Не потому ли, что в первую очередь она может быть применена к ним?
У депутатов Государственной думы родилась идея принятия закона о защите нравственности. В контексте всего ранее происходившего можно было бы ожидать, что инициатива рождена «Единой Россией», и оппозиция тут же возмутится, объявив ее новой попыткой подавления критики.
Только все оказалось наоборот: с инициативой выступил представитель «Справедливой России» (Татьяна Москалькова – прим. KM.RU). И хотя сама эта партия явно взяла паузу и наблюдает за возможной реакцией других политических сил (статья была написана до того, как лидер СР Сергей Миронов написал в своем twitter, что данную инициативу партия не поддержит – прим. KM.RU), депутаты от «Единой России» тут же заявили о своем несогласии. Ими было провозглашено, что нравственность – это слишком неопределенное понятие и применение этой статьи может оказаться слишком произвольным. Просто фантастика: «Единая Россия», опасающаяся произвольного и выборочного применения какой-либо статьи Уголовного Кодекса…
Можно отдельно оценивать саму степень оправданности и обоснованности принятия такого закона, но поскольку поверить в борьбу ЕР против выборочного применения законодательства и избирательного правосудия сложнее, чем в ее намерение строить коммунизм, остается, наверное, лишь два варианта объяснения ее протеста.
Первый — идея «Единой России» не понравилась, потому что она опасается попасть под статьи, карающие за ее нарушение. И это есть ее ценное признание в характере ее взаимоотношений с общественной моралью.
Второй – идея ей, на самом деле понравилась. Но она не хотела бы, чтобы такая ценная идея была внесена и принята не от ее имени. Судя по предыдущей практике, она стремится, в случае, если оппозиция вносит конструктивное и популярное предложение его отклонить для того, чтобы через несколько месяцев внести его же от своего имени – и потом гордиться и рекламировать свое правильное решение.
Как все обстоит с идеей защиты нравственности, можно будет наблюдать в ходе следующей сессии: если ЕР идею уже от своего имени в том или ином несколько измененном – или неизменном – виде реогласит, — значит, верно второе предположение. И подтвердится и так известная страсть «партии власти» к законодательному плагиату. Если же не внесет – значит, понимает, что, появись в УК такая статья, ее же представители первыми под нее и попадут.
В любом случае вопрос возник не на пустом месте. И на сегодняшний день общество действительно столкнулось с ситуацией, когда кто-либо совершает явно неприемлемый поступок и, как только сталкиваются с негативной реакцией и попыткой призвать его к ответственности, возмущенно провозглашает: «Что я сделал? Где написано, что этого делать нельзя? Все, что не запрещено – все разрешено!».
Один человек плюнет другому в лицо, и окажется, что статьи, запрещающей плеваться нет. И следов не осталось. Зато когда второй в ответ нанесет ему удар в челюсть – он уже под статью попадет. И судмедэкспертиза нанесение побоев подтвердит.
Рисовать карикатуры на культовые личности тех или иных конфессий или идеологий, оказывается, ненаказуемо. Взять рисовавшего за шиворот и кинуть лицом на асфальт – наказуемо. Надругательство над религиозной службой подобно «пусси» или призыв к разрушению захоронения Ленина провозглашается проявлением свободы слова и творчества. Призыв же авторов надругательства к ответственности объявляется правовым произволом.
Право с неизбежной для него санкцией обычно применяется там, где регулятивную функцию не исполняет мораль. Право – это система внешней регламентации действий в обществе. Морально – система внутренней регламентации. Нравственность – это отрегламентированное поведение. Система нравов. То есть, в известном смысле, нравственность — это не нерегулируемые отношения. Нравственность – это, то, что соблюдается в силу устоявшихся представлений о приемлемом и неприемлемом. Иначе говоря – в силу своего рода «обычного», не «неписанного права».
Теоретически, моральные нормы законодательно не регулируются: они представляют некое общественно-признанное должное и, на одном уровне, просто соблюдаются, а потому в ограничении правом не нуждаются, а на другом – представляют некий желаемый идеал, за несоответствие которому осуждают, но не наказывают в порядке применения официальных санкций. Следование требованиям морали – дело совести, а не дело закона.
Но право потому и нужно, что появляются проблемы, которые моралью отрегулированными еще или уже не оказываются – а проблему для общества или его частей представляют. И если некие действия наносят ущерб моральным принципам значительного числа людей и неким хотя бы относительно общепризнанным нормам нравственности – общество имеет право себя от этого ущерба защищать. Если получается – инструментами морали. Если не получается – институтами права.
Большие поклонники свободы слова, принципа «все, что не запрещено – разрешено» и того, что они называют «неотъемлемыми правами человека», очень любят вспоминать о Всеобщей Декларации прав человека. А особенно – о тех пунктах, которые особо нужны им для их собственной приносящей им ту или иную пользу деятельности – в первую очередь о праве на свободу слова, выбор места жительства, свободу собраний и шествий. Правильные права. Хорошие.
Но они не любят вспоминать о тех статьях, которые защищают их возможных жертв. Потому что применение ими свободы слова давно превратилось в свободу безнаказанного оскорбления. Применение свободы шествий – в свободу попыток организации политический шабашей и создания условий для антиконституционных переворотов. Применение свободы выбора места жительства – в право на захват чужого жилища и чужих зон обитания.
Сама же выборочно излюбленная ими Всеобщая Декларация прав человека как раз не в начальных, упрощенных статьях, а завершающих, обобщающих и венчающих, аккумулирующих смысл всего документа – гласит:
«Статья 27. … 2. Каждый человек имеет право на защиту его моральных и материальных интересов», — то есть предполагает право на защиту своих моральных ценностей;
«Статья 29. 1. Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности.
2. При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе», — то есть предполагает, что требования общественной морали и справедливости (а не только формального законодательства), являются приоритетом, на обеспечение которые и должны быть направлены законы демократического общества.
Это означает, что Декларация закрепляет право людей на общественную мораль и ее соблюдение. И их обязанность эту мораль соблюдать.
Но если такое право есть (правда, нормальным людям и так понятно, что оно есть без всякой фиксации в документах ООН) – то оно должно быть защищено. Кстати, в свое время СССР и другие страны социализма именно потому и воздержались от голосования за данную Декларацию, что она, провозглашая многообразие прав, ни словом не упоминала о том, чем должно быть гарантировано их соблюдение, как и о том, кто должен нести ответственность за их несоблюдение.
Но право, по определению, потому и является правом, что предполагает санкцию за его нарушение. Право людей и общества на мораль – то есть, на защиту своей морали – есть венчающее и приоритетное право по отношению к другим правам человека. И если оно, а соответственно – общественная нравственность, — не соблюдается и не гарантируется в силу утвердившейся общественной и политической культуры – его действительно нужно защищать в законодательном порядке.