Следственный комитет сообщил о задержаниях по делу об убийстве и покушении на верховных духовных лидеров Татарстана. Скорее всего, само преступление будет раскрыто, однако подоплека гораздо серьезнее и не решаема волевыми действиями государства. http://el-murid.livejournal.com/680970.html#cutid1
На мой взгляд, событие выходит далеко за рамки обыденного или бытового преступления. Далее я постараюсь объяснить, почему — однако сразу хочу предупредить, что это сугубо субъективное и личное мнение. Просто потому, что слишком тонкая материя и очень много информационных лакун.
Проблема заключается в том, что в начале-середине и особенно конце 90 годов Поволжье экспортировало в различные мусульманские учебные духовные центры за границей огромное число неофитов. По разным оценкам, через зарубежные учебные заведения за годы демократии прошло почти сто тысяч выходцев из исламских регионов России. При этом весьма значительная их часть — от трети до 40 процентов — прошла через учебные заведения, расположенные на Аравийском полуострове — Саудовской Аравии, Катаре, Йемене. Около двух третей от этого количества вернулось обратно в Россию.
Здесь следует уточнить несколько нюансов. В исламе существует несколько школ шариаткого права, основанных на разных подходах к толкованию хадисов — то есть, изречений, одобрений, образов и действий Пророка. Все хадисы вместе составляют Сунну — второй по значимости источник шариата.
Среди суннитов распространены несколько мазхабов, один из которых — ханафитский — и есть тот ислам, который считается традиционным для России. Этот мазхаб распространен на обширной территории всего бывшего СССР, в Центральной Азии, а также по многим странам Ближнего Востока — в Египте, Турции, Сирии, Иордании. Однако многие неофиты из российских исламских регионов, приезжая в зарубежные учебные заведения, попадали под влияние иной версии суннизма — ханбалитского мазхаба. Ваххабизм и есть производная этой версии суннитской ветви ислама.
Не буду вдаваться в теологические детали разногласий между ханбалитами и ханафитами — суть в том, что возвращающиеся обратно обученные тонкостям богословия бывшие студенты несли в Россию чуждый ей ислам, и неизбежно создали жесткий конфликт внутри исламской уммы. Как известно, внутривидовая вражда и конкуренция всегда жестче и непримиримее межвидовой.
Возвращающиеся массовые десанты новообращенных ханбалитов во многом состояли из молодых, активных и мобильных людей, которые резко и быстро принялись внедряться в том числе и в среду священнослужителей. Связи, полученные этими людьми при обучении в Саудовкой Аравии, позволили им создать экономические структуры, ориентированные на отправку паломников в хадж. По разным оценкам, ежегодно с территории России совершают хадж от 5 до 10 тысяч паломников, каждый из которых тратит на это деяние суммы в пределах от нескольких тысяч до десятка тысяч долларов. Обороты этого бизнеса составляют десятки миллионов долларов, значительная часть которых остаются в Мекке и Медине (собственно, в этом и состоит одна из целей обучения для Саудовской Аравии — создавать структуры, направляющие паломников, которые обеспечивают экономическое процветание целым провинциям Королевства). Однако немалая доля доходов от хаджа остается в руках структур, организующих хадж.
Таким образом, в течение десятилетия позиции ханбалитов в России, и в первую очередь, Поволжье, существенно укрепились. Они создали как центры вербовки и окормления новой паствы через мулл мечетей, ориентированных на ханбазизм, так и подкрепили устойчивость этих структур экономически. Фактически на территории Поволжья были созданы устойчивые анклавы саудовского и катарского влияния.
Безусловно, традиционалисты, пока еще занимающие ведущие посты в исламской иерархии, не сидели сложа руки. Молодой, но весьма решительный муфтий Татарстана повел бескомпромиссную борьбу с засильем ханбалитов — периодически всплывали отголоски этой борьбы, скажем, как скандал вокруг главной татарстанской мечети Кул Шариф, снятие и восстановление в должности её имама Рамиля Юсупова. Муфтий Фаизов повел наступление и на экономические структуры фундаменталистов, а значит, попытался отсечь их от серьезной финансовой подпитки.
Детали и тонкости этих процессов мало известны непосвященным, поэтому есть смысл лишь констатировать — рабочая версия следствия об убийстве в связи с исполнением служебных обязанностей выглядит наиболее логичной в свете происходивших ранее событий.
Тем не менее. Само по себе преступление, скорее всего, будет раскрыто. Однако это никак не снимает проблему изгнания ханбалитов из России. Государство не может вмешаться — так как это немедленно даст козырь в руки гонимым — давая им повод возбуждать религиозную вражду уже на полном основании. И здесь есть смысл взглянуть и, возможно, использовать опыт, который есть у другого региона России — Чечни.
Чеченцы, надо отметить, мусульманами стали относительно недавно. Относительно с исторической точки зрения. Во многом нормы их поведения, жизненный уклад опираются не сколько на шариат, сколько на адаты — то есть, адаптированные под ислам местные нормы и обычаи. Де-факто в Чечне нормы адата и сейчас стоят выше конституции и законодательства.
Тем не менее, адат является вполне приемлемой и понятной нормой исламского права, действующей наравне с шариатом. Формально шариат стоит выше — то есть, нормы адата действуют, если не противоречат шариату, но на такие мелочи обычно смотрят сквозь пальцы.
Гибель отца нынешнего главы Чечни Ахмата Кадырова дала право его сыну Рамзану развернуть настоящую войну против «ваххабитов» — а по сути, внедренных извне последователей ханбалистской версии. Жесткость, а иногда и жестокость гонений на них вполне укладываются в нормы адата, который регулирует правила применения кровной мести. Фактически ханбалиты в Чечне объявлены вне закона и деклассированы. Они не могут вести легальную деятельность, а будучи на нелегальном положении, попадают под суровую длань как кровников, так и закона. Здесь как раз деятельность государства по искоренению ханбалитов вполне вписывается в понимание уммы — и объявить о гонениях по религиозному признаку ханбалитам крайне сложно.
Убийство Валиуллы Якупова и покушение на Ильдуса Фаизова дает в руки татарстанским ханафитам уникальную возможность начать наступление на ханбалитов по менее жесткому, чем в Чечне, но тем не менее, по вполне решительному сценарию. Для Татарстана кровная месть не является традицией и обычаем, но покушение на муфтия выходит за рамки обычаев — что дает право на адекватные действия.
В этих условиях поддержка государства начинает выглядеть вполне оправданной в глазах уммы — но только как поддержка. Весь вопрос заключается в том, что засилье ханбалитов было невозможно без поддержки определенной части государственного аппарата и определенной части элиты — как в самом Татарстане, так и в Москве. И поэтому удастся ли на волне возмездия за это преступление сломить сопротивление этой группы — неизвестно. Но без этого искоренение нетрадиционного ислама в Поволжье невозможно.