Не получилось ограничиться вчерашним кратким цитированием Путина по причинам, изложенным ниже.
Прежде всего, тех моих вполне благожелательных и заинтересованных читателей, которые и хотели бы узнать, что я думаю по какому-то поводу, но не имеют иногда терпения или внимательности дойти до представляющегося им главным через, опять же для них, второстепенное и за то, порой, высказывающих мне претензии, хочу сразу предупредить, что разговор здесь пойдет о четырех людях. О Путине, Брейвике, Венедиктове и обо мне.
Но начать вынужден с нескольких предварительных слов об одном Венедиктове. Настроение у многих нынче, действительно, не самое благостное, потому стала появляться, возможно, излишняя вольность и резкость в выражениях, в том числе, признаю, и моих. И может сложиться превратное впечатление об отношении к Венедиктову, поскольку последнее время я действительно нередко говорю в его адрес отнюдь не комплементы. Но мне очень не хотелось бы быть присоединившимся к хору сейчас в массовом порядке со всех, причем, сторон, правых, левых, задних и передних, поливающих Алексея Алексеевича грязью. Потому считаю необходимым одно предельно четкое уточнение.
Когда хочешь пить, сам воды найти не можешь, а человек тебе ее приносит, то большим будет хамством не поблагодарить. А уж осуждать принесшего за то, что вода была не идеально чистая и недостаточно холодная, критиковать форму посуды, в которой она была принесена, выяснять, не было ли какой у человека корысти, не отхлебнул ли он сам по дороге несколько глотков и прочее в том же роде, это, на мой взгляд, хамство уже безмерное и наглейшее.
Так что, если уже долгие годы единственным местом, где я могу услышать, а последнее время и прочитать многих интересных мне людей, доступа к мнению которых в иных СМИ я или совсем лишен, или доступ этот сильно затруднен, а Венедиктов мне его облегчает, то я Алексею Алексеевичу, как главному редактору радиостанции могу сказать единственное – спасибо Вам большое.
Но эта моя естественная и безусловная благодарность никак не отменяет того, что я могу соглашаться или не соглашаться с мнением самого Венедиктовна по каким-то вопросам. А так же, что я не могу оценивать и его публичные поступки, и результаты этих поступков.
Теперь ближе к обещанному.
Нет, честное слово, это не поза и не фигура речи такая демонстративная, типа: «Ну. знаете ли, после таких слов мне вообще не о чем с Вами разговаривать!…» Ни в коем случае, я сейчас употребляю все выражения в самом первичном, простом, обыденном смысле без малейшего подтекста.
Вот Путин объяснил и всё мировоззрение Акунина и его политические, и гражданские и иные взгляды тем, что у Акунина папа был грузин и потому Акунин обиделся на Путина за войну с Грузией. А «Эхо Москвы» за деньги российских налогоплательщиков работает в пользу США, где свободы слова неизмеримо меньше чем у нас.
Сначала по поводу папы Акунина несколько слов отдельно, возможно, и не очень по теме. Даже оставим в покое плодотворную, всегда увлекательную и особенно последние полтораста лет особо актуальную народную забаву с поиском у тех или иных неприятных личностей еврейских корней. Не будем говорить о нюансах опостылевшей политкорректности и даже об элементарных правилах приличия, как-то так не просто принятых, но и с испугу после Второй мировой войны даже закрепленных в законодательствах многих стран, с пренебрежением и презрением называемых у на цивилизованными. Вообще отбросим всё пустое и наносное, относящееся к такой чепухе, как культура. Отметим только два момента.
Во-первых, каким и в самом деле надо обладать великим умом, чтобы нынче объяснять поступки тех или иных людей национальностью, то есть, по выражению Путина, этническим происхождением родителей, зная фамилии и анкетные данные нынешнего высшего эшелона власти и бизнеса в России?
И второе, всё это отличный аргумент для тех, кто по какому-то странному недоразумению считает Путина самым надежным и искренним защитником страны от крайнего национализма, называемого по старой памяти нацизмом.
Но вернемся к высказываниям лидера нации в целом. У меня после них нет и не может быть вопросов к Путину. Он ответил абсолютно на все.
Он мне лично подробнейше и предельно доходчиво, не оставляя у меня ни малейших сомнений показал, что является психически больным, агрессивным и очень глупым человеком. Причем, это не уточнения одного понятия, а три разных составляющих. И я могу их долго анализировать, сопоставляя, скажем, поведение и образ мыслей добрых и неглупых психически больных, с тем же самым у умных, злобных и здоровых. Но этим занимаются люди других, не моих профессиональных интересов. Какие-то тесты проводят, опросные листы раздают, просят пациента картинку нарисовать. Потом пишут заключение. Зачем я буду просить Путина рисовать картинку, я ему доктор, что ли? А Венедиктов просит и делает вид, что ему интересен результат.
Ну, так он и у Брейвика хочет взять интервью. Ему и это интересно, что Брейвик думает. И это не я, по затмевающей мне разум физиологической ненависти к премьеру ставлю его фамилию рядом с фамилией сумасшедшего, лично застрелившего несколько десятков человек. Много раз повторял, что и ненависти у меня никакой нет, и кровавым маньяком Путина отнюдь не считаю. Это их лично Алексей Алексеевич поставил поблизости и связал логически:
«Мне интересно знать, почему он это сделал. Меня не устраивают его манифесты, и его заявления — они мне ничего не объясняют. Так же, как я не понимаю, почему Путин возвращается – не понимаю мотивировки, и если у меня с ним будет интервью, спрошу – зачем? Что случилось? И такой же вопрос задам Брейвику».
То есть, если вас интересует образ мыслей больных людей, то, пожалуйста. У каждого свои вкусы. Как, предположим, в литературе. Я давно уже не читаю детективов, но в отрочестве, как многие, отдал дань этому увлечению и даже интересовался теорией детектива, как жанра. Так вот, в наиболее известных сводах правил неписаных и даже писанных напрямую не зафиксирован запрет делать преступником сумасшедшего. Но приличные писатели этого запрета обычно придерживались просто из совершенно очевидных соображений разумности. Потому, как в чем же тут может быть у читателя интерес, если в результате хитроумнейшего расследования выяснится, что старушку пришил просто без всякой причины проходивший мимо дворник. То есть, не без причины, а именно по той причине, что он психически болен. Согласитесь, нелепо на эту тему и писать роман и читать его, бессмысленное какое-то занятие.
Но это для меня бессмысленное. А между тем, существует целая «литература», я уже не говорю о кинематографе, где это чуть ни одна из главных тем, в которой маньяк совершает убийство за убийством просто потому, что он маньяк. Ну, больной человек психически, ненормальный, шизофреник, не знаю, как еще объяснить, существо с абсолютно своими, никак не предсказуемыми и необъяснимыми извне и логическими связями в голове, и эмоциями. И писатель всё это подробнейше описывает или режиссер красочнейше снимает. Им это, наверное, интересно. А кому-то потом интересно читать или смотреть. Мне – нет. Я же говорю, дело вкуса.
Венедиктову интересны причины поведения и мотивы поступков психически больных людей. Он считает, что выяснение этого и донесение до читателя и слушателя является сутью профессии журналиста. Мне не интересно. Во-первых, потому, что я знаю ответ. И причины и мотивы заключаются в болезни. А, во-вторых, мне представляется, что журналистика и психиатрия, это все же совсем разные области человеческой деятельности.
Я почему еще начал этот текст со своего рода предисловии лично о Венедиктове. Потому что мода пошла всё объяснять именно личной примитивной пакостью. Типа, Венедиктову рейтинг нужен любой ценой, потому он хоть у Брейвика, хоть у Путина готов интервью брать. Или что он в глубине души боится потерять работу и свою долю в собственности радиостанции, а потому, соответственно, только внешне хорохорится , а в глубине души безумно боится Путина, отсюда все потаенные пружины его слов и поступков…
Много еще можно нафантазировать гадостей каких гадостей. И самое смешное, что—то из них может оказаться отнюдь и не фантазией. Меньше всего я склонен идеализировать Венедиктова. Но это я просто вижу. Здесь обман практически невероятен, разве что для абсолютно гениального актера, типа Оливье, да и то не всегда. А Венедиктов Оливье не является даже изредка. Так вот, он не врет, ему, действительно очень интересно, что скажет Путин и что скажет Брейвик.
На мой взгляд, в этом тоже есть нечто болезненное, но Венедиктов удовлетворяет собственное болезненное любопытство за свой же счет и мне не во вред. Потому у меня к нему сильно меньше претензий, чем к Путину. И даже чем к Брейвику..