Чего только не было: и самый популярный актер призывал мужчин перестать бриться и отпустить бороды, и женщина-сенатор уговаривала жен политиков отказывать им в сексе, пока не договорятся о новом составе правительства — всё без толку.
И вот свершилось. Восторг (хотя сдержанный и с примесью здорового скепсиса) закрыл эту не самую славную главу в истории бельгийского королевства. Длившееся 541 день безвластие (это абсолютный рекорд для продвинутых европейских правящих элит), которое поставило под сомнение способность находить баланс интересов различных этносов при следовании базовым принципам демократии, завершилось.
Восторг объяснялся тем, что 6 декабря король Альберт II возложил функции уже не технического, то есть, временного по определению, а реального премьер-министра на 60-летнего Элио Ди Рупо (ЭДР). Этот политик, будучи лидером Социалистической партии Французского сообщества Бельгии, сумел вопреки распрям и раздорам в политическом классе, сколотить коалицию из шести партий и при этом оставить за бортом фламандских сепаратистов, из тех самых непримиримых, что продолжают раскачивать лодку.
Со второй попытки (см. «Бельгия: патовая ситуация снова заморожена») у Ди Рупо получилось — он сумел уговорить всех вменяемых коллег, что дальнейшее промедление в формировании правительства приведет к необратимым последствиям. Для государственности и для общества.
Все потому, что кризис второй волны подобрался вплотную. Кредитный рейтинг страны был понижен. А процент, под который заимодавцы были готовы ссудить деньги в обмен на государственные облигации, — повышен. Туман неопределенности в экономике и финансах сгустился. Это сулило неприятности христианским демократам, либералам, социалистам, всем жителям королевства, как во Фландрии (или Фламандском регионе), так и в Валлонии, и в Брюссельском столичном регионе — словом, всем без разбора.
Чувство самосохранения, похоже, заставило партийные верхушки согласиться с компромиссным вариантом, предложенным ЭДР. Что не гарантирует ни спокойной жизни кабинету, ни длительного срока пребывания у власти. Никуда не деться от реального расклада сил: самая популярная в стране, судя по числу сторонников партия — «Новый фламандский альянс», получившая в июне 2010 года львиную долю голосов, оказалась в глухой оппозиции, отодвинутая на обочину.
Лидер этой чисто националистической по духу и по букве уставных документов партии Барт Де Вевер уже поставил клеймо на команде ЭДР как на «правительстве меньшинства», которое будет проводить политику сокращения государственных расходов (единственно возможную), «за что придется расплачиваться фламандскому большинству». Ничего удивительного, что Вевер пообещал устроить ЭДР веселую жизнь.
Впрочем, едва ли может произойти нечто, чего Элио Ди Рупо еще не пережил. Его судьба могла бы послужить канвой для киноромана. У него итальянские корни. Его семья, где было шестеро детей и седьмой на подходе, перебралась в Бельгию из области Абруццо, что в центре Италии, на Адриатике. Элио родился в 1951 году в бараке для иммигрантов в горняцком поселке. Год спустя его отец, отправившись на закупку куриного мяса по случаю свадьбы своего второго сына, попал под грузовик. Вдова, оставшись одна с семью детьми, была вынуждена жить на пособие в 300 бельгийских франков (7,5 сегодняшних евро). Троих она отправила в детский приют. Старшие, сын и дочь, вскоре обзавелись своими семьями и сами стали помогать матери.
В своей автобиографической книге «Одна жизнь, одно видение» Элио Ди Рупо пишет: «У нас ничего не было, кроме любви матери».
Трудное детство постепенно сменилось относительной стабильностью. ЭДР получил образование, выбрал себе специализацию в области химии, стал кандидатом наук, но в 1982 году сменил стезю — ушел с головой в политику. Ступени его карьерного роста: сперва муниципальный советник в городе Монсе, где затем станет бургомистром. Избран депутатом Европейского Парламента. Следом получает должность министра образования, вице-премьера, наконец, президента Валлонского региона.
Его оппонент Винсент ванн Квикенборн из лагеря фламандских либералов называет Элио Ди Рупо примером осуществления «американской мечты в ее бельгийском варианте». Став во главе валлонских социалистов, ЭДР упорно стремится расширить электоральную базу партии. Сейчас в Валлонии за социалистов голосуют 44%. Однако противники ЭДР утверждают, что его партия — «самая архаичная во всей Европе». Более того, что она объединяет франкофонов, которые боятся, пишет парижская «Монд», что фламандцы «их съедят сырыми», лишат социальных завоеваний, и что по большому счету они — «жертвы глобализации».
В ответ Элио Ди Рупо клеймит «ультра-либеральные загибы» и готов оспаривать излюбленный тезис фламандских сепаратистов, привыкших во всех бедах винить «ленивую Валлонию» и считать ее виновницей того, что родная Фландрия, тянущая всех вперед, не может динамично развиваться. Когда полемика доходит до градуса кипения, либералы переходят на не политкорректную лексику, обзывая ЭДР «маленьким макаронником».
Так или иначе, приход на вершину власти Элио Ди Рупо представляет собой возврат в далекое прошлое. За последние почти 40 лет он — первый валлон и франкофон, вернувшийся в кресло премьера (последним был Эдмон Лебуртон, отправленный в отставку в 1974 году). А это значит, что ему будут при каждом удобном и неудобном случае пенять, что он-де ни в зуб ногой во фламандском языке. ЭДР на выпады отвечает: «Буду над этим работать», и обещает отвечать в парламенте на фламандском языке, «даже если буду говорить с ошибками». Похвально, но за ошибки придется платить.
Дело в том, что кабинет составлен из чертовой дюжины — 13 министров плюс шесть госсекретарей, из которых девять франкофоны, но 10 фламандско-говорящие. Заклятый друг Барт Де Вевер предрекает большие неприятности своему оппоненту: «Моя горничная, родом из Нигерии, прожив два года в Бельгии, и то говорит лучше по-фламандски, чем Элио. В Брюсселе вы не сможете продать даже кожаную сумку, если вы не двуязычны, однако же, оказывается, можно не говорить по-фламандски, но стать премьер-министром». Есть основания подозревать, что задуманная ЭДР ознакомительная поездка по Фландрии обещает стать бурной.
Бельгия в этом отношении — страна парадоксов. Точнее, как считает Паскаль Делвит, профессор политологии в Открытом университете Брюсселя, — страна сюрреализма, где, впрочем, и возникла эта аберрация художественного восприятия мира. Здесь, кстати, родился и Рене Магрит. Где еще страна жила бы 541 день без полноценного правительства, но при этом не было никаких уличных шествий, бдений на площадях, эксгибиционистских выходок всяких маргиналов и прочего антисоциального действа? Другой не найти. Что тем более не исключает рецидива безвластия.
Кабинет Элио Ди Рупо явно будет жить за счет взятого в кредит времени. Почему? Потому что ни одна из насущных проблем — активно тлеющий фламандский сепаратизм и экономические неурядицы — не решены, и в 180-страничном манифесте, приготовленном коалиционным правительством, не содержится однозначного спасительного рецепта для оздоровления ситуации в искусно, но и искусственно скроенной стране, которую некоторые называют «недоразумением истории».
Трудно не согласиться с профессором Делвитом: «Идея того, что Бельгия распадется и каждая из ее частей пойдет своей дорогой, повторялось так много раз, что стала восприниматься как вполне приемлемая. Мы были свидетелями того, как франкофоны называли фламандцев прото-фашистами, а те в ответ обзывали их лентяями, не желающими работать». А в итоге взаимные обвинения и оскорбления франкофонов и фламандцев подготовили почву для потенциального финального разрыва.
Словом, правительство ЭДР — «хрупкое», подчеркивает британская «Дейли телеграф», а французская «Монд» добавляет, что ЭДР придется нелегко и в общении со своими VIP-коллегами по Европейскому Союзу. В ЕС только Австрия и Дания представлены руководителями схожих левых взглядов. Сколько времени судьба отпустила коалиции? Думаю, полгода. Дерзкое пророчество, каюсь. Тем более что бельгийцы доказали: они умеют быть непредсказуемыми.