Шествие 4 февраля должно побить рекорд проспекта Сахарова. Иначе власть не пойдет на переговоры.
Оппозиция, митинговавшая на Болотной и проспекте Сахарова, расслоилась на две фракции – «Лигу избирателей» и «Гражданское движение России» (ГДР).
«Лига» объединила неполитических активистов. 18 января о ее создании официально объявила инициативная группа из 16 общественных деятелей. Среди них блогер Рустем Адагамов, телеведущие Татьяна Лазарева и Леонид Парфенов, писатель Григорий Чхартишвили (Борис Акунин), доктор Елизавета Глинка (доктор Лиза), блогер Илья Варламов, музыкант Юрий Шевчук, продюсер и композитор Георгий Васильев, политолог Дмитрий Орешкин, журналист Ольга Романова, журналист и издатель Сергей Пархоменко, писатель Дмитрий Быков и другие.
«Созрело новое общественное настроение, голосовать сознательно, понять, куда девается твой голос. Честные выборы заключаются не только в том, кто и как опустит избирательный бюллетень, но и в том, чтобы в России были независимые СМИ, независимые суды, равные возможности для избирателей. Поэтому мы сформировали «Лигу», — заявил господин Парфенов. Вступить в нее может любой человек через сайт организации при условии указания своих данных для идентификации. В случае нежелания заявлять свои данные человек получает статус друга «Лиги».
«Гражданское движение России» собирает под свое крыло политиков, участвовавших в митингах «За честные выборы». В него входят, в частности, лидер ПАРНАСа Борис Немцов и депутат Госдумы от «Справедливой России» Илья Пономарев.
На базе ГДР будет создана площадка согласований – например, состава спикеров на митингах. «Чтобы либералы не наезжали на левых, левые — на националистов, а националисты — на левых и либералов, чтобы все жили друг с другом нормально и на этом митинге никто не чувствовал себя ущемленным», – заявил Илья Пономарев. По его словам, «Лига избирателей» и ГДР не конфликтуют, а дополняют друг друга. «Лига» занимается креативом, делает, чтобы митинг был массовым, шумным, заметным, привлекательным для нашей целевой аудитории, а мы занимаемся выработкой политической повестки дня. Чтобы у нас было что положить на стол, чтобы нам всякие премьер-министры не говорили, что они не понимают, с кем там разговаривать и о чем»…
Каковы перспективы оппозиции, рассуждает первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин.
«СП»: – Алексей Владимирович, почему выстраивается новая структура оппозиции?
– «Лига» объединяет представителей общественных структур, не претендующих на участие в избирательных кампаниях. ГДР объединяет политиков. По сути, это широкая политическая коалиция, которая просуществует до выполнения их требований – предоставления гражданских и политических свобод. После этого коалиция распадется, поскольку все другие положения в программах участников, кроме требования свободы, очень разные.
И «Лига», и ГДР выступают за изменение правил игры. Довольно много людей в России не хотят идти в партийную жизнь, и относятся к ней подозрительно. Скажем, когда «Левада-центр» проводил опрос, оказалось, что большинство людей у нас против создания новых партий. Они за политический плюрализм, но к партиям они испытывают антипатию.
С другой стороны, так как сейчас партийная система будет серьезно либерализирована, есть запрос на создание новых партий со стороны активного меньшинства. Эти две линии в настроениях и лежат в основе «Лиги» и ГДР.
Есть и нюанс. Думаю, полностью развести общественников и политиков не вполне удастся. Часть общественников, как я понимаю, начинает проявлять интерес к политике – в частности, к партстроительству. Но в ближайшее время эти две линии сохраняться и будут взаимодействовать друг с другом.
«СП»: – Эти новые объединения могут устранить разногласия?
– Разногласий очень много. Сегодня на митинги идут те, кого дискриминировали в рамках существующей политической системы. А дискриминировали и либералов, и левых, и националистов – отсюда весьма противоречивый состав участников митингов. Но сегодня они ведут себя очень прагматично: оставляют разногласия для дальнейшей политической борьбы – если эта борьба будет проходить по новым правилам. Сейчас все эти люди выдвигают лозунги, по которым у них близкие позиции.
«СП»: – Насколько деление на общественников и политиков адекватно ситуации?
– Это нормальный процесс. Если помните, когда организовывался митинг на Сахарова, Акунин и Парфенов пришли на заседание оргкомитета. Посидели, послушали, и сказали: спасибо, но в следующий раз зовите кого-то другого. После чего политики сказали, что так нельзя.
И те, и другие были по-своему правы. Сейчас дело идет к тому, чтобы организацией митингов и партийными вопросами займется одна структура – ГДР. А привлечением граждан, которые хотят участвовать в общественных инициативах, но которым скучны и непонятны партийные квоты на митингах, редактура политических требований, – «Лига». ГДР и «Лига» не конкурируют – они действуют в разных плоскостях.
«СП»: – Это позволит расширить протестную базу оппозиции?
– Думаю, на это они и рассчитывают. С политикой более-менее все ясно, состав определен. А вот общественники рассчитывают привлечь дополнительных людей, которые не любят политиков, но с уважением относятся к деятелям, подписавшим обращение.
«СП»: – «Лига» и ГДР намечают провести очередное мероприятие – массовое шествие 4 февраля. Шествию удастся побить рекорд проспекта Сахарова по численности?
– Возможно. Тут действуют свои законы жанра. По определению, шествие – более массовое мероприятие, чем митинг. На митинг нужно прийти, пройти сквозь металлоискатели, зачастую отстоять очередь. А к шествию можно присоединится в любом месте и без всяких проблем.
Кроме того, Путин идет на новый срок – это очень сильный раздражитель. Те шаги, на которые пошла власть – в частности, возвращение выборов губернаторов – этот раздражитель не сняли. Более того, недоверие к власти так велико, что в президентских законопроектах, в первую очередь, обращают внимание не на плюсы (возвращение выборов), а на минусы. Обсуждается, скажем, что президентского фильтра нет, но сохранился намек на фильтр. Словом, в отсутствии доверия внимание обращается на уязвимые стороны этих инициатив.
«СП»: – Если шествие соберет, допустим, 150 тысяч участников, Путину придется увидеть, с кем из оппозиционеров разговаривать?
– Если власть сочтет, что протестующих много, что это представляет проблему – ей придется пойти на переговоры. Сейчас, судя по встрече Кудрина с представителями оппозиции, власть переговоров не хочет. Она ждет 4 февраля, чтобы убедится: ситуация серьезная, и с переговорами тянуть нельзя. Если же народу соберется немного, переговоры можно не открывать. Здесь все будет зависеть от численности шествия.
«СП»: – С кем все-таки будут разговаривать, с «Лигой» или ГДР?
– Власти, наверное, самой захочется выбрать участников переговоров. Чтобы переговорщики были умеренных взглядов, а сами переговоры шли комфортно. Но я думаю, если уж начинать переговоры – так с теми, кого выдвинули сами участники митингов. Скорее всего, делегация переговорщиков будет сформирована персонифицированным голосованием в интернете – например, через Facebook.
Правда, в список организаторов митинга входят и парламентские партии – КПРФ и «Справедливая Россия». На митинге на проспекте Сахарова представителям этих партий дали слово в самом конце, и они отказались выступать. Поэтому возможен разговор о партийных квотах.
«СП»: – Как вы думаете, Путин лично пойдет на такие переговоры?
– Нет, конечно. Здесь можно вспомнить ситуацию в Польше в 1989 году, когда «круглый стол» правительства и «Солидарности» завершился мирным изменением системы власти в Польше. Польский «круглый стол» готовили два человека: от «Солидарности» Лех Валенса, от власти – министр внутренних дел, генерал Чеслав Кищак, которого делегировал глава Военного совета национального спасения Войцех Ярузельский. Кищак не был либералом и боролся с «Солидарностью», но пользовался доверием Ярузельского.
Если будут переговоры в России, если оппозиции удастся доказать свою силу, со стороны власти – по крайней мере, на первоначальном этапе – переговоры должны осуществлять люди, которые имеют на это непосредственные полномочия. В этом, кстати, проблема Алексея Кудрина – он таких полномочий не имеет.
На первом этапе – когда за «круглым столом» договаривались Валенса и Кищак – поляки определили формат «стола», список участников, список вопросов, основные процедуры. А потом наступил второй этап переговоров. В нем ключевую роль стали играть переговорщики от «Солидарности» и власти, максимально совместимые друг с другом, не радикальные. Со стороны коммунистов, например, одним из переговорщиком был Александр Квасневский, будущий президент Польши. Но этот этап стал возможен, когда главное было сделано – диалог запущен.
В России тоже может быть два этапа в переговорах. На первом согласуются параметры процесса, на втором – идет, собственно, процесс.
«СП»: – Вы считаете, в России возможно повторение польского варианта?
– Повторение невозможно – у нас совершенно другая ситуация. У поляков была «Солидарность», военное положение. С другой стороны, был фактор СССР, который принуждал обе стороны к повышенной осторожности. Поляки опасались, что вдруг посреди переговоров Горбачева свергнут, и Союз бросит войска, расквартированные в Польше, на захват польских госучреждений – и все закончится. Да и общественная поддержка «Солидарности» была выше, чем нынешней российской оппозиции. Словом, расклад был совершенно другим.
Я говорю не о повторении, а об опыте, о технологиях. Их можно и нужно применять. Например, поляки решали вопрос о допуске оппозиции на телевидение. У нас это тоже может быть одним из пунктов диалога. В Польше решался вопрос о характере выборов в сейм и синод. В России может идти речь о досрочных выборах в парламент через какое-то время, когда вновь созданные партии окрепнут. Надо не копировать опыт, а учитывать его.
«СП»: – Ваш прогноз: дойдет ли дело до переговоров?
– Вполне возможно. Дело в том, что наиболее активную часть общества сейчас очень трудно игнорировать. Оппозиция уже не маргинальна, и не обращать на нее внимание было бы странно. Именно с этим слоем связано современное развитие страны. Без него можно было бы, наверное, прожить несколько десятилетий назад, когда было индустриальное общество. Сейчас – не получится.
Кроме того, России предстоят трудные времена, когда власти придется принимать непопулярные решения. В этой ситуации опираться только на патерналистский электорат – опасно. Люди, которые проголосуют за власть 4 марта, рассчитывают на другую повестку дня, чем та, которая будет реально реализовываться.
Наконец, главное: сегодня разрушена стена между системной и несистемной оппозицией. Эту стену построила в свое время власть, она говорила: если вы хотите быть партиями, представленными в парламенте, не общайтесь с внесистемной оппозицией. Стена разрушена, и нынешние акции протеста – уже не акции одного только среднего класса, они существенно шире. Там есть и коммунисты, и эсеры. Там Прохоров говорит, что Ходорковский может стать премьером, а Зюганов – что Ходорковский должен выйти на свободу. Протест шириться, и не учитывать этого невозможно.