Одиннадцать недель прошло с начала третьего срока Путина. Тревога усиливается. Со Следственным комитетом связаны два важных эпизода. Публикации в «Русском репортере» каблограмм о генпрокуроре Чайке, в которых он был выставлен как американский шпион. Трудно понять, кто планировался адресатом этой публикации. «Русский репортер» остается в периметре Суркова. В самом тексте каблограмм Чайка подан как человек, находящийся под защитой Суркова. А Бастрыкин назван в качестве главного врага Чайки. Второй эпизод: внезапный показ по федеральному каналу видеофрагмента, где Бастрыкин кричит на подчиненных на тему: «Как вы посмели под давлением закрыть уголовное дело на Навального». Кому кричал Бастрыкин? Адресат его крика – те влиятельные люди, которые остановили уголовное дело против Навального. Кто они? Мы не знаем. Но это они и показывают угрозы Бастрыкина по федеральному каналу.
Иначе говоря, мы видим очевидные свидетельства того, что Следственный комитет превратился в отдельного политического субъекта. Он теперь формирует гигантские следственные бригады по 200 следователей для преследования оппозиционеров. Работа идет по поиску возможностей возбуждения дел по любым статьям. Значительная часть так называемой «политической повестки» теперь производится непосредственно Следственным комитетом.
Сурков теперь «не при базарах». Он сидит где-то в норе и коллекционирует спичечные этикетки: «Открытое правительство», «Сколково», «Общественное телевидение» и т.д. Встает вопрос: а кто теперь производит новый поток мрака? Фабрика по его производству работает сейчас плохо. Впечатление такое, что мрак теперь производится сам собой, довольно хаотично и без всякого политического и медиапланирования. Дела настолько плохи, что Андраник Мигранян написал: СМИ неподконтрольны Путину. Сидя в Нью-Йорке и читая газеты, старый волк, работающий на Кремль, пишет, что он видит явный раскол элиты. Он имеет в виду не то, что элита раскололась на сторонников прогресса и адских сторонников архаики, а гораздо более опасный аппаратный раскол.
Где теперь «политический центр»? Володин, торжественно внесенный в администрацию президента, насколько можно судить, занимается только губернаторами, региональными выборами и проектом открытия 100 новых партий. Но он не имеет влияния на медиа. Судя по всему, обратной застройкой медиа занимается Громов. «План Громова» сводится к тому, чтобы вернуть ситуацию к тому, как было «при дедушке», т.е. в период 2004–2008 гг.: никаких оппозиционеров на федеральных каналах, протестующие приравниваются к хулиганам и врагам государства, журналисты должны перестать употреблять слово «режим», искать позитивные темы и работать на «новый общественный консенсус». Схема проста, проверена при Суркове. Она построена на том, что надо сдвинуть пафос прогрессивных журналистов с критики власти на «общественную самокритику». Мол, давайте говорить о развитии общества. Ведь если общество будет развиваться, то станет менее людоедской и власть. Некоторые юные журналисты быстро делаются легкой жертвой этой медийной схемы (см.Линделэ) и начинают с большим пафосом писать: да, мы сами – козлы. Но об этом пишут и «старые козлы»: достаточно прочесть вот этот текст Радзиховского в «Российской газете», чтобы увидеть наглядно всю схему переноса внимания с власти на общество.
Но при этом – хотя сейчас конец июля – не слышно никаких сообщений о громовских медиастартапах. Обломки старой системы кремлевских медиа стоят без всякого обновления. Если посмотреть на «Взгляд», «Актуальные комментарии», «Политонлайн», сайт Общественной палаты, «Регнум» и даже – на новые габреляновские «Известия» (которые являются ныне флагманом новой кремлевской прессы) – в них невозможно найти никаких свидетельств работы мозга по политическому обеспечению «третьего срока». Как это ни удивительно, но никакого содержания для третьего срока нет. Каков будет путинский курс, через какие термины он будет сам себя описывать и укреплять? Nobody knows. Достаточно сравнить ситуацию с началом первого и второго путинских сроков, с медведевским президентством, чтобы увидеть разительное отличие. В трех предыдущих случаях работала политическая машина по объяснению «логики курса». В 1999–2000 гг. работали ЦСР, ФЭП и выдвигался целый новый вокабуляр описания плана: «вертикаль», «равноудаление» и проч. и проч. В 2003–2004 гг. была раздута тематика «для нас настал Сталинград» (ужас «оранжевой революции» в Украине и Беслан). В 2008–2009 гг. под Медведева разрабатывался большой словарь «модернизационного курса» – целый пакет начинаний от аузановского «общественного договора» до вексельберговского «сколково» и т.д.
Под Путина сейчас – нет НИЧЕГО. В этом есть пугающая новизна. Спрашивается: а где теперь будет располагаться мозг этого динозавра? Раньше он располагался где-то в районе Суркова. Вроде можно так понять, что он будет теперь где-то в районе Костина? (см. его интервью «Эксперту»). Гипотетически, Костин мог бы построить какой-то «центр управления полетами», но вопрос в том, а на кого он замкнут выше? Сурков был замкнут на Путина. А Костин всего лишь на Володина. При таком раскладе у него скорее получится не ЦУП, а что-то вроде ЦСР или КРОС, т.е. подрядная фирма с «односторонним трафиком» (туда послали, а оттуда – ничего).
При этом у нас еще есть и притихшая «медведевская группировка», укрывшаяся в недрах правительства. Медведевцы молчат. Они не производят ничего в публичном пространстве. Юргенс и Тимакова замолкли. Вместо них теперь спикерами являются Абызов и Столяров, которые что-то позитивное бубнят про «Открытое правительство». Гораздо громче слышен оттуда же голос Дмитрия Рогозина, который бурно инспектирует ВПК. Есть еще Сергей Капков. Он, несомненно, производит какие-то концепты «добрых дел», которые обладают привлекательностью для творческого класса. Иначе говоря, условный «Сурков» у нас теперь разъехался в три стороны: Громов контролирует «стоп-листы», Капков с Абызовым работают с московской фрондой, а Володин угнетает регионы.
Никакой идеи «третьего срока» нет. Пока, де-факто получается так, что главная тема третьего срока – «божественная природа власти Путина». Вся ось событий выглядит так: Владимир Якунин привез Пояс Богородицы. Он собрал полмиллиона паломников. Видимо, Якунин с Патриархом Кириллом предъявили этот актив Путину. Де-факто этот актив «склеился» с концептом «Народного фронта». В ответ на это «Пусси Райот» обратились к Богородице. Как правильно заметил их адвокат Марк Фейгин, акция была воспринята как претензия на оспаривание «сакральной природы власти Путина» – отсюда и такая болезненная реакция. Некий новый субъект нашей внутренней политики, образовавшийся из фонда Андрея Первозванного, Следственного комитета, Московской Патриархии и В.В.Путина – гневно встал на дыбы. Мы, собственно говоря, наблюдаем в течение шести месяцев в качестве главной темы «третьего путинского срока» дебаты о Богородице, Трульском соборе и подлинно народной вере, которая живет где-то в недрах «народного фронта»…
Следует напомнить, что и укрепление Путина в начале первого срока тоже было связано с пиар-игрой в сакральность («духовник Путина», посещение монастырей, притча о сгоревшей даче и сохранившемся нательном крестике и прочие поездки с Солженицыну за народно-религиозной правдой).
Но нынче, по второму разу, получается плохо. Очень плохо. Даже, можно сказать, пугающе плохо. Такое впечатление, что никто наверху не знает, что должно стать содержанием третьего путинского срока после того, как Следственный комитет с хоругвями посадит всех нас как «врагов государства и веры». Ну вот, допустим, всех посадили, и у нас ровно, нарядно сидят в президиуме ОАО «Объединенные российские медиа» (Ковальчук), Следственный комитет (Бастрыкин), хоругви (В.Якунин и прот. Всеволод Чаплин), «Народный фронт» (Володин). Кого же им придется нанять в качестве «мозга»? Разве что Владимира Мау. Так получается. Больше уже некого.