Возмущенные крики о флешмобе и провоцировании международного скандала немедленно раздались в соответствующих кругах, когда представители известных правозащитных организаций публично заявили, что отказываются выполнять требования свежеиспеченного закона об «иностранных агентах», поскольку он является вопиюще неправовым, а затем Людмила Михайловна Алексеева и я открыто направили запрос президенту США Б.Х. Обаме являются ли финансируемые американскими фондами правозащитные организации (формально имелись в виду конкретно Московская Хельсинкская группа и Общероссийское движение «За права человека») агентами США в том смысле, как это понимается в гражданском праве. Парадокс в том, что именно халтурное юридическое исполнение, непонимание самих основ гражданского права и слепая ненависть к Западу продиктовали вопиющие противоречия в законе.
На самом деле флешмобом было принятие 121-го закона, ставшее демонстрацией вражды к либеральным правозащитным организациям и вообще ксенофобии.
На самом деле международный скандал вызовет попытка применить данный закон. И причина этого — в нарочитой юридической неряшливости закона.
Любой закон, вводящий новые юридические понятия, начинается с главы «используемые понятия». Если таких законодательных разъяснений нет — термины понимаются именно так, как они даны в других законах. Принимая закон об агентах, его — для простоты — провели как поправки в другие законы. Но в законе о некоммерческих организациях НЕТ разъяснения понятия «агент». Зато оно есть в Гражданском кодексе. Таким образом, упоминание термина агент в законе об НКО становиться бланкетной, т.е. отсылающей к иным законам, нормой. А вот в ГК РФ, и вообще, в гражданском праве, статус агента и отношения агента (исполнителя) и принципала (т.е. того, кто дает задание или поручение агенту, выделяя для его исполнения свои ресурсы) расписаны хорошо.
Позволю себе такой пример. Представьте себе, что нарастающий маразм законодателей в условиях торжествующего клерикализма, привел к законодательному запрету знахарства (телесериалов насмотрелись). Для скорости приняли поправку к «Основам законодательства об охране здоровья». Определили знахаря так: «врач, использующий магические практики». И вот тащат целителя-волшебника к прокурору. А он посылает его к абракадабре: я — не врач, ведь у меня не врачебного диплома, и магией я не занимаюсь, ибо нет в законе понятия «магия», просто шепчу людям собственные стихи на собственно сочиненном языке. Давайте, пишите в закон определение «магии», а я под это определение запрещу церковные обряды.
Но вернемся к нашим агентам. С точки зрения гражданского права ни Минюст, ни прокуратура, ни суд, ни кто иной, не могут использовать понятие «агент» применительно к общественным организациям, т.е. субъектам публичного права, в ином смысле, чем оно дано в кодексе и иных законах. Там, где есть агент, обязательно должен быть принципал. Нельзя быть агентом либеральной идеи, западных ценностей и проч. Только конкретное лицо — физическое или юридическое — вправе давать задания или поручения агенту. Именно в этом смысле и был сделан запрос правительству США — раз деньги идут из кармана американских налогоплательщиков, то уместен вопрос: существуют ли между США и российскими правозащитными организациями отношения между агента и принципала — так как их трактует российское гражданское право.
Поэтому спустя положенный срок нескольким районным судам придется выяснять: распространяются ли на правозащитные организации нормы Гражданского Кодекса. И как официально признать иностранным агентом юрлицо, если потенциальный принципал подтвердил, что не никаких агентских отношений с российской организацией не существует. Вот тут, при попытке некоего федерального судьи принудительно «назначить» некую организацию иностранным агентом, например, США, в ситуации, когда правительство США это публично отрицает, начинается большой вкусный международный скандал.
На все параноические возражения о том, что можно быть тайным агентом, отвечу сразу — открыто действующее юридическое лицо не может быть тайным агентом. Впрочем, на очереди и запрос в ФСБ — пусть ответят: являются ли общественные правозащитные организации агентами в смысле шпионами?
Весь этот юридический бред возник потому, что партия власти не решается ни юридически закрепить понятие «вражеская пропаганда», ни даже принять закон о лоббистской деятельности. По поводу последнего тоже ясно — слишком многим, включая депутатов, придется подсократить свою бурную (но и прибыльную) деятельность. И с определением отношений с иностранным принципалом тоже проблемы деликатного свойства. Россия получает от стран НАТО, прежде всего, США и Германии огромные деньги на уничтожение своих запасов ядерного и химического оружия. Уже только поэтому правительство РФ может рассматриваться как прямой агент НАТО — выполнение заказа принципала за счет принципала. Тоже самое относится к обеспечению натовского транзита через Ульяновск.
Опытнейшие юристы говорили, что закон об агентах не просто неприличен, он — антиправовой. Те, кто инспирировал закон, возможно, полагали, что в условиях басманной юстиции небрежение к праву несущественно. Но нормальное право — дисциплина строгая, и халтура приводит не только к потере престижа, но и к неразрешимым юридическим противоречиям.
Строго следуя нормам гражданского права, общественные организации просто не могут выполнять требования «агентского закона», потому что это было бы обманом государства и общества.
Это к сведению тех юристов, что твердят, что «закон суров, но он должен исполняться». Напоминаю им — никакой закон не может вынудить к публичной лжи.
Вот так законодатели крупно подставили Россию как государство, а отечественные суды вынудили то ли отменять основы гражданского права, то ли принудительно назначать Обаму нанимателем сотрудников Московской Хельсинскской Группы, Движения «За права человека» или «Мемориала», обрекая на необходимость — накануне выборов — объясняться по поводу нелегального использования иностранной рабочей силы.
А не надо было превращать законодательную деятельность во флешмоб!