Поздравления с юбилеем принимает Федор Бурлацкий. Известному политологу, философу, публицисту исполнилось 85. Он не был простым свидетелем, он был активным участником истории страны. Бурлацкий служил консультантом нескольких советских лидеров, писал книги о важных политических событиях и ярких исторических фигурах. Федор Михайловичу принадлежит фраза: «Политика — это деловые решения, а не многословные речи по поводу решений».
Он очень рано понял себя. В 20 с небольшим в насквозь коммунистической стране Федор Бурлацкий стал убежденным социал-демократом. Сам говорит, что произошло это в три этапа. Сначала, когда арестовали его отца, за троцкизм, что было совершенной нелепостью. Отец был не троцкистом, а музыкантом. Мать — красной партизанкой, настолько известной и героической, что Крупская называла ее кристальной революционеркой.
Потом юный Бурлацкий, не очень понимая насколько рискует, прочел запрещенные к тому времени стенограммы всех сталинских съездов: очень подробно и без обиняков о репрессиях, расстрелах, о функционировании диктатуры пролетариата. А потом, в составе избранных, на теплоходе «Победа» объехал Европу. Теплоход останавливался во всех странах. Были политические встречи, идейные дискуссии, просто экскурсии.
«Я увидел другой мир. И увидел, что мы живем в каком-то антимире. Я был молодой, горячий, и меня это увлекло. Вот тогда и состоялось мое грехопадение, когда я внутренне и психологически с коммунизмом уже порвал», — признается Федор Бурлацкий.
Парадоксальная, сложная, увлекательная жизнь. Антикоммунист Федор Бурлацкий — советник главного коммуниста первой коммунистической державы мира Никиты Хрущева. Речеписец, как он себя называет. А, в общем, все логично. После Сталина Хрущев искал чего-то нового: сильного, свежего толчка стране и руководящей партии, со всей своей энергией и решительностью малообразованного деятельного человека, вдруг увидевшего что-то новое.
Он поехал в Америку с одним настроением, а вернулся из Америки с другим настроением. Он увидел страну своей мечты.
«Было поветрие. Послесталинское и антисталинское. Некоторые скорбели об утрате идеи, которая должна была перевернуть мир, некоторые просто мечтали о переходе к Западу. Это была вакханалия поиска», — вспоминает Бурлацкий это время.
Хрущев поручил Бурлацкому возглавить группу, которая написала бы новую программу Коммунистической партии. Внутрь программы Бурлацкий стал закладывать самую важную для себя идею — отказ от диктатуры пролетариата и переход к общенародному государству. Бурлацкий мечтал через вождя закрепить свою мысль, которая должны была изменить страну. И шанс был. Хрущев уже заявил о недопустимости массовых репрессий. Обнадеживающая мысль.
«Он в полемике с другими членами Политбюро воевал за нее, потому что Молотов ему говорил: нас же обвинят, это же мы делали, мы же участники. Каганович трусливо уходил в кусты. А Никита орал: история нас оправдает, мы сделаем важное дело, мы повернем партию и страну», — рассказывает Федор Бурлацкий.
Почувствовав близость удачи, Бурлацкий, улучив момент, подбрасывает Хрущеву еще одну идею: президентства. Дело было в Праге, когда советник сопровождал генсека в поездке.
«Никита Сергеевич, мы находимся здесь, в Чехословакии. Это социалистическая республика, но она имеет президента, главу государства, она имеет руководство. И намекнул, что у вас этого всего нет. Вы — один из членов Политбюро. первый секретарь сегодня, а завтра будете ли первым секретарем — неизвестно. И он сразу же клюнул на это. ухватился. И говорит: президентство, а шо це такэ?» – говорит Бурлацкий.
Идея оказалась слишком радикальной. Это недооценили ни Хрущев, ни сам Бурлацкий, когда основные принципы были сформулированы, когда Бурлацкий передал Хрущеву рукописный документ в обыкновенной школьной тетрадке. Простенькую тетрадку передали Хрущеву, а он ее растиражировал и передал члена Политбюро. И они все взорвались.
Это было последней каплей в заговоре против Хрущева. Его сместили. А Бурлацкий остался. Правда, ненадолго.
«У нас с Брежневым были прекрасные отношения. Не успеет он что-то придумать, это уже все на бумаге. Но случилось так, что Шелепин написал записку о том, что надо вернуться к идее диктатуры пролетариата, которую выкинул Бурлацкий. Я все еще продолжал носиться с этой идеей, и все члены Политбюро сплотились, и моя участь была предрешена», — отмечает поворотный момент в своей судьбе Федор Бурлацкий.
Репутация крамольника оказалась сильнее былых заслуг и поддержки могущественного Андропова. Ничего личного. Просто дело. Работа советника, как тоннель с двусторонним движением. Вождь через советника двигает свои идеи, советник через вождя — свои. И, главное, не выскочить на встречную полосу. При столкновении лоб в лоб шансы никогда не бывают равны.
«Я был наглый юноша», — до сих пор посмеивается над собой Федор Михайлович.
Ему много что удавалось, а порой просто сходило с рук. И фрондерский Кодекс строителя коммунизма, так напоминающий Нагорную проповедь, и отказ от идеологически выверенной диктатуры пролетариата. Но этому пришел конец. Людей, подобных Бурлацкому, вычистили из властной верхушки. Бурлацкий писал. Книги про Андропова, про Хрущева, про коммунистический Китай, про вождей и советников, про Макиавелли. Потом пришел Горбачев и идея президентства получила странное продолжение, покореженное яростной сцепкой Горбачева с Ельциным.
Бурлацкого звали, но он не примкнул ни к одному, ни к другому. Потому что обоих считал неправыми. Сейчас свое тогдашнее решительное «нет» считает мальчишеством. У любых вождей, во всем правых, неистово заблуждающихся, должны быть советники. Если власть не проветривать изнутри, она скисает в своей запаянной банке. Федор Бурлацкий внутри так и остался юношей, потому что смог остаться идеалистом.