В юности власть мне напоминала незадачливого самоубийцу, который никогда не может привести намерение утопиться в соответствие с прогнозом погоды. И то правда, какой же идиот будет топиться в шторм! Однако позже я понял, что в этом есть свой сакральный смысл: всегда можно сказать насмешникам, что поэтика морской бури не позволила накинуть веревку с камнем на утонченную душу. Когда я думаю об этом, то непременно рисую в воображении лица погибших моряков.
Некоторое время мы верили, что Путин «кончится» вместе с «Курском». В августе 2000 года это был почти неизвестный глухой провинции маленький человек с бесцветным рыбьим взглядом, который будто бы по недоразумению оказался в клубе поселка Видяево, где томились ожиданием правды сотни родственников. Его незначительность избыточно подчеркивалась окружением из черных адмиральских мундиров, расшитых золотом. Эти-то статные ребята для матерей погибших подводников были настоящими небожителями. Невероятно, но им можно было задавать вопросы, на них можно было кричать, их прилюдно можно было послать в преисподнюю, как это сделала мать одного их погибших моряков Надежда Тылик. Конечно, в ответ люди рисковали получить дозу аминазина, но все же с адмиралами удавалось разговаривать. Пусть даже на языке отчаяния. А что было взять с испуганного, слегка подкопченного свежим сочинским загаром человека, смотревшего в растерзанную горем толпу взглядом рыбы, которую только что вытащили из воды, и она вдруг обнаружила себя едой?
Через пару часов человек тоскливо улетел на ночном вертолете, а люди еще спрашивали, кто это был. Когда им говорили, что это был президент, они недоуменно пожимали плечами: разве президент может быть похож на треску – молчаливую, потерянную в пространстве треску, лишь однажды открывшую рот, чтобы невнятно проартикулировать что-то там о миллионной компенсации и будущем аквапарке в обгороженном колючей проволокой поселке. Видяевский аквапарк – это вообще чудовищная метафора издевательства над теми, кто остался служить в почти заброшенной военно-морской базе, хайтечная затычка для тех, кто не хотел мириться с молчанием властей. Это уже потом будут иезуитское «она утонула», невнятные и наполовину вымышленные книжки о «Курске», отлакированные «славистами» из пропагандистского ведомства Сергея Ястржембского. Где на одно слово правды приходились увесистые абзацы официальной лапши. Потом при молчаливом согласии Кремля командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов сменит китель на штатский лапсердак сенатора, а начальник штаба флота контр-адмирал Михаил Моцак переселится в питерский офис полномочного представителя президента по Северо-Западу России.
Но в августе 2000 года нам казалось, что новогодний «сюрприз» Бориса Ельцина – это что-то из разряда неуклюжей, но и не долгой шутки. Уже через год после трагедии мы поняли, как ошибались. Годовщина катастрофы была отмечена короткими сюжетами на федеральных каналах и полным отсутствием в них хотя бы намека на истину. А еще через десять лет к месту гибели подлодки вышел небольшой буксир, на котором находилось всего лишь несколько родственников. История молчания и лжи закольцевалась. Вновь на упоминание «Курска» в прессе наложено негласное табу. Теперь на всем, что происходит на Северном флоте, бронзовеет гриф «секретно». Только благодаря неравнодушным блогерам мы узнали о пожаре на АПЛ «Екатеринбург». Не от прокурорских работников, а от отчаявшихся добиться правды матерей мы узнаем о кровавой дедовщине в воинских частях. Не судьи выносят приговоры обнаглевшему офицерью, а сослуживцы устраивают самосуд над негодяями, когда веры в правосудие совсем не осталось. Кремлевские же глашатаи вещают нам о славном бряцании немощным авианосцем «Адмирал Кузнецов» у берегов Сирии. К слову, флагман флота плох настолько, что вынужден большую часть отведенного для службы времени простаивать у стенки судоремонтного завода «Севморпуть».
Мурманчане невесело шутят: «Слава богу, ушел. Пусть теперь америкосы боятся этого гроба». Шутка несправедливая, ведь «гроб» уже давно никого не пугает. Занятно, но власть придает этому авианесущему secondhand статус символа военной мощи. Очевидно, ничего другого у нее не осталось, ведь «Курск» пошел на иголки. Еще чуть-чуть, и такая же участь ожидала бы и одноклассовый «Екатеринбург». Пожар на корпусе подлодки тушили с таким яростным вдохновением, что спасло атомный ракетоносец от катастрофы почти полное его затопление. Вероятно, теперь это и есть так называемый «новый кремлевский тренд» — топить не себя, а скипетры, когда совладать с бременем собственного величия нет никакой возможности. «Курск», правда, здесь не при чем, ведь Путин в глубине души до сих пор уверен, что его потопили американцы.