Унылость партии «Справедливая Россия» очевидно должна была сказаться и на кампании ее лидера Сергея Миронова. Ставка крайне простая – отвечая на реальный запрос населения, успешно монетизировать одно слово – «справедливость». Получаются традиционные европейские левые, с двумя российскими чертами, свойственным взрощенным в 2000-е российским системным оппозиционерам, – почти полным отсутствием харизмы и довольно аккуратным популизмом.
Естественно, что даже в своей предвыборной программе Миронов не смог покончить с образом политика, выращенного в кремлевской пробирке. Нет, в программе все в порядке – набор классических, по европейским меркам, социал-демократических штампов. Прогрессивный налог, налог на роскошь, введение единого соцналога для богатых, госконтроль за ценами на товары. Обещается и ликвидация офшоров для сырьевых компаний. А для остальных офшорных фирм – отлучение от госконтракта.
Повысить пенсии до 60% от зарплаты. Включить в трудовой стаж период ухода за ребенком, учебу в вузе и техникуме. Отменить ЕГЭ, дать учителям жилье, прекратить закрытие сельских школ, повысить размер стипендий. Довольно радикально увеличить зарплаты и пенсии военнослужащих. Дотации аграрному сектору до 10% бюджета. Можно долго продолжать.
Из программы Сергея Миронова понятно, что основным избирателем эсеров и лично Миронова в партии считают людей, которым не хватает денег. Прежде всего программа ориентируется на бюджетников. В этом есть и большой плюс позиционирования кандидата – бюджетников много, а материальное их положение оставляет желать лучшего, – и огромный минус, ибо бюджетников традиционно «окучивает» власть. Сигналы из провинции уже пошли: то тут, то там получающим от государства деньги людям мягко намекают, что проголосовать надо за «правильного» кандидата, и имя его, разумеется, не Сергей Миронов.
Россия, по версии Миронова, должна превратиться если не в Швецию, то в некоторое ее подобие. Сильное социальное государство с минимальным разрывом в доходах между богатыми и бедными. И с сильнейшими средствами защиты для малоимущих от всех остальных. Такое иждивенческое государство. Модель этого государства как минимум спорна, а в российских реалиях так и вовсе не реализуема.
Вопрос, естественно, напрашивается: откуда на все вышеперечисленное (и еще много на что другое) взять средства? Ответ в программе Миронова есть: надо раскулачить богатых и надавить на бизнес вообще, пусть платит.
Дьявол в механизмах. Например, запрет на офшорные схемы при действующей системе думского и правительственного лобби слабо представим. Офшоры уже давно выступают не только в качестве инструмента по выведению капиталов за границу, но и в качестве инструмента для расчета по валютным сделкам или как способ уберечься от «силового рейдерства». Если «запрет на офшоры» произойдет при действующей системе налогообложения, привлечения инвестиций и так далее, российские компании, даже вполне респектабельные, немедленно станут жертвами налоговиков. В стране тут же появится супер-силовое ведомство, и это будет вовсе не обещанный Мироновым «единый следственный орган». Мотивация к инвестированию у компаний в этих условиях может упасть довольно серьезно. А вот повысится ли собираемость налогов – это большой вопрос.
«Налог на роскошь» и увеличение иных налогов для богатых – вообще мера исключительно популистская. Эсеры к каждой предвыборной кампании обещают нечто подобное, но никогда не обсуждают последствия такой инициативы. Очень богатые, но скаредные люди просто могут покинуть страну и перестать здесь платить налоги. По крайней мере, некоторая и немалая их часть. Люди, которых Миронов собирается раскулачить, уже сейчас учат детей не в России, живут значительную часть года не в России и с Россией у них общего лишь чувство абстрактного патриотизма
Меж тем, эти меры плюс госмонополия на спирт – едва ли не единственное, чем условный президент Миронов сможет оплатить остальные свои инициативы. В программе он обещает, что «налог на богатых» поможет «удвоить российский бюджет», то есть увеличить его доходы на 10 триллионов рублей. Кажется, что сумма взята с потолка, и изъять такую сумму (ежегодно 30 миллиардов долларов одних налогов на состояния!) не удастся.
А в противном случае на глазах рушится и остальная «мироновская Швеция». На все эти инициативы потребуется, пожалуй, и поболе 20 триллионов нового «мироновского» госбюджета, а велики риски, что и этих денег собрать не удастся. Или же экономика страны будет разогнана в первые пару лет посредством репрессий для бизнеса, а затем просто схлопнется, когда сработает эффект усталости. Ведь после увеличения налогов на сырьевой сектор нефтяники и газовики могут сильно уменьшить инвестпрограммы и ввод новых месторождений, прочие отрасли будут дорабатывать оставшийся ресурс, стремясь выжать из бизнеса хоть что-то в условиях налогового террора.
На их место может и придет государство (Миронов обещает и закон «о национализации», и закон об отъеме собственности у неэффективных собственников). Повысится ли эффективность хозяйствования? Ответ, скорее всего, стоит дать отрицательный. До сих пор, по крайней мере, никто в российском госсекторе не добился существенно лучших результатов, нежели частники. Да и менеджеры-государственники, как показывает практика, имеют обыкновение более заботиться о развитии вверенных компаний, а не об абстрактных пенсионерах и бюджетниках.
Впрочем, для сырьевых корпораций у Миронова есть и не такой радикальный рецепт – надо создать Министерство геологии! Можно, кстати, и создать. А учитывая профильное образование Сергея Михайловича и то обстоятельство, что президентом ему не быть, споров по кандидатуре министра, кажется, быть не может.