Сейчас мир покачивается на волнах информационной истерии по т.н. Иранской проблеме. Всем и каждому вдалбливается мысль о неизбежности конфликта. Фактически, за несколько месяцев иллюзия конфликта становится реальностью. Так ли важна ядерная проблема Ирана, чтобы из-за нее начинать войну, мало кто задумывается. Вместе с тем, кризис отношений США-Иран имеет стратегическую подоплеку. Сейчас мы наблюдаем исключительную ситуацию, когда Соединенные штаты готовятся к агрессии, которая ровным счетом ничего не решит. Корни этого лежат в геополитическом тупике Атлантистов. Об этом специально для ИА «Оружие России» рассуждает эксперт по вопросам безопасности и военно-политического сотрудничества Александр Костин.
Противостояние США, началось не вчера, и само по себе логически укладывается в прокрустово ложе неоколониальной стратегии атлантического блока. Иран на данном этапе является чуть ли не единственной крупной региональной державой, имеющей эффективные инструменты влияния на газонефтедобывающие страны Ближнего Востока, Каспийского бассейна, транзитные пути Центральной Азии и Южного Кавказа.
Более того, Иран — единственное после США государство, успешно «экспортирующее» свое влияние через политические и военно-политические организации в другие страны. В 80е годы шиитский Иран полностью переформатировал геополитическую карту Ближнего Востока, «экспортировав» Хезбалла в этноконфессиональный Ливан, где шииты представляли нестатусное меньшинство.
Иран в силу своего географического положения имеет возможности для контроля стратегически важного для США Персидского залива. Во время ирано-иракской войны, молодой режим аятолл, не имея ВМС буквально на лодках по-партизански атаковал нефтетанкеры, что в результате чуть ли не спровоцировало масштабный экономический кризис.
Сейчас возможности, Иран, имея массивные военно-морские силы, авиацию, тактические и оперативные ракеты может до крайности затруднить прохождение судов в Персидском заливе.
В свою очередь, Иран имеет серьезные претензии к сложившейся геополитической карте региона. Не будем забывать, в 40е годы, Иран находился под оккупацией СССР и Великобритании, и в целом перспективы сохранения государственности выглядели очень бледно. Не будет преувеличением сказать, что Иран, был сохранен в первую очередь как инструмент противостояния Советской России.
В настоящее время, исламская республика имеет территориальные претензии к Азербайджану, Таджикистану. В случае ухудшения ситуации России могут припомнить ее геополитические игры с временным выделением из территории Ирана советского Курдистана и Ю. Азербайджана. Нельзя сказать, что конфликт ограничивается осью США-Иран.
Сейчас мы наблюдаем вхождение в активную фазу противостояния режима аятолл с нефтяными монархиями. Сейчас обе стороны активно поддерживают этноконфессиональные меньшинства, формируя из них вооруженное подполье. В Иране это представлено организациями Mujahedin-e-Khalq (MEK) и Tanzeem Jund Allah li-Mujaheedi al-Sunnah fi Iran, которые активно поддерживаются США и суадитами.
Совершенно отдельно стоит курдская проблема, представленная Партией свободной жизни Курдистана («Пежак», PJAK). Несмотря на ряд резонансных террористических акций в 2011 г. , роль этой военно-политической организации пошла на спад, в результате проведения военной операции Корпуса стражей исламской революции (КСИР) на северо-западе Ирана .
Шиитское подполье в странах суннитских монархий публичного формата пока не получило. Если рассматривать ситуацию с этих позиций, война в форме вооруженного подполья идет уже давно. Сюда же входит диверсионная деятельность разведслужб Израиля и США с целью ликвидации ключевых фигур иранского атомного проекта .
Цели и задачи операции. Стороны.
Цели и задачи сторон формируются исходя из стратегических интересов каждой из сторон. Для атлантического блока жизненно важно прямым или косвенным способом лишить (или принудить) Иран влияния на Ближний и Средний Восток. На взгляд автора, это является частью общей стратегии, перехвата инициативы у национальных режимов и подмены национального движения химерчиным и деструктивным по своей природе салафитским проектом.
В свете такой постановки проблемы ядерная программа не повод для агрессии, а все более возрастающий фактор геополитической игры. Наиболее весомый довод Ирана, который может обнулить все возможные выгоды, от агрессии. На взгляд автора, ядерный заряд режимом аятоллы уже получен. Сейчас же на повестке дня стоит вопрос лишения Ирана возможности перейти на более высокий качественный уровень – повышения мощности заряда и перехода от штучного производства к массовому.
Вместе с тем, надо учитывать такую специфическую особенность ситуации, как наличие глубоких противоречий в блоке НАТО по иранской проблеме. В настоящее время, США через лимитрофов продавливает решение о блокаде через ЕС и другие наднациональные институты Европы . Отметим такой простой факт, что ни блокада Ирана, ни возможная агрессия не входит в интересы стран Европейского большинства, по одной простой причине попадания в полную зависимость по поставкам нефти от Саудовской Аравии.
Европа должна помнить опыт замещения иранской нефти саудитами во время революции в конце 70-начале 80 г.г. Тогда нефтяные монархии воспользовались ситуацией монополистов и взвинтили цены . Никаких сомнений в том, что монархии Залива постараются и в этот раз получить незапланированные сверхдоходы. Это экономический фактор.
Учитывая, что саудиты полностью зависят от США, получается, что Европа, руками Дании, попадает в полную зависимость от политической воли Соединённых Штатов. Такую политику кроме как суицидальной назвать сложно. В необъяснимой на первый взгляд уступчивости Европы есть своя скрытая от посторонних глаз логика.
Сейчас руками неэффективных институтов ЕС, создается фундамент новой геополитической конструкции Европы. Первым камнем должен стать экономический коллапс лимитрофов и политическая импотенция ЕС. В итоге получилось так, что на данном этапе цели элитариев США и Европы сошлись, имея фундаментальной различные миссии.
Характер операции. Условия конфликта.
Нужно признать, условия назревающего конфликта уникальны как по составу участников, так и по динамично меняющейся картине. Впервые назначенная США на роль мирового зла страна не дипломатический изгой, не находится в условиях полной блокады, имеет в наличии современные вооруженные силы и другие не менее эффективные геополитические инструменты.
С другой стороны, столь необходимой США коалиции пока не складывается. До сих пор непонятен характер будущей операции. Это в первую очередь связано с отсутствием ясной и четкой цели, которую бы преследовали США в ходе планируемого конфликта. Очевидно одно, что вальяжное, вколачивание страны в пещерный век путем массовых бомбардировок вряд ли осуществимо.
Это срабатывало и может сработать только с полностью дезорганизованным противником, у которого нет возможностей ответить, как в случае с Ираком и Ливией. У Ирана же таких возможностей хватает. И не факт, что с началом конфликта Атлантическая коалиция (США-Британия) сможет удержать инициативу.
Это ясно видно из расклада сил. Плюс, преимущественно горный ландшафт позволяет довольно эффективно прятать стратегические объекты, снижая тем самым эффект тотальных бомбардировок. Результативность подобной тактики продемонстрировали афганские талибы в 2001 г. На данный момент, сил США, находящихся в регионе хватает на проведение масштабной воздушной операции.
Вместе с тем, возможные негативные последствия могут перевесить все возможные достижения. Кроме прямых военных ресурсов армии и флота, которые Иран наглядно продемонстрировал в ходе учений, режим аятолл имеет все возможности для «экспорта» революции уже по иранскому сценарию в большинство стран Центральной Азии и Ближнего Востока.
Не будем также забывать, что большинство военных объектов США попадают под зонтик оперативно тактических ракет «Шахаб-3» с дистанцией 2000 км. Географические особенности дают Ирану дополнительные стратегические козыри. Ормузский пролив — самое узкое место Персидского залива, его ширина — около 50 км. При желании Иран действительно может если не перекрыть, то чрезвычайно затруднить проход танкеров с нефтью.
Тонкость в том, что даже мощные авианосные группировки США не в состоянии обеспечить бесперебойное движение судов через это игольное ушко. Одиночный танкер сопровождать самолетами, авианосцами и эскадрами сопровождения, но это удовольствие крайне затратное. Формирование караванов из танкеров автоматически сделает их заманчивой целью для ВВС и ВМФ Ирана, которые вполне могут рискнуть несколькими самолётами, кораблями или подводными лодками для уничтожения такой цели.
Несмотря на отсутствие ясно декларируемой цели, предмет разворачивающегося противостояния очевиден – это будущее Аравийского полуострова. Последние десять лет Иран последовательно и настойчиво проводил политику на создание больших и малых союзов, заполняя собой сложившийся вакуум идеологии и силы. Несмотря на все усилия США, основные покупатели иранской нефти Индия и Китай, не поддержат эмбарго и более того, продолжат торговые связи с режимом аятолл .
Япония, несмотря на публичную поддержку санкций, не озвучила конкретных планов по снижению своих закупок. Турция, несмотря на свое членство в НАТО, не желает создавать конфронтацию с Ираном и хочет остаться важным торговым каналом, не взирая на санкции. Военно-политическое влияние Ирана на Аравийском полуострове также сложно переоценить. Шиитская сеть в странах Ближнего Востока и Северной Африки на данный момент является одной из самых закрытых и эффективных военно-политических инфраструктур.
Эффект ее работы мы могли наблюдать в Ираке, где «Армия Махди», в кратчайшие сроки заполнила вакуум властный вакуум, став одной из ведущих военно-политических сил в стране. Сейчас, мы наблюдаем создание и укрепление масштабного, но скрытого от глаз шиитского пояса, от западного Афганистана до Средиземноморья. Это означает фундаментальное изменение регионального баланса сил и пересмотр основных положений
Перед нами стоят два (гипотетических) сценария, в которых Иран, несмотря на все усилия Западного мира, остается главным геополитическим игроком на Ближнем и Среднем Востоке. Первый, это курс агрессивного давления на Иран. Это будет означать лишь консолидацию шиитского (в широком смысле) сообщества и эскалацию конфликта на Ближнем Востоке по линии сунниты-шииты.
В военном смысле это предполагает масштабную воздушную операцию против Ирана и Сирии, с развязыванием диверсионной и террористической войны на территории этих государств. Второй сценарий, ведение скрытой, террористической войны, с ограниченным точечным использованием ВВС и специальных сил.
Принцип непрямого действия будет предполагать дальнейшую эскалацию террористической активности на территории Ирана, точечные удары по стратегическим объектам, поддержку сепаратистских сил, ликвидации дружественных режимов (в первую очередь сирийского). Вторжение в Иран вне рассмотрения. Горная география страны с семидесятимиллионным населением, делает прямую оккупацию невозможной, учитывая доступные американские (коалиционные) силы.
Воздушная кампания против иранских конвенционных войск будет играть на руку американской военной силе, но содержит две проблемы. Во-первых, это будет длительная кампания, длящаяся месяцы. Такие операции занимают много времени и не гарантируют эффективности. Во-вторых, Иран начнет ответные шаги в рамках той стратегии, которую изберёт его руководство. А возможности велики. Во первых это широкое использование сил и средств армии и флота.
Уже сейчас, армия и ВМС Ирана имеет на вооружении тактическое ракетное вооружение, которое может эффективно поражать морские и наземные силы США в регионе. Во-вторых, это средства лояльных военно-политических сил, в первую очередь «Хезбалла», «Армия Махди» и скрытые пока организации. В третьих, блокада пролива – это тот стратегический джокер Ирана, детонатор большой войны, которая одинаково опасна для всех сторон. Контролируя пролив, Иран может влиять на уровень мировой торговли.
Даже гипотетическая опасность для судов возвысит до небес страховую маржу, что в перспективе может привезти к кризису поставок энергоносителей в мировом масштабе. С другой стороны, неправильно понятый сигнал, принятый за блокаду пролива может стать началом войны. Блокада (пусть даже временнной) Ормузского пролива, через который проходит 35% перевозимой морем нефти и 20% от всей торгуемой ежедневно нефти мира. может быстро создать глобальный экономический кризис, учитывая текущую хрупкость мировой экономики.
Варианты не сильно отличаются друг от друга. Вмеcте с тем, сохранение статуса кво для США неприемлемо. При текущем развитии событий, режим Асада в Сирии, скорее всего, возьмет вверх над террористическими силами, действующими со стороны Турции. А Иран закончит конструирование, новой геополитической конструкции, которая станет ведущей силой на Среднем и Ближнем Востоке.
Для США предотвращение расширения иранской сферы влияния – одна из ведущих стратегических целей. Очевидно, что основным полем боя, несмотря на всю информационную шумиху, остается Сирия. Ирак является слишком сложной ареной для остановки иранского влияния. Роль Сирия на сегодня является ключевой. Перспективы разрушения режима Ассада вполне реальны и его замещение клерикальным суннитским правительством ограничит и ослабит (но не разрушит) иранскую сферу влияния.
Это будет отступлением для Ирана и временной передышкой для США. Эскалация конфликта в Ормузском заливе, и возможные сценарии ударов по Ирану, усугубят противоречия сторон, многократно усилив хаос в регионе, не решив ни одной из поставленных руководством США задач. Складывается парадоксальная ситуация цуцванга, при которой руководство Соединенных Штатов стало заложником агрессии политических элит.
Вместе с тем, даже при наличии политической воли, предпосылок для выхода из кризиса нет. Проблема в том, что, не считая дипломатии, каждой из сторон нечего предложить другой. Цели Ирана — достижение доминирующей позиции в регионе и перераспределения прибылей от нефти, противоречит стратегии США. Стремления Соединенных Штатов — чтобы Иран перестал развивать свою сферу влияния и оставался в своих границах, может стоить Ирану исторической возможности качественного скачка.
Сейчас исламская республика стоит в сложной исторической ситуации, когда статус-кво сохранить невозможно. Иран либо пойдет вверх, либо вниз. В итоге, получается ситуация, когда конфликт неизбежен, но минусы от нее многократно перевесят все плюсы, для любой из сторон. Война не решит ни одну из проблем, только добавив новые, которые впоследствии и будут решать стороны. Фактически, мы сейчас наблюдаем цивилизационный тупик, который можно разрешить только целенаправленным регрессом.
Последствия
Последствия для России при любом развитии событий колеблются от умеренно негативного и ниже, в различных вариациях. При наихудшем варианте, в случае утраты руководством Ирана контроля над ситуацией, на южном рубеже России образуется огромный вакуум власти, который в своей агрессивной инерции вовлечет в себя все локальные, региональные конфликты.
Получится огромная геополитическая воронка, близкая по своей природе к стихийному бедствию, которая приведет в перманентному состоянию войны всех против всех. Сценарии, при которых произойдет усиление суннитского влияния, представленного салафитскими организациями также крайне опасно для РФ, так как в этом случае возможно объединение террористического подполья Северного Кавказа с салафитами Ирана через Каспийский бассейн.
Вялотекущий конфликт в целом усиливает общую нестабильность региона. Нужно признать, что руководство РФ правильно и адекватно оценивает стоящие перед страной риски. В начале года прошли стратегические учения «Центр-2011», на которых войска стран ОДКБ репетировали участие в «вооруженном конфликте на Центрально-Азиатском стратегическом направлении.
Нужно отметить, что при множестве сценариев развития событий, каких-либо особых вариантов у России нет. Сейчас военно-политическое руководство выбрало оптимальный вариант – нейтралитет при жестком блокировании всех попыток раскачать ситуацию. Мнения о необходимости принять сторону США грозят России катастрофой. Иран имеет все возможности, чтобы устроить РФ и ее союзникам на Кавказе и Центральной Азии «южный Ливан» в очень короткие сроки. Для России это будет означать потерю южных рубежей с образованием целого ряда деструктивных центров на базе салафитской идеологии.