Сегодня, после Болотной и проспекта Сахарова, когда «нас много», и Путин уже кажется явлением временным и зыбким, а как жить дальше непонятно, очень уместно вспомнить, с чего все это началось. Началось, понятное дело, не с выборов. Я предлагаю взять за точку отсчета второй процесс Ходорковского и Лебедева. Сегодня — ровно год со дня оглашения приговора. После этого приговора посыпалось все.
Во-первых, после приговора посыпался Медведев. “До” было довольно много умных и порядочных людей, которые вполне добросовестно надеялись, что за болтовней про модернизацию, либерализацию и преодоление правового нигилизма что-то стоит и что любитель айпэдов и твиттера не может быть совсем уж пустым и лживым человеком. Оказалось, может.
Во-вторых, сам процесс установил новый рубеж беззастенчивости. На первом процессе еще соблюдалась некоторая видимость правосудия, доказательства были хоть как-то похожи на доказательства, а на скамье подсудимых сидел неприятный большинству надменный олигарх. На втором судили несломленного зэка, которого обвиняли – и признали виновным – в том, что он сам у себя украл больше нефти, чем добыла его компания. Процедура и здравый смысл были забыты. На первом процессе грубая сила противостояла власти денег (по крайней мере, внешне), на втором сошлись бесстыдство и достоинство.
Разница между первым и вторым процессом показывает, какой путь проделала за отчетный период власть – от имитации она перешла к фальсификации. А говоря проще, окончательно потеряла стыд. Бесстыдство вынести куда тяжелее, чем несправедливость. Особенно, если несправедливость не касается конкретно тебя. А у бесстыдства нет адресата, оно адресовано всем.
В-третьих, после процесса случилась Наталья Васильева, помощник председательствовавшего там судьи Данилкина. Ужасаясь собственной смелости, Васильева рассказала, как давили на судью и как привезли ему готовый приговор из Мосгорсуда. Двигали Васильевой не гражданские чувства и не сострадание к несправедливо осужденным, а чувство стыда – за себя, за судью и за то, что она увидела. Естественно, никакого расследования не было, приговор никто и не думал отменять. Зато Васильева ненадолго стала народной героиней, с оды «Наташе Васильевой, русской бабе» а-ля Некрасов начался проект «Поэт и гражданин».
Этот проект весь год раскачивал лодку сильнее, чем все силы оппозиции вместе взятые. После интервью Васильевой прорвало людей системных и конформных: сливы и инсайды полились как из ведра. Предприниматель Сергей Колесников рассказал про «дворцы Путина» в Геленджике. Предприниматель Валерий Морозов рассказал, как пилят и дербанят на ремонте в Кремле. А благодаря усилиям Ольги Романовой не только вышел на свободу ее несправледливо осужденный муж, но и до самых недоходчивых дошло, что сегодня суд — это такое же средство рэкета и грабежа, как в недалеком прошлом паяльник и утюг. Волна сливов про нарушения на выборах – естественное продолжение того процесса, который начался с Натальи Васильевой. Власть оказалась не такой уж и страшной, зато жалкой и смешной. А стыд и смех сильнее страха. Во всяком случае, они гораздо лучше выводят людей на улицу, чем гнев.
Сегодня много говорят о том, что люди, которые выходят на улицу, стосковались по политике — только вот политикам нечего им предложить. Мне кажется, никакой тоски по политике нет. Граждане стосковались по государству. Тому самому, которое якобы всеми силами укреплял В.В. Путин и от которого на двенадцатом году его правления ничего не осталась. Людей, которые выходят на улицы и лайкают за все хорошее и против всего плохого в Фейсбуке, объединяет не тоска по борьбе между левыми и правыми, государственниками и либертарианцами. Их объединяет тоска по справедливому суду, который судит по закону.
Тоска по полиции, которая охраняет порядок, ищет преступников и регулирует дорожное движение. По Потребнадзору, который защищает потребителей, а не показывает жирные кукиши то Грузии, то Голландии, то Таджикистану. Граждане хотят равенства всех перед законом, и им по большому счету все равно, кто именно на законных основаниях будет избран в Думу или в Кремль. Главное, чтобы эти кто-то играли по правилам. Кто угодно, кроме жуликов и воров.