Вот белорусы и дожили до 18–летия бессменного правления Александра Лукашенко. Подводить итоги деятельности режима, который не собирается уходить, глупо. Лучше попытаемся представить, какой бы стала за эти годы Белоруссия под управлением противников Батьки.
Как он не пришел
Прошло ровно восемнадцать лет с того момента, как в Белоруссии прошли первые в ее истории президентские выборы. Уже мало кто помнил, что летом 1994 года на главную должность в государстве претендовали четыре ключевые персоны в политике того времени: глава Совета министров Вячеслав Кебич, председатель Верховного cовета Станислав Шушкевич, глава оппозиционного БНФ Зенон Позняк и депутат Александр Лукашенко, запомнившийся народу своим ярким антикоррупционным докладом.
Судя по настроениям масс, стать первым руководителем независимой Белоруссии должен был именно этот малообразованный, но экстравагантный, активный и небрезгливый председатель совхоза. И он почти уже пришел, опередив по результатам первого тура обладавшего админресурсом главу правительства.
Больше всего в тот момент Лукашенко боялся, что Кебич, как и советовали ему депутаты БНФ, снимет свою кандидатуру. Тогда, согласно существовавшему на тот момент законодательству, были бы объявлены новые выборы, на которых не могли бы выдвигаться нынешние кандидаты.
Но случилось еще большее коварство. Скромничавший, оглядывавшийся на тогда еще демократическую Россию и Запад, Вячеслав Францевич за неделю закрутил гайки до максимума. Уволил почти всех главных редакторов государственных СМИ, включил админресурс на полную и с минимальным отрывом стал президентом.
Кто виноват?
Впоследствии несостоявшийся глава государства Лукашенко рассказывал в интервью российским изданиям, как под угрозой увольнения директорам предприятий, школ, вузов было велено довести цифры голосования до нужного Кебичу уровня. Как спецслужбы и милиция прессовали избиркомы. И какую роль в фальсификации сыграла процедура досрочного голосования.
Зенон Позняк рассказывал то же самое с легкой поправкой. Он уверял, что бюллетени заполнялись на Лубянке и специальными рейсами доставлялись в Минск. Якобы руководство имперской России не особенно верило пророссийским предвыборным речам Лукашенко и сделало ставку на Кебича, обещавшего ввести в оборот российский рубль и уже обладавшего реальной властью. Однако и нахрапистый, популярный депутат Лукашенко сброшен со счетов не был: получил звание майора ФСБ, регулярно отчитывался на явочной квартире в микрорайоне Веснянка о нравах в окружении Вячеслава Францевича, и рассматривался Кремлем как запасной вариант.
Самокрутки с водяными знаками
Правление Кебича длилось долго, целых четыре года. Дышали на ладан заводы, раз в три дня работал на склад МАЗ. Его продукцию изредка удавалось сбыть в страны СНГ. Европа денег в белорусскую экономику не вкладывала, опасаясь наметившегося сближения Белоруссии с Россией. Долги по зарплатам удавалось погашать раз в полгода за счет кредитов МВФ – чтобы потом вновь залезть в долги. Ежедневно престарелый президент получал резолюции вялых митингов (их не разгоняли в силу показного демократизма главы государства) и напоминания международных финансовых структур. Демонстранты требовали возврата в советские времена, мировая закулиса раз в три месяца била кулаком по столу: «Где реформы?».
Тем временем братской России очевидно было не до соседей. Долго запрягая, Москва все же успела напечатать несколько вагонов своих рублей и даже отправила их в Минск. Но на дворе уже стоял 1998 год, и все постсоветские страны уже узнали слово «кризис». В итоге «валютный» поезд пришлось разгружать где-то под Смоленском, а местные мужики до сих пор рассказывают, как странно пахли самокрутки с водяными знаками.
Очухавшиеся после поражения 94-го года белорусские националисты, пользуясь кризисом и всеобщей растерянностью, задавали тон в парламенте. Францевичу влетало за все: за отсутствие инвестиций, за невнятность позиции в отношении с Кремлем, за две закрытые еще до выборов радиостанции (на место которых пришли пять, вещавших из Варшавы и Вильнюса, и восемь негосударственных газет). За несовременность белорусских тракторов. За количество русизмов в белорусском языке президента. И еще бог знает за что, чего сейчас за давностью лет и не припомнишь.
Но больше всего витийствовал, конечно, быстро поседевший и стремительно лысеющий Лукашенко:
— Где союз с Россией, который вы нам обещали? Где региональный статус для русского языка? Где компенсация за вывезенное ядерное оружие? Где новые российские газеты и журналы? Почему мы так много платим за российский газ? Почему в государственных СМИ так мало дается слова оппозиции?
Дело шло к новым президентским выборам, и Вячеслав Францевич вспомнил о внуках, приватизированной даче в Дроздах и…о Боге. Он публично посетил предстоятелей Белорусской православной церкви Московского патриархата и инкогнито — Белорусской автокефальной церкви Минского патриархата. Священники в кой-то веки были едины: «Уходите и молитесь!».
— Я устал, я ухожу. Покидаю свой пост с тревогой, но и с надеждой. Простите, что не удалось сделать все задуманное. Желаю каждому из вас совершить правильный выбор на благо нашей общей Белоруссии. Вы заслужили счастье, — эти слова Кебича из последнего телеобращения к нации уже через неделю после их произнесения никто в стране не вспоминал. На первый план вышли другие игроки.
Обреченность жизни на два дома
Через две недели после объявления внеочередных президентских выборов глава ЦИК Виктор Гончар сообщил, что зарегистрировано три кандидата. Экс-председатель ВС Станислав Шушкевич (был снят с должности усилиями БНФ за попустительство приходу диктаторского режима Кебича, на новых выборах в парламент избран не был, зарабатывал лекциями в западных университетах); лидер депутатского большинства Зенон Позняк (популярный борец с диктатурой Кебича, утверждавший, что как только белорусы отвернутся от Москвы – их сразу возьмут в ЕС) и внефракционный депутат Лукашенко (возглавил партию «Евро-российская Беларусь» и часто мелькал в негосударственных СМИ как местный аналог Жириновского).
Страна все отчетливее произносила фразу «сильная рука», но голосовать за радикала (как тогда казалось) Позняка тогда еще в массе своей боялась. Ей бы стабильности да поесть. И, не шибко разбираясь в вопросах геополитики, но в конец разочарованная в вялом Кебиче, решила проголосовать в противовес ему за Станислава Шушкевича. А Александра Григорьевича, благодаря доминированию «фронтовцев» в парламенте и ЦИК, от предвыборной гонки попросту отстранили, найдя в его подписных листах «мертвые души». Лукашенко оставалось лишь, покрыв народными выражениями власть, призвать своих многочисленных сторонников голосовать против всех
Правление Шушкевича было долгим, целых четыре года. Запомнилось оно, прежде всего, нежеланием Станислава Станиславовича закрывать ни русские, ни белорусские школы. Он также часто бывал в Брюсселе, как и в Москве. И везде нудно рассказывал о совместной истории и о том, как «мы обречены быть вместе». В результате Белоруссии понемногу помогали и Россия, и Евросоюз, высказывая, правда, недовольство кто зажимом русского языка, кто нежеланием проведения радикальных реформ. Все, что еще можно было продать, продали российским и европейским бизнесменам. Задержки зарплат прекратились, но нищие с улиц почему-то не исчезали.
Обо всем этом подробно рассказывали и государственные, и негосударственные СМИ. Привычно кипел парламент, где снова больше всех витийствовал потерявший в боях волосяной зачес Лукашенко.
— Уже два года, как подписано ПДЧ с Евросоюзом. Вы выполнили половину их требований и требований МВФ. Когда же они намерены принять нас в ЕС, почему их не торопит наше правительство? Почему, видя откровенное надувательство со стороны европейцев, наш МИД свободно дает аккредитации тамошним корреспондентам, поносящих вас, как пожелают?
Долго ли коротко, но глава ЦИК Лидия Ермошина (Гончара усилиями БНФ сняли сразу после прошлых выборов из-за нежелания признать «факт сотрудничества комиссии с российской разведкой») объявила новую избирательную кампанию. Основные участники — Позняк и Лукашенко. Народ буквально воет: «Дайте Сталина!». Но какой же Сталин из Лукашенко? В итоге была зафиксирована минимальная за всю историю явка и минимальный перевес одного кандидата над другим. Но наблюдатели уверены: с анархией покончено, это «всерьез и надолго».
Специальный репортаж из Минска
Лето 2012 года. Корреспондент EURONEWS Станислав Корсак ведет прямой репортаж из белорусской столицы: «Уже третий срок этим постсоветским государством, невзирая на протесты России, Запада и собственного населения, управляет президент Зенон Позняк. Сейчас мы присутствуем на площади Кастуся Калиновского, еще недавно называвшейся площадью Независимости. Тут собрались рабочие работающих с большими перебоями белорусских предприятий, в частности Минского тракторного завода, отправленные вчера в бессрочный отпуск. Все происходящее названо республиканской стачкой независимого профсоюза. Руководит ею общественный активист Анатолий Тозик. Вот мы видим его на трибуне.
— Что ж это, братцы, делается!? Нет нам порядка на нашей земле! Трудовой народ наш, русский, гонят с родной Белоруссии. Мы уже и не вполне граждане здесь. Санатории разрушили, где профком?!
В этот момент камера резко поворачивается в сторону от выступающего. Из автозаков, которые спрятались за красным костелом, выпрыгивают бравые ребята в скафандрах и с дубинами. Они наступают стеной, на фоне поглотившей все тьмы выделяется бело-красно-белые нашивки на латах.
— Товарищи, — кричит независимый журналист запрещенного властями издания «Советская Белоруссия» Павел Якубович, — нам слова не дают сказать! На русском языке уже в систему госраспространения не попадешь! Приходится печатать в смоленске и раздавать номера у метро. А в это время в государственных киосках «ВКЛдрук» на самых видных местах лежат ведущие провластные газетенки «Наша нива» и «Народная воля». Вот сегодняшний номер каждой из них: на первых полосах одно и тоже – портрет волевого человека с бело-красно-белым значком на груди и заголовок «Зянон Пазняк: нас не нахіляць!». Разве этой диктатуры мы ожидали, голосуя за них?
— А теперь у нас на связи по скайпу, политэмигрант, человек, с которым связаны лучшие наши воспоминания и надежды на будущее, Александр Григорьевич Лу…»
Грохот щитов заглушил имя новой надежды белорусов. Начался привычный уже за последние годы разгон, корреспондент не успел закончить свой репортаж — от ловкого удара дубинки разлетелся вдребезги объектив его видеокамеры.
***
Александр Григорьевич пришел, наконец, в себя от резкого запаха нашатырного спирта под носом. Еще не сфокусированное после травмы зрение отметило красный хоккейный шлем, непредусмотрительно оставленный им на скамейке запасных.
— Что это было? — Стараясь говорить тверже, спросил первый и бессменный президент Белоруссии.
— Шайба попала, — извиняющимся тоном мямлил начальник охраны, раздумывая, дадут ли ему теперь спокойно уйти на пенсию. Виновный уже арестован: оказалось, наркотики и патроны при себе носил.
Глоток воды окончательно привел в себя Лукашенко, почему-то напомнив о вкусе воды из деревенского колодца, которую маленький Саша когда-то носил домой через полдеревни: «А может ну ее, эту власть, уйти на покой и нянчить внуков?». Но мысль эту шальную Александр Григорьевич тут же прогнал от себя подальше. Кто ж его отпустит, да и что со страной-то без него будет?
— Хоккеиста этого, чемпиона, проверить как следует. Не так там все просто, ежу понятно — покушение это. Вытрясти с него все: имена, пароли, явки! Враги не дремлют. Что б с вами всеми было бы, если б не я.
Шел 19-й год президентства Лукашенко.