С момента инцидента с «Флотилией свободы» заметно активизировались курдские боевики, осуществившие дерзкие нападения на военные объекты Турции. Несколько военных операций бойцов ПРК против турецкой армии привели к серьёзным потерям среди турецких военнослужащих, проходящих зачастую перед боями лишь двухнедельную подготовку, что делает их лёгкой мишенью для бойцов ПРК, имеющих многолетний опыт вооружённый борьбы.
С момента образования Кемалистской Турции (с 1923 г.) новорожденная республика на долгие годы связала свою судьбу с Западом, пытаясь тем самым упрочить свою государственность после катастрофического поражения в Первой мировой войне и развала Османской империи. Одним из основных партнеров Турции в регионе стал Израиль.
Турецко-израильские отношения были оформлены в марте 1949 г., когда Турция стала первым мусульманским государством признавшим государство Израиль. С тех пор, Израиль является одним из основных поставщиком оружия в Турцию. Военное, стратегическое и дипломатическое сотрудничество между Турцией и Израилем являлось приоритетным для правительств обеих стран, которые разделяли обеспокоенность в связи с региональной нестабильностью на Ближнем Востоке1. Положение изменилось в 2008-2009 гг., когда Израиль ужесточил свою позицию в отношении Сектора Газа.
Болезненное реагирование Анкары на такое положение вещей проистекало из того, что турецкое руководство в целях укрепления своих «исторических» позиций в регионе, усилило дипломатическую активность в арабском мире. 2010 год стал переломным в развитии межгосударственных отношении Турции и Израиля. Изменившиеся приоритеты политики безопасности Израиля вынудили его пересмотреть отношение к турецким курдам.
Еще до того, как Турция развязала антиизраильскую информационную войну, Израиль активно сотрудничал с курдами Ирака, помогая в упрочении автономии Курдистанского района. Турецкое руководство усмотрело в этих действиях угрозу своей государственности и территориальной целостности, так как в Турции (после Ирака) наиболее остро стоит «курдский вопрос».
Турция — мусульманское государство с пятнадцатимиллионным курдским населением (порядка 20% от общей популяции ), и это делает ее уязвимой со стороны внешних сил, которые не желают восстановления турецкого (мусульманского) влияния и ее былого величия в регионе. В этой связи наибольший интерес представляют взаимоотношения курдов и евреев. Курдско-еврейские отношения, а также их влияние на политический расклад сил на Ближнем Востоке — тема малоизученная, но от того не теряющая своей важности. Курдский фактор во внешней политике Израиля занимал и занимает особое место. И этому не стоит удивляться, поскольку в текущих реалиях курды и их борьба в странах региона — мощнейший элемент, определяющий не только внутреннюю стабильность этих стран, но и, возможно, их будущие границы.
Большую роль в развитии курдского национального движения играли и внешние для региона обстоятельства. Геополитические, геостратегические и экономические интересы колониальных империй, как и мировых держав в постколониальный период, складывались таким образом, что надежды курдских националистов на создание отдельного государства, тем более единого государственного организма, оставались призрачными.
Попытки создать свое государство курды предпринимали в течение всего XX века, однако они не увенчались успехом, прежде всего из-за «незрелости» геополитического положения в регионе и во всем мире, а также неготовности ведущих мировых игроков способствовать образованию «независимого Курдистана». При этом следует указать, что временами эти попытки имели успех, но лишь в течение короткого времени (например — Королевство Курдистан2, Мехабадская республика)3. Недолговечность курдских государственных образовании можно объяснить прежде всего тем, что в создании «независимого Курдистана» не были заинтересованы мировые державы, которые преследовали прежде всего свои национальные геополитические интересы на Ближнем Востоке. В свое время, как СССР, так и США, опираясь на региональные режимы, использовали курдский фактор для оказания давления на «несговорчивые государства».
Дело в том, что, создание «независимого Курдистана» в границах компактного проживания этнических курдов нарушает принцип территориальной целостности четырех (Иран, Ирак, Турция и Сирия) государств Ближнего Востока, что в итоге может привести к непредсказуемым последствиям после нарушения хрупкого военно-политического баланса между соседствующими странами и кардинально изменить геополитическое положение и равновесие сил в регионе. Несмотря на то, что между четырьмя странами, на территории которых компактно проживают курды, существуют острейшие противоречия, и, пожалуй, единственное, что их объединяет, — это последовательное проведение антикурдской политики.
Но ситуация может измениться в XXI веке. Следует обратить внимание на такие новые феномены, как усиление роли крайних религиозных течений и идеологий в политической жизни региона. Нет сомнения, что подъем исламского радикализма и связанного с ним терроризма серьезно задевает интересы как местных режимов, так и западных государств, в первую очередь США. Мировое сообщество также испытывает немалую тревогу из-за вероятности дестабилизации положения на Ближнем и Среднем Востоке. Все это, думается, дает определенный шанс курдским национальным силам. Они уже выступают и могут в дальнейшем еще более решительно заявить о себе как о конструктивной альтернативе радикально-исламистской программе действий и способствовать урегулированию ситуации в регионе, прежде всего в Ираке.
В процессе многолетней беспощадной борьбы курдов за создание своего государства под руководством таких харизматических руководителей как — Махмуд Барзинджи, Кази Мухаммед, Мустафа Барзани, Абдулла Оджалан, Джаллаль Талабани и др., лидеры курдского национально-освободительного движения извлекли несколько ценных уроков:
1) Поспешные действия с целью создания собственного государства без учета специфики региона и конкретного исторического момента всегда чреваты катастрофическим провалом, а значит, нужно выждать чтобы быть готовыми ко всем сценариям развития событии при наступлений благоприятных обстоятельств (имеются в виду такие обстоятельствах, как например, оккупация США Ирака в 2003 году, когда администрация Дж. Буша пришла к выводу об опасности сохранения режима Саддама Хусейна);
2) Без заинтересованности извне и внушительной внешней поддержки практически невозможно формирование «независимого Курдистана», или получения на первом этапе статуса автономии в рамках того или иного государства (примером служит Ирак, где при помощи США и сил антисаддамовской коалиции был свергнут баасистский режим и курды получили возможность сформировать Курдский Автономный Район, и в первые за всю историю Ирака принять активное участие в политике страны);
3) С учетом 1-го и 2-го факторов следует четко сформулировать внешнеполитические приоритеты курдского национально-освободительного движения.
Следует заметить, что после вторжения войск США и их союзников в Ирак, Израиль, вопреки ожиданиям Турции, стал активно поддерживать процесс становления Курдской автономии на севере Ирака. Мотивация такой политики базировалась на стремлении через курдский вопрос ослабить позиции своего наиболее опасного принципиального арабского противника в лице Сирии, сохраняющей влияние в Ливане, и активно сотрудничающей с Ираном. После прихода к власти Беньямина Нетаньяху Израиль ужесточил свою позицию в отношении палестинцев в период когда обстановка в регионе крайне обострена, причем не только по палестинской, но и по кипрской, иракской и другим проблемам.
Новый политический импульс взаимоотношениям Израиля с Турцией придал инцидент с «Флотилией свободы». В ночь на 31 мая 2010 г. турецкое судно «Мави Мармара», входившее в состав «Флотилии свободы», было подвергнуто атаке со стороны израильского спецназа. Напомним, «Флотилия свободы» проводила акцию «Наш маршрут — Палестина, наш груз — гуманитарная помощь», инициированную турецкой неправительственной организацией «Фонд гуманитарной помощи», и направлялась в сектор Газа. В результате штурма погибли 9 (по некоторым данным 19) человек, ранены свыше 30. Прежде всего, следует отметить, что этот инцидент свидетельствует о самом глубоком кризисе между двумя странами с момента установления турецко-израильских дипломатических отношений4.
Так как Сектор Газа находится в плотной блокаде, Израиль не раз предупреждал, что не допустит никакого «гуманитарного груза» на берег Газы (Израиль считает, что вместе с гуманитарным грузом на берег Газы могут быть доставлены вооружение для исламских боевиков). Кроме того, в связи с отсутствием фактического контроля со стороны Израиля за морскими границами Сектора Газы, вход иностранных судов в территориальные воды Израиля еврейское государство считает нарушением своего суверенитета. Очевидно, что инцидент с «флотилией свободы» был всего лишь поводом для объявления турецким руководством информационной войны Израилю. Турецкий премьер-министр Р. Т. Эрдоган выступил с грозной речью «о возможности военного отпора израильским агрессорам» в случае, если они продолжат свою практику нападения на гражданские турецкие суда.
С момента инцидента с «Флотилией свободы» заметно активизировались курдские боевики, осуществившие дерзкие нападения на военные объекты Турции. Несколько военных операций бойцов РПК против турецкой армии в июне 2010 г. привели к серьёзным потерям среди турецких военнослужащих, проходящих зачастую перед боями лишь двухнедельную подготовку, что делает их лёгкой мишенью для бойцов ПРК, имеющих многолетний опыт вооружённый борьбы. Большая разница и в психологическом настрое сторон: если военнослужащие думают как бы поскорее вернуться домой и продолжать мирную жизнь, не желая становиться пушечным мясом, то члены ПРК осознанно и добровольно вступили в ряды вооружённых формирования, и не только не боятся смерти, но и готовы к самопожертвованию. При обстреле военно-морской базы Искандерун (вблизи с границей Сирии) погибло 6 солдат турецкой армии и еще 9 ранены (в общей сложности, в результате вооруженных нападении, от рук курдских боевиков погибло более 40 турецких солдат).
В связи с этим можно сказать, что активизация курдов прежде всего связана с внешнеполитическими мероприятиями турецкого руководства, которое направлено на сближение с арабскими (в том числе и с мусульманскими) странами, что вызывает глубокую озабоченность Израиля, США и ведущих западных государств, т. к. «резкий поворот» Турции в сторону Востока, вызовет ощутимый геополитический сдвиг в ближневосточном регионе.
Подобное развитие событий дало исследователям повод открыто заявить, что «Израиль мстит Турции руками курдских боевиков»5. Данное утверждение не лишено основы в силу установившихся еще с 1950-х гг. тайных связей между израильтянами и курдами. Следует отметить, что в последнее время число нападений курдских боевиков на турецких военных заметно увеличилось. По мнению многих зарубежных политологов и экспертов в области международных отношении, охлаждение в отношениях Израиля с Турцией носит долгосрочный характер6.
Ухудшение отношений с Израилем и США, угроза режимам лидеров арабских стран и отдаление от Запада, может привести Турцию к следующим негативным последствиям: во-первых, будут в определенной степени ослаблены возможности борьбы турецких властей с терроризмом. В этом случае некоторые террористические организации, действующие на территории Турции или извне, могут воспользоваться поддержкой израильских спецслужб. Тогда увеличится число терактов и вылазок боевиков, что повлечет за собой увеличение количества жертв. Все это будет ослаблять Турцию и постепенно вводить ее в безвыходное положение.
Во-вторых, на политическую повестку дня может быть вынесен армянский вопрос, который, при сохранении нынешних турецко-американских отношений, может быть рассмотрен в Палате представителей Конгресса США. Более того, на глобальном уровне могут начаться скоординированные атаки совместных армяно-еврейских лобби. В-третьих, Израиль и США могут начать проведение совместных операций против Турции в финансовой сфере. В-четвертых, Турция может утратить свои позиции на глобальной арене. Следует понимать, что одно лишь упоминание о Турции наряду с Ираном и ХАМАС, будет негативно сказываться на ее международном престиже и снизит к ней доверие7.
Подводя некоторые итоги, следует сказать, что Турция и впредь будет настойчиво проводить политику, направленную на изоляцию Израиля. Но следует понимать, что, находясь в изоляции, Израиль станет еще более агрессивным8. Со всей очевидностью можно утверждать, что Турция превращается в державу не только регионального масштаба, но и претендует на роль одного из ключевых игроков на Ближнем Востоке. Турция, как мусульманское государство, стремится возглавить панисламистское движение. Амбиции турков имеют под собой твердую историческую основу: ведь еще не так давно, а именно до 1922 года — султан Оттоманской Империи являлся Халифом, т. е. духовным главой всех мусульман, что в свою очередь является весомым аргументом в пользу указанных «законных» притязании Турции.
Недавнее «славное» имперское прошлое оставило в памяти турков сильный отпечаток, который не удалось искоренить М. К. Ататюрку9. Это наглядно видно по популярности внешнеполитических мероприятии правительства Р. Т. Эрдогана (здесь прежде всего имеется ввиду популярность Р. Т. Эрдогана и его правительства в свете «восточной происламской политики» Партии справедливости и развития, имеющей немало сторонников среди населения), которое направлено на сближение с восточными странами, что в нынешних геополитических условиях трактуется как попытка проводить более независимую внешнюю и внутреннюю политику по сравнению с периодом «холодной войны», когда действия турецкого руководства непосредственно согласовывалось с «западным блоком» в лице НАТО и ведущих капиталистических держав.
Политический обозреватель американской газеты «The New York Times» (NYT) Томас Фридман считает, что поведение нынешнего турецкого руководства вызвано во-первых, отношением Европейского союза к Турции; во-вторых, «вакуумом лидерства» на Ближнем Востоке и, в-третьих, слабостью светской оппозиции. Следует подчеркнуть, что в своей статье, опубликованной в NYT 15 июня с. г., Т. Фридман называет турецкое правительство «исламским»10. Последние внешнеполитические действия Турции на Ближнем Востоке, безусловно, позволяют утверждать, что в турецкой внешней политике произошли серьезные перемены. Однако говорить о кардинальной смене внешнеполитических приоритетов, по словам министра обороны США Роберта Гейтса, все же рановато11 12.
В нынешних внутри- и внешнеполитических условиях в стране создалась весьма «благоприятная» почва для проявления террористической активности, чем и пользуются курдские боевики13. Для решения «курдской проблемы» Турция не раз прибегала к внешнеполитическим акциям в регионе. Так, сближение Турции и Исламской Республики Иран по ближневосточной проблеме в определенной степени сказывается и на состоянии курдского вопроса в странах Западной Азии. Турция и Иран проводят согласованную политику по курдскому вопросу, направленную на борьбу с курдской оппозицией.
Таким образом, несмотря на общность сути курдского этнополитического конфликта в Иране и Турции, осуществляющих комбинированный подход в решении курдского вопроса, вряд ли можно найти универсальный способ его урегулирования. Представляется проблематичной трансформация Турции и Ирана в федеративные государства и провозглашение в них курдских республик, как того желают турецкие и иранские курды. Этому препятствуют политические процессы в каждой из стран проживания курдов, с одной стороны, а с другой — особенности геополитической ситуации региона в целом14. «Курдский фактор» во всех четырех государствах компактного проживания остается самым актуальным внутриполитическим нерешенным вопросом, решить который ни одно данное государство самостоятельно, без внешнеполитического балансирования не может.
Таким образом, не поддерживая официального сотрудничества с курдами на высоком уровне, Израиль все же развивает многослойную политику в этом направлении, важность которой для не раз доказывала история. Фактически создание в будущем курдского государства на Ближнем Востоке может окончательно изменить распределение сил в регионе: в первую очередь, оказываются под ударом турецко-израильские отношения, так как Турция не готова воспринять курдский элемент как активный фактор на Ближнем Востоке, а Израиль — как союзника курдов15.