40 душ совету нужно, как минимум 20 действительных членов, чтобы заседания его были правомочны, и сегодня он еле-еле балансирует на грани кворума.
Председатель совета профессор Михаил Федотов, желая восстановить численность собрания, стал составлять список на пополнение. Для этого он рассылал списки предварительных кандидатов на усмотрение действующих, а также бывших членов совета. Причем последние тем самым делали предварительный отбор уже в качестве частных лиц.
Лонг-лист состоял из 60 кандидатов, из которых предстояло сформировать шорт-лист для подачи на утверждение президенту, при котором совет и состоит.
Процедура проводилась в такой тайне, что в Кремле об этом не знали, а когда узнали, выразили недоумение по поводу такой самодеятельности и предложили набирать новых членов посредством широчайшей демократии с учетом мнения Общественной палаты, других общественных организаций и даже с применением всенародного интернет-голосования.
Узнав о предлагаемом администрацией президента способе пополнения, некоторые члены совета обиделись и также подали в отставку.
Недоумение кремлевских администраторов можно понять. Дело даже не в том, что профессор Федотов набрал в список немало пламенных оппозиционеров, а в том, что столь законспирированная кадровая работа, имеющая целью поставить ни о чем не ведающее начальство перед фактом, не приветствуется ни в какой аппаратной структуре.
Случись такая низовая конспирация хоть в опоре свободы и демократии, то есть в вашингтонском Белом доме, — руководители аппарата и там бы такого не поняли.
С другой стороны, можно понять и обиду членов совета. Одно дело, когда, по замыслу профессора Федотова, члены совета сами выбирают себе новых коллег, а вышестоящие инстанции это выбор лишь утверждают. Другое дело, когда эти инстанции сами принимают участие в кооптации, имея свои соображения насчет того, по какой процедуре это делать и кто там должен быть представлен.
С точки зрения членов совета, тогда в него могут попасть люди некомпетентные, идейно чуждые, да и вообще не нашего круга. Судя по заявлениям членов и самого председателя, им ближе структура, подобная Французской академии, члены которой, именуемые «бессмертными», избирают себе пополнение сами и только сами.
Какая структура для чего лучше — отдельный вопрос. Если считать СПЧ законосовещательным учреждением, какая-то репрезентативность и какое-то соответствие между составом совета и общественными настроениями, наверное, было бы полезно. Не всегда удобно отстаивать демократию от имени сугубо закрытой структуры. Если считать совет созидательной структурой, составляющей доклады и программы, это действительно лучше делать программой единомышленников. Хоть футбольную команду, хоть проектную группу не набирают путем всенародного голосования.
Но проблема в том, что во всех этих интересных спорах полностью исчезает предлог «при». Совет по развитию гражданского общества и правам человека существует не сам по себе, а при президенте России. Это есть часть, как выражаются американцы, «кухонного кабинета», который президент для своих нужд при себе держит. Наверное, ему и решать, каким образом эта состоящая при нем внутренняя служебная структура должна формироваться.
И при президенте Горбачеве, и при президенте Ельцине такие внутренние советы существовали, формировались волею президента, и все считали это нормальным — компетенция чисто президентская, чья же еще.
Непонятно, почему теперь предлог «при», действовавший и при Горбачеве, и при Ельцине, должен куда-то пропадать.