«Битва за Алеппо» еще в полном разгаре, однако её исход не вызывает никаких сомнений. По разным данным, в Алеппо и его окрестностях мятежники сконцентрировали от 12 до 20 тысяч человек — в сущности, это все имеющиеся у них силы и резервы. Попытка пойти ва-банк была вполне оправданной, однако судя по всему, стала убийственной для них — теперь армия Сирии получила уникальную возможность не гоняться за разрозненными и постоянно ускользающими бандгруппами, а накрыть их всех и в одном месте.
Собственно, именно этим и объясняется нехарактерная для нынешней войны жесткость при подавлении выступления в Алеппо — применение танков, тяжелой артиллерии и даже авиации — без оглядки на мировое сообщество. В рамках этой же логики подписан указ о судах по делам о терроризме. Фактически Махер Асад получил право на создание полевых судов, которые будут разбирать в ускоренном порядке дела захваченных мятежников, дезертиров и пособников бандитов. Понятно, что в условиях военного времени приговоры будут выноситься под копирку.
После разгрома мятежников в Алеппо ситуация неизбежно вернется к тому моменту, который существовал после Хомса в марте-апреле — стратегическая инициатива перейдет к правительству. Возникает вопрос — что дальше?
Возникает два равновероятных пока сценария, исходящих из одного крайне жестко поставленного вопроса о судьбе Башара Асада.
Если он остается у власти — Запад и монархии будут продолжать пополнять ряды мятежников, вооружать их, запускать новые санкции, организовывать террористическую войну, диверсии и покушения на руководство. В сущности, у них нет в этом случае выбора. Потеря лица и отступление обойдутся им слишком дорого, а для аравийских монархий поражение в сирийской войне автоматически будет означать перенос Арабской весны на свою территорию.
Второй вариант — уход Асада. Этот вариант пока не устраивает уже сирийскую элиту. Та конфигурация, которая сложилась к 2005 году, когда Башар прочно укрепил свои позиции и заново с помощью Мустафы Тласса, Абдель Халима Хаддама и Рами Махлюфа переформатировал властную элиту (при этом Хаддам не вписался в новую конфигурацию, потерял власть и был вынужден эмигрировать в Париж), элиту в целом устраивает. Свои разногласия она умеет разрешать в привычном кулуарном стиле — и поэтому демократия, конкуренция между собой ей в общем-то не нужна, непривычна и нежелательна. Тем более элита не желает делиться властью и собственностью с какими-то невнятными эмигрантами из СНС.
Нежелание элиты что-то кардинально менять подтверждается её общей монолитностью. Точечные предательства генералов, дипломатов, раздуваемые прессой, никакого значения не имеют. Во всяком случае пока. Однако сирийские кланы отдают себе отчет в том, что Запад будет продолжать атаки, если ситуация останется прежней. Поэтому элита ищет выход.
Вероятнее всего, таким выходом может стать приход к власти Манафа Тласса.
Будет выполнено главное условие аравийских монархий — формальное отстранение от верховной власти алавитов и приход к ней суннитов Сирии. Для Запада уход Асада будет означать, что он сможет громко объявить о своей победе над диктатурой. Однако алавитские кланы — и в первую очередь Махлюфов — нуждаются в гарантиях. В их руках слишком большая собственность, чтобы не испытывать опасения за ее судьбу после переформатирования. В гарантиях нуждаются и игроки рангом поменьше — те же курды, бедуины, друзы. Они, поддержав правительство, рассчитывают на плату за лояльность.
Торговые кланы Алеппо, в целом также поддерживающие правительство, тоже рассчитывают на изменения — в годы правления Башара Асада значительные послабления были сделаны для турецких товаров, что довольно пагубно отразилось на собственно сирийской экономике и торговле.
Поэтому сказать — а давайте-ка поменяем Манафа на Башара — легко, сделать это весьма сложно. И далеко не факт, что рокировку получится провести безболезненно — многие интересы перекрещиваются, нужны компромиссы, а во время войны степень взаимного недоверия объективно возрастает.
Кроме того — внешний фактор. Вряд ли турки благосклонно воспримут условия халебских кланов и молча проглотят ужесточения условий для своих товаров. Вряд ли те же турки спокойно отнесутся к автономизации курдского северо-востока Сирии. Вряд ли ливанские сунниты Харири спокойно воспримут возвращение Сирии в Ливан — а в случае наступления мира в Сирии это неизбежно. Катар не менее предсказуемо будет недоволен провалом своих планов по строительству конкурирующего «Исламскому потоку» газопровода в направлении Европы. В общем, и здесь противоречий хоть отбавляй.
Но вариантов, кроме этих двух, нет. Либо Асад — и однозначное продолжение войны, либо без Асада — с вероятностью наступления мира. Неудобного для всех — но тем не менее мира. Пока контуры этого мира слишком размыты. Будь в этой войне победитель — он бы и определил контуры нового миропорядка. Но победителя нет. После Алеппо ситуация опять превращается в патовую.
В этом смысле позиция Москвы выходит на первый план.
Нужны гарантии — и их может предоставить именно Россия. Для этого, конечно, нужно проявить крайне нехарактерный для соверменной российской дипломатии профессионализм, координировать совместную деятельность посольств в Сирии, Турции, Франции, США, Саудовской Аравии, Иране. Нужны внятные политические решения на самом верху. Это весьма маловероятно — но шанс есть. Пока еще живы зубры ближневосточной советской дипломатической школы — и если они будут востребованы, шансы существенно повысятся.
Смутная информация о контактах России с Манафом Тлассом внушает осторожный оптимизм — возможно, как раз в этом направлении уже ведется работа. Если нет — ее нужно начинать. Причем срочно. Никто не будет давать паузу после разгрома боевиков в Алеппо. Собственно, план по переформатированию нужно будет предъявлять букально в течение недели после взятия Алеппо. Иначе все начнется с начала