Стратегия Запада, а точнее, «финансового интернационала», засветилась во всех элементах его новейшего курса.
Во-первых, это силовой захват ресурсов стран «третьего мира» (в списке сделанного – Ирак и Ливия. В том, что еще предстоит осуществить – Иран, Сирия). Во-вторых, «приватизация» национальных государств Западной Европы в рамках «мирной» технологии – скупки национальных государств (это ждет Грецию, Испанию, Италию). Но наиболее неотложный, «горячий» пункт – Иран.
С Ирана можно поиметь немало. Запасы нефти там составляют примерно 134 миллиарда баррелей (включая недавно открытые месторождения в Хузестане). Доля страны в общемировых запасах нефти – 10%. Перспективные залежи сосредоточены на шельфе Каспийского моря. Суточная нефтедобыча – четыре с половиной миллиона баррелей; к 2015 году будет восемь миллионов. И, — что самое обидное для «фининтерна», — всё это богатство достается государству, а не оседает в карманах «мировой элиты».
С Ираном у Америки старые счёты: эта страна посмела освободиться от маршировки в американском строю, избавившись в 1978 году от шаха. А до этого в течение четверти века иранская монархия была важнейшим после Израиля союзником США на Ближнем Востоке и ключевым элементом для стратегических расчетов в этом регионе.
Американцы вырастили в Иране правящую элиту, полностью зависимую от США. Их отношения были скреплены множеством связей – личных, политических и денежных. Стабильность обеспечивала мощная армия, подготовленная и вооруженная США, а также тайная полиция САВАК, обученная специалистами израильского Моссада.
Иран был важен и как важнейший пункт контроля над так называемой «дугой кризисов», протянувшейся от Пакистана до Египта. Эта геополитическая позиция позволяла, как считали в Вашингтоне, контролировать богатейший регион мира, а также ограничивать в нём роль СССР.
Малейшие инициативы Советского Союза – действительные или мнимые – в этом регионе рассматривались как угроза лишить Америку доступа к жизненно важным ресурсам. Президент Картер в конфиденциальном письме Брежневу предостерегал СССР против любой активности, грозя прямым военным конфликтом.
Американцы настолько привыкли считать Иран своей вотчиной и бастионом стабильности, что даже не чувствовали надвигающейся опасности. Шах в шестидесятых годах обещал либеральные реформы и масштабную модернизацию. Но к середине семидесятых оптимизм иранцев сменился разочарованием. Фантастические прибыли от нефти оседали в карманах семьи шаха и его приближенных. Усиливалось расслоение общества, росли цены и масштабы репрессий против инакомыслящих. Гонка вооружений, в которую втянулся Иран, стала каналом для перекачки нефтедолларов в американскую экономику. Поэтому лозунги «смерть шаху» и «смерть Америке» стали неотделимы друг от друга.
Несмотря на это, большинство американских специалистов считали эту страну в целом стабильным и надежным союзником. Противоречащая этому информация не воспринималась в Вашигнтоне. Необратимый характер события приобрели после 8 сентября 1978 года. В Тегеране армия и САВАК потопили в крови грандиозную антишахскую демонстрацию. США дали шаху «карт-бланш» на любые действия, заявив, что «поддержат любые меры, которые он сочтет необходимымиь». Это слова из послания, одним из авторов которого был Збигнев Бжезинский, помощник президента США по национальной безопасности. Он ясно дал понять шаху, что «соображения, связанные с соблюдением прав человека, не следует считать столь уж важными».
Но было поздно. Шаху пришлось бежать из страны. А из Парижа триумфально прибыл аятолла Хомейни, которого провозгласили имамом. Духовенство принимало меры к тому, чтобы закрепить свои позиции. Приходилось идти на компромисс с теми, кого в Иране называли либералами. Премьер-министром стал Мехди Базарган, который как раз и представлял либеральную «оппозицию».
Вашингтон избрал курс на установление связей с новым правительством и особенно личных контактов с Базарганом. Это удалось. Но такое развитие событий насторожило шиитское руководство. Некоторых членов кабинета министров обвинили в выполнении воли американцев. Подозрения подогревались тем, что частые переговоры представителей правительства с американцами проходили вне Ирана. Базарган провел встречи с Бжезинским в Алжире и духовное руководство Ирана почувствовало, что назревает какой-то сговор.
Американцы не оставляли надежд сохранить свои позиции. Они поставляли запасные части для военной техники, налаживали контакты с новыми органами госбезопасности. Но вот имам Хомейни обратился к студентам и старшеклассникам, призвав их «к мощной атаке против интересов США и Израиля». Сторонники Хомейни потребовали от США выдать шаха, который находился в Египте. Политически это было для американцев невозможно. И тут поступили сообщения о тяжелой болезни шаха, требующей срочного хирургического вмешательства. После операции шах Реза Пехлеви умер. А один из врачей заявил, что «шах был здоров как бык», а на операции настаивал лично Генри Киссинджер.
Дальнейшие события в Иране Хомейни назвал второй исламской революцией. Было захвачено американское посольство, взяты заложники. Вся полнота власти перешла к Исламскому революционному совету. Окончательно рухнули американские расчеты не упустить Иран. Эта потеря разрушила всю блоковую архитектуру в регионе, поскольку Иран являлся и ключевой страной блока СЕНТО.
При захвате посольства США в руки «стражей исламской революции» попало немало секретных документов, которые раскрыли многие стороны тайной кухни американской политики.
Для Америки оставалась только одна возможность воздействия на Иран – внешняя, силовая. Под эгидой ЦРУ была разработана операция «Орлиный коготь». На бумаге рейд выглядел эффектно. Провести его должен был в конце апреля 1980 года отряд «Дельта» полковника Бекуита. Вертолеты и транспортные самолеты доставляют диверсантов в пустыню Деште-Кевир в 70 километрах от Тегерана. Оттуда они на приготовленных бывшими шахскими офицерами грузовиках ночью прибывают в Тегеран, уничтожают охрану посольства, освобождают заложников…
Как бы то ни было, но операция провалилась. Открытые акции США против режима в Тегеране были приостановлены. Шел поиск новой стратегии. А летом 1980-го на Иран продолжала активно нападать лишь американская пресса.
…В сентябре 1980 года грянула ирано-иракская война. Саддам Хусейн воспользовался внутренней нестабильностью в Иране и его натянутыми отношениями с Западом. Ирану были предъявлены территориальные претензии. Армия Ирака вторглась в Хузестан. Война длилась восемь лет, серьезно ослабив обе мусульманские нации. Позднее стало известно, что Соединенные Штаты во многом спровоцировали конфликт между ними, играя на старых иракско-иранских противоречиях.
Через год после войны умер имам Хомейни; Иран вступил в полосу относительной либерализации. Через несколько лет главой государства стал Мохаммад Хатами. Запад и США не случайно называли его «иранским Горбачевым», надеясь на внутреннее преобразование режима.
Хатами считал, что одним из его главных достижений стало предоставление народу права на протест против действий власти. Однако восемь лет его правления не оправдали ожиданий либералов и Запада. На смену ему пришел нынешний президент Ахмадинеджад. Это открыло новую главу американской враждебности к Ирану. Отношения вернулись к уровню напряжённости, сравнимой с первыми годами революции Хомейни. Но особое раздражение Ахмадинеджад вызывает тем, что с юности является носителем тех политических взглядов, которые более тридцати лет назад «отняли у США шахский Иран».