Замысел, вероятно, был такой. Волнуясь за судьбу арестованных белорусов, простодушные шведы прилетают в Минск на допрос. После беседы их препровождают в СИЗО, и тут в отношениях батьки с Европой открывается новая страница.
Обычный товар на политическом рынке Беларуси — местные граждане. Простые несогласные, оппозиционные политики, кандидаты в президенты. Случалось, в прежние времена Лукашенко успешно обменивал их на въездные визы в Европу для себя и своих подельников. Однако с некоторых пор западные лидеры отказываются участвовать в этих играх, предлагая батьке выпустить заложников безо всяких условий. А тут могли бы и призадуматься. Шутка ли, коллективный Матиас Руст, шведские пилоты из рекламного агентства Studio Total томятся в «американке», знаменитой тюрьме белорусского КГБ. Родственники встревожены, скандал первостатейный, так что у Александра Григорьевича имелись некоторые шансы повысить ставки в торговле с Вашингтоном, Брюсселем, Стокгольмом.
Это стало бы неплохой компенсацией за все унижения, которые он претерпел в последние годы и в особенности с тех пор, как шведские оккупанты вторглись в воздушное пространство Белоруссии, подвергнув ее бомбардировке плюшевыми мишками.
Новость была скверной со всех сторон. В смысле политическом, поскольку Лукашенко не сразу разобрался в ситуации, гневно опровергая клеветнические измышления зарвавшихся рекламщиков. В смысле военном, поскольку в жестоких дискуссиях с Путиным он всегда упирал на то, что Беларусь надежно защищает наши западные рубежи, — и вот такая неприятность, шведы подобрали отмычку к замку на границе. А еще хуже было то, что легкомоторная скандинавская авиация в белорусском небе действительно вызывала тягостные воспоминания про треклятую «Сессну» над Москвой. И про то, что настоящая перестройка в СССР, с последующей демократизацией и развалом страны, как раз и началась сразу после того, как «супостат раскрыл шасси» над Красной площадью.
Оттого Александр Григорьевич так мечтал о реванше. Потому и арестовывал Антона Суряпина, разместившего фото «плюшевого десанта» в Сети, и Сергея Башаримова, у которого шведы якобы собирались снять квартиру. Батька расставлял силки для нарушителей госграницы.
Однако шведы в ловушку не попались.
Пакостники и интриганы, они сперва долго издевались над ним, то обещая прибыть в Минск на допрос, то предлагая пообщаться со следователями по cкайпу. А вчера откровенно посмеялись над белорусской государственностью, пригласив невъездного Лукашенко в свой «уютный дом в Сконе» и пообещав при этом «организовать» дорогому гостю «проживание, оплату питания и такси». Кроме того, глумливые шведы пообещали рассказать президенту, как им удалось обмануть белорусскую систему ПВО.
Между тем отношения между двумя странами практически разорваны, и в Европе подумывают о том, не отозвать ли своих послов из Минска, как уже бывало. Иными словами, Александр Григорьевич сам становится заложником собственной злобы, обреченным играть роль диктатора в очередной версии трагикомедии «Диктатор». Это очень смешно, если забыть о том, что отыгрываться за все свои внешнеполитические глупости он будет на гражданах Беларуси. По традиции, которую уже можно назвать устоявшейся.
Это ведь такой тип людей, абсолютно неспособных не то что посмеяться, но даже поиронизировать над собой. Хотя бы в целях самозащиты, для того чтобы слегка подправить свой политический имидж. В конце концов незаконное пересечение границы — это, конечно, плохо, но плюшевые мишки едва ли тянут на тюремный срок. Увлеченный своими диковатыми замыслами, Александр Григорьевич упускает великолепный шанс, имитируя милосердие и человечность, улучшить отношения с западными соседями. О чем явно мечтает, но характер у вождя таков, что он способен только вредить. Иностранцам, соотечественникам и самому себе.
Доходит уже до того, что шведский МИД призывает своих граждан, находящихся в Белоруссии, соблюдать меры предосторожности. Они ведь тоже теперь потенциальные заложники, и если Лукашенко будет упорно следовать своему замыслу, то его чекисты могут и просто так арестовать какого-нибудь зазевавшегося шведа. Для того чтобы выставить его на продажу по твердой цене, установленной государством.