Прошедшая накануне в Кремле встреча президента Владимира Путина с «системными» правозащитниками, надо полагать, стала полезной для обоих сторон. Президент продемонстрировал как минимум номинальную готовность к диалогу с гражданским обществом (насколько полно оно представлено в лице обмундсменов — вопрос отдельный, но номинально они его представляют), а правозащитники получили от главы государства ответы на вопросы, интересные, кстати, далеко не только им.
Например, в ходе беседы с Путиным был поднят вопрос практически философский — как так получается, что обмундсмены в регионах, несмотря на свой формально серьезный статус, имеют самый скромный инструментарий влияния на чиновников даже среднего и мелкого пошиба. Вопрос и впрямь «на миллион»: работающая «при системе» правозащита оказывается на удивление беспомощна в решении даже не самых сложный вопросов. Прописанные на бумаге полномочия на ней же в большинстве своем и остаются. Обмундсмен при том или ином главе региона таким образом смиряется с ролью свадебного генерала, чья единственная и подлинно реальная функция заключается в том, чтобы самим своим присутствием показывать — в этих краях право ночевало, ночует и будет ночевать, тому порукой отдельный укомплектованный офис регионального уполномоченного, штат сотрудников и улыбки губернатора, который даже обращается к обмундсмену по имени отчеству. Но, как правило, не более того. «Будут ли приняты рекомендации обмундсмена, зависит в значительной степени от готовности должностного лица к диалогу. Нередко мы получаем отписки», — пожаловалась президенту уполномоченная по правам человека в Самарской области Ирина Скупова.
Но вот, дабы не ходить далеко за примерами, возьмем недавний случай в РОВД «Дальний», где в результате печально известной манипуляции с бутылкой из-под «Шампанского» скончался 52-летний рецидивист Сергей Назаров. Между прочим, в республике Татарстан с июля 2008 года работает свой уполномоченный по правам человека Сария Харисовна Сабурская. Достаточно сложно понять ее роль в разруливании произошедшей на ее территории прескверной истории, которая, как судачат некоторые компетентные источники, в некоторой степени повлияла на решение Кремля не переутверждать Рашида Нургалиева главой МВД РФ. Роль самой г-жи Сабурской свелась преимущественно к комментариям по факту случившегося. Но вот ведь какое дело: ее позицию, как и позицию коллег, мало кто решится воспринять как позицию Кремля, хотя институт уполномоченных по правам человека вроде как креатура Кремля. Но репутация, знаете ли….
А свято место пусто не бывает. И место отсутствующей по сути «системной» правозащиты с куда большим успехом занимают несистемные доброхоты. И, надо отдать должное, деятельность их куда сильнее дразнит власти. Опять же не будем сильно углубляться в природу и качество этого раздражения, но факты ведь штука упрямая, а в данном случае невозможно отрицать простой истины: если за какую-то больную тему нынче берется «непатентованный» правозащитник — с большой долей вероятности будет и максимально широкий общественный резонанс, и более-менее деятельная реакция. «Несистемщики» ведь на то и вне системы, что не связаны с ней какими-то корпоративными условностями и уж если режут — так по живому. Казалось бы, такой интересный актив надо окучивать и очаровывать, подспудно отваживая от зарубежных грантов и при этом не бюрократизируя. Но государственная машина инертна и традиционно из всех имеющихся путей решения выбирает самые наикратчайшие. Вот и теперь Владимир Владимирович послушал речи уполномоченный и озвучил вероятно не вдруг родившееся решение — обязать чиновников принимать меры по сигналам обмундсменов. Никаких больше вежливых «учтем». Что ж, спасибо и на этом.
К слову, даже «парадных правозащитников», опекаемых Кремлем, покуда на всю Россию не хватает. Местными обмундсменами могут похвастать 66 регионов из 83-х, — рассказал собравшимся Владимир Путин. «Не хочу ни в чей огород бросать камни, никого не хочу обвинять, но все-таки, видимо, кому-то не очень хочется иметь такой институт, независимый от региональной власти и вообще не зависимый ни от кого», — угрожающе резюмировал президент. Как вывод: отныне сетью уполномоченных будет покрыта вся страна. Вероятно чтобы подбодрить и главу государства и коллег, главный уполномоченный по правам человека Владитмир Лукин даже бросил ремарку — мол, при начале его работы обмундсмены и вовсе присутствовали лишь в 24-х российских регионах.
Видимо доброжелательная и открытая риторика Владимира Путина очаровала собравшихся уполномоченных: откровения о нелегкой доле обмундсмена звучали все пронзительнее, а предложения — одно другого смелее. Например, уполномоченный по правам человека в Дагестане Уммупазиль Омарова затронула проблему святая святых — взаимодействия правозащиты и правосудия, указав на то, что более трети обращений, поступающих к ней от граждан, касаются как раз работы судов. «В отдельных случаях проявляется и бездушие, и формализм, и волокита», — отметила г-жа Омарова. Проблема, по оценке правозащитницы, стоит уже настолько остро, что впору «по возможности рассмотреть вопрос об участии обмундсменов в квалификационных коллегиях судей». Путин в ответ заметил, что «не видит противопоказаний», но при этом указал, что с судейским сообществом тут посоветоваться необходимо.
Повышенный интерес Владимира Путина к проблемам обмундсменов в беседе с обозревателем KM.RU прокомментировал известный публицист, автор книги «Почему Россия не Америка» Андрей Паршев:
Прежде всего, мне вообще всегда было интересно: данная когорта людей, именуемых правозащитниками — они вообще кто? Вообще в нормальных условиях правозащитные функции должны выполняться правоохранительными органами. Другое дело, что в наших условиях требовать таких функций от полиции, прокуратуры и следственного комитета не приходится, достаточно посмотреть ту грызню, которая происходит периодически между следователями и прокурорами. Куда уж тут до реальной защиты прав.
Так что в самом по себе институте правозащиты смысл, видимо, имеется. Другое дело, что и от нашей нынешней правозащитной тусовки, существующая на внешние гранты, толку мало. Да и как будто «официальные» правозащитники в реальности далеки от реальных интересов и проблем граждан.
Владимир Путин очевидно ведет двойную игру. С одной стороны, его риторика государственническая, где интересы государства ставятся выше прав человека. С другой стороны он не слишком лукавит, общаясь с обмундсменами на равных, поскольку он все же по сути своей либерал, о чем свидетельствует его позиция в отношении к национал-патриотическим и левым силам.