https://www.funkybird.ru/policymaker

Как великий демократ Собчак запрещал пролитовский митин

Вильнюсские события января 91 года достигли своей трагической кульминации 13-го числа, но нарастание напряжённости явственно ощущалось в Петербурге до того ещё дня за три-четыре.

Кто-то из демдвижения, не зная, конечно, что именно произойдёт в литовской столице в воскресенье, подал заявку на проведение в этот день антиимперского митинга на Дворцовой площади. Место просторное, для всяческих массовок — в самый раз, да и к тому же — под окнами штаба военного округа, в котором многим виделось местное воплощение принудительной силы союзного государства.

Заявки на митинги рассматривал тогда заседавший по четвергам президиум городского Совета, который состоял из председателя, позднее вошедшего в историю как первый и последний мэр Санкт-Петербурга, трёх его заместителей и около тридцати председателей постоянных комиссий. О том, что было на заседании президиума, я узнал и запомнил из рассказа, услышанного мной в тот же вечер, когда к нам в комиссию по вопросам законности, правопорядка и работы правоохранительных органов, где я был некоторое время секретарём, заглянул по-соседски на чай усталый и взволнованный председатель комиссии по законодательству Юрий Анатольевич Кравцов, теперь известный как первый председатель Законодательного Собрания Санкт-Петербурга, адвокат и организатор фестиваля «Петербургский аккорд».

Оказывается, президиум без долгих прений подавляющим большинством голосов санкционировал митинг и собирался работать дальше по повестке. Однако председатель Совета внезапно объявил перерыв и отправился в свой кабинет. Все склонились к мнению, что он звонит в Москву Горбачёву. Вернувшись, председатель объявил, что он приостанавливает только что принятое решение президиума и объявляет заседание закрытым, после чего немедленно удалился окончательно.

Даже привычные к выходкам председателя члены президиума были шокированы таким хамством, вышедшим на этот раз за устоявшиеся пределы. В октябре предыдущего года, на второй сессии, после бурных дебатов было принято положение, временно установившее шаткое равновесие между председателем Совета, президиумом, исполкомом и комиссиями. По этому положению председатель мог приостанавливать решения президиума, но только в промежутках между его заседаниями, а никак не в ходе заседания.

Стенографистки и другие сотрудники аппарата, обеспечивавшие работу президиума, попытались удалиться, но оставшиеся без председателя члены президиума решительно этому воспротивились. Заседание было продолжено, санкция на митинг 13 января подтверждена, решение оформлено актом.

Назавтра в Большом зале проходило рабочее совещание депутатов, которое потребовало проведения внеочередной сессии. Я под впечатлением рассказа Кравцова, кажется, впервые под стенограмму предложил поставить вопрос об отставке председателя Совета. Впрочем, стоял такой галдёж, что никто, кроме стенографисток, меня не расслышал.

Что было дальше, все знают. 13-го пролилась невинная кровь. Многотысячный митинг на Дворцовой состоялся, применение вооружённой силы против безоружных в очередной раз было покрыто позором. 15-го сессия высказалась в том же духе. Разложение армии продолжалось, нависала тень очередного рокового августа.

Председатель Совета во время внеочередной сессии был в отъезде, вопрос о его отставке никем не ставился.

В декабре 93-го, разогнав Совет руками Ельцина, мэр распорядился свезти все документы Совета в государственный архив и свалить их там кучей. Куча не разобрана до сих пор, доступа к оригиналам документов нет. Пока. Так что деяния наипервейшего питерского демократа воспроизвожу по памяти.