Анализируя динамику развития событий в регионе Южного Кавказа, можно отметить определённую взаимосвязь между процессами вокруг конфликтных зон и процессами увеличения влияния в регионе основных международных центров. Кроме стран, имеющих традиционное влияние в регионе, — России, Турции, Ирана и, в известной степени, Великобритании, в конце 20 века обозначилась и прямая заинтересованность Соединённых Штатов Америки.
15 лет назад, в августе 1997 года президент США Билл Клинтон объявил Кавказ и Каспийское море входящими в зону национальных интересов США. Как следствие, это повлекло за собой определённую качественную трансформацию отношения Вашингтона к государствам Южного Кавказа. Поскольку Кавказ ранее входил в состав СССР, что означало не только присутствие российских интересов, но и наличие традиционно пророссийских элит, то объявление его зоной интересов США означало, что Вашингтон будет заниматься постепенной ребалансировкой региона с выстраиванием акцентов на формирование в Грузии, Азербайджане и Армении политического курса, чуткого к американским интересам.
Южнокавказский регион имеет многообразную специфику, составляющей частью которой, как известно, является наличие неурегулированных конфликтов и с объявлением Кавказа зоной американских интересов вполне было логичным предположить, что, рано или поздно, кавказские государства начнут связывать свои надежды на решение этих конфликтов с помощью США.
Страной, которая оказалась готова наиболее полным образом учитывать российские интересы, стала Армения. Нерешённость карабахского вопроса, потенциально существующая вероятность возобновления вооружённой стадии конфликта и закрытие Турцией границы с Арменией способствовали тому, что Армения стала естественным союзником России, рассчитывая на защиту со стороны Москвы в случае войны с Азербайджаном и на сотрудничество в экономической сфере. Азербайджан, в свою очередь, стараясь сохранить дружественные отношения с Россией, сделал ставку на постепенную активизацию отношений с США вплоть до готовности стать стратегическим союзником американцев в регионе. Одним из основных мотивов такого решения со стороны азербайджанской правящей политической элиты стало понимание того, что не существует военного решения конфликта, так как самостоятельно победить в потенциальной войне за Карабах вооружённые силы НКР и Армении Азербайджан не сможет, так как Армения является союзником России, входит в ОДКБ и вооружённый конфликт с Арменией повлечёт за собой соответствующую реакцию. В этой ситуации Баку сделал ставку на сближение с Вашингтоном, рассчитывая решить карабахский вопрос в свою пользу через США как влиятельного международного актёра при потенциальном изменении политической конъюнктуры.
Среди мероприятий, проводимых в ходе сближения Баку и Вашингтона, можно отметить создание «Азербайджано-американского альянса» — организации, занимающейся установлением более тесных связей между США и Азербайджаном. В декабре 2011 года эта организация провела своё первое публичное мероприятие, в котором участвовали в том числе представители Госдепартамента, а также ряд конгрессменов. Среди принявших участие был, в частности, Джастин Фридман, глава отдела Кавказа Госдепартамента США, отметивший, что две страны «имеют общие интересы в деле региональной безопасности».
Действительно, постепенно меняющаяся международная обстановка в ходе реализации проекта Большой Ближний Восток создала предпосылки и для определённого изменения политической конъюнктуры на Кавказе. Можно сказать, что «запрос на сотрудничество» со стороны Вашингтона стал несколько интенсивнее при том, что «формальности», сопровождающие интенсификацию отношений, стали менее «обременительными» для государств, чья демократическая система не является образцом в части соблюдения всех норм и стандартов демократии. Баку не преминул воспользоваться возможностью для сближения и ещё в большей степени «зашёл в грацию» к Вашингтону, рассчитывая в том числе и на поддержку США в вопросе урегулирования карабахского вопроса.
В свою очередь, это не могло не сказаться на политике, которую проводит Ереван. Одним из основных приоритетов внешней политики находящейся в дружественных отношениях с Россией и являющейся участником ОДКБ Армении является урегулирование карабахского конфликта через признание НКР и этот приоритет носит характер своего рода «категорического императива» внешней политики. Та важная роль, которую Россия играет на Кавказе, предполагает также и наличие определённой политической воли при проекции своих интересов, разумеется, с учётом интересов стран региона. В этой связи несколько странным выглядят заявления экс-главы администрации президента РФ Сергея Нарышкина, занимавшего эту должность во время нахождения на посту президента РФ Дмитрия Медведева, сделанные им 9 июля в ходе официального визита в Баку уже в качестве председателя Государственной думы. В частности, Нарышкин заявил: «Мы против решения нагорно-карабахского конфликта по готовым рецептам со стороны. Мы твердо уверены в том, что эта проблема может быть решена, если будут обеспечены интересы обеих сторон. Если будет найден такой путь решения, Россия готова выступить в роли гаранта этой договоренности. Но ответственность за урегулирование конфликта опять же ложится на народы Азербайджана и Армении». В том, что касается статуса Карабаха, здесь может быть только одно решение, которое, будучи проведённым на соответствующем уровне, не вызовет возобновления вооружённой фазы конфликта, а именно — признание независимости НКР. И состояться такое решение может именно по «рецепту со стороны», так как является очевидным, что самостоятельно Баку не имеет соответствующей мотивации для адаптации смены тренда урегулирования карабахского вопроса и может сделать это исключительно с учётом позиции основных международных акторов, разумеется, при гарантиях получения соответствующей «бонус-компенсации». И «обеспечение интересов сторон», о котором говорит Нарышкин, может быть осуществлено опять же таки именно усилиями влиятельных международных актёров. Фраза же «если будет найден такой путь решения», вообще не отличается дипломатической изящностью, так как констатирует отсутствие понимания того, каким образом можно выйти на финальное урегулирование конфликта при учёте интересов всех сторон. А формально выглядящее оправданным заявление о том, что «ответственность за урегулирование конфликта опять же ложится на народы Азербайджана и Армении» слабо укладывается в схему публичного представления российских интересов, так как этим заявлением Нарышкина было де-факто указано, что Россия, мол, не будет заниматься активным урегулированием карабахского конфликта и самоустраняется из этого процесса.
Карабахский вопрос имеет ряд нюансов, и основным является то, каким образом НКР может получить качественное международное признание. Как известно, НКР в настоящее время официально не признана со стороны Армении и этого не сделано по причине нежелания со стороны Еревана провоцировать вооружённый конфликт, который вполне может вспыхнуть после такого решения. Да, существует вариант, по которому Москва может в обмен на вступление Армении и НКР в патронируемые евразийские структуры, признать НКР после её признания Арменией и ввести на территорию Карабаха миротворческие силы, гарантировав безопасность республики. Однако здесь возникает ряд вопросов, — какую «бонус-компенсацию» Москва готова предоставить Азербайджану, каким образом будет достигнуто «молчаливое согласие» Турции, и каким образом будет обеспечено качественное международное признание НКР. Возможно, что именно неготовность к такому комплексному подходу в представлении Нарышкина и стала основанием для его заявлений о «рецептах со стороны».
Но такое положение дел, когда с одной стороны, Москва не предъявляет чётко оформленную комплексную стратегию по урегулированию конфликта, а с другой стороны, Азербайджан всё более сближается с США, вынуждает Армению также обратить внимание на Вашингтон как возможного гаранта невозобновления вооружённой фазы конфликта. При этом следует понимать, что для Вашингтона является намного более важным приблизить к себе Армению, чем вернуть Карабах в состав Азербайджана и, более того, среди возможных сценариев развития событий Вашингтон может и не исключать вариант признания НКР, несмотря на тесное сотрудничество с Баку. В случае принятия такого решения со стороны Вашингтона, оно может последовать, с одной стороны, в случае усиления тенденций сближения Армении и США, а, с другой стороны, при условии предоставления Азербайджану соответствующей «бонус-компенсации».
В вышедшем 4 июня материале о возможных перспективах урегулирования карабахского вопроса «Смена парадигмы: Нагорный Карабах vs Южный Азербайджан» тема о возможной компенсации Азербайджану со стороны США уже затрагивалась. И, действительно, за прошедшее время появились некоторые предпосылки, дающие основание предполагать, что в Вашингтоне существует сценарий, по которому НКР получает независимость, а Азербайджан взамен на непротивление этому получает перспективу в соответствующее время распространить свой суверенитет на территорию Южного Азербайджана, входящего в настоящее время в состав Ирана. Да, такой вариант развития событий должен подразумевать известный уровень лояльности Еревана по отношению к Вашингтону и его планам в регионе и соответствующий уровень покладистости Баку. При этом такой вариант может быть реализован только после соответствующей трансформации в Иране. Безусловно, тема будущего Ирана требует отдельного внимания, однако возникновение ситуации, когда Южный Азербайджан получит возможность быть инкорпорированным в состав Азербайджана, станет возможной в случае возобладания в Иране центробежных тенденций, вызванных внешними и внутренними факторами.
Следует отметить, что в среде американского политического истеблишмента уже началось будирование темы Южного Азербайджана. Так, американский конгрессмен Дэйн Рорабахер призвал поддержать борьбу южных азербайджанцев за свою независимость. В своем послании на имя госсекретаря США Хиллари Клинтон конгрессмен заявил о необходимости поддержки борьбы за независимость Южного Азербайджана от Ирана, в частности отметив, что «наступил час азербайджанцев Ирана завоевать свою свободу».
Не следует забывать и том, что именно власти США несут прямую ответственность за то, что азербайджанцы являются разделённым народом, а часть Азербайджана в настоящее время находится в составе Ирана (этот аспект освещён в материале»Смена парадигмы: Нагорный Карабах vs Южный Азербайджан»). Если же соотнести перспективу объединения Северного и Южного Азербайджана с возможной трансформацией региона в ходе реализации плана Большой Ближний Восток, то она принимает более определённые очертания. Но также следует понимать, что такое объединение приведёт к созданию мощного Азербайджана, который бы, в случае неурегулированности до того времени карабахского вопроса, обратил бы своё внимание на возможность силового решения, в связи с чем, если в Вашингтоне есть намерения выстраивания подобной конфигурации в регионе, то НКР должна будет получить международное признание и соответствующие гарантии безопасности до того, как состоится потенциальное объединение Азербайджана. И в этой связи можно отметить, что через неделю после обращения конгрессмена Д. Рорабахера к госсекретарю Х. Клинтон, 6 августа Палата представителей американского штата Массачусетс приняла резолюцию, призывающую президента и Конгресс США поддержать самоопределение и демократическую независимость Нагорного Карабаха. Автором резолюции является член Палаты представителей Джонатан Хечт.
Таким образом, можно отметить, что «подготовительная работа» для реализации такого возможного сценария с американской стороны уже началась.
На этом фоне несколько блекло выглядит заявление вице-министра иностранных дел РФ Григория Карасина, сделанное им 8 августа, в котором, в частности, говорится: «Думаю, что надо сфокусировать, как и прежде, все усилия на Минской группе. Существует Минская группа, в которой есть сопредседатели и представители Франции, Соединенных Штатов, России, представители ОБСЕ, которые очень добросовестно ритмично работают, ездят в регион, встречаются с лидерами и Армении, и Азербайджана, помогают им найти приемлемые формулировки для будущих документов. Мы эту деятельность всячески поддерживаем и рассчитываем на то, что она вскоре приведет к конкретному результату». Представители США, действительно, очень ритмично работают, как показывает развитие ситуации, а фраза Карасина о том, что «мы эту деятельность всячески поддерживаем и рассчитываем на то, что она вскоре приведет к конкретному результату» может свидетельствовать о том, что часть кремлёвской элиты не готова к разработке и продвижению такого варианта урегулирования карабахского конфликта, в котором бы первую роль играла Россия, реализуя таким образом не активную политику в этом важном регионе, а реактивную.
Вопрос урегулирования карабахского конфликта сложен и многогранен, связан, как прямо, так и косвенно, с различными событиями, происходящими в сфере международных отношений и можно отметить, что его урегулирование приведёт во многих отношениях к качественно иному, чем сейчас, Южному Кавказу.