https://www.funkybird.ru/policymaker

Владимир Абаринов: вслед за императором

Настойчивые попытки предъявить обществу проект «Путин 2.0» многих и впрямь смутили. Особенно убедителен Алексей Кудрин — возможно, главный архитектор этого проекта. «Это произойдет, — внушает он публике. — Это уже начинается».

Что начинается? «Либерализация политических свобод, жесткие дискуссии и политическая конкуренция», «оппонирование по ключевым вопросам»… Вот уже и партия Рыжкова почти зарегистрирована, и в телевизор почти пустили главных антипутинцев Илларионова, Немцова и Каспарова, и губернаторов скоро будут выбирать почти демократически… То ли еще будет после президентских выборов! Главное — выборы не трожьте.

Ну да, они, может, и не совсем честные и даже совсем нечестные будут, ну так ведь ненадолго же. Это уже нас уговаривает модный беллетрист. «Это будет очень слабый президент, который вряд ли долго продержится», — предрекает он, прекраснодушный постепеновец, и уговаривает братьев по среднему классу не спешить: «Я бы предпочел, чтобы путинский режим рухнул не слишком быстро. Пусть посопротивляется еще хотя бы годик».

Просто плакать хочется от умиления и жалости к обреченному режиму, который, оказывается, еще недостаточно себя скомпрометировал. А вот через годик скомпрометирует в самый раз.

Вся эта кампания по обработке общественного мнения, в фарватер которой пристроились и вожаки «Белой ленты», более всего напоминает русскую оттепель 1880 года, знаменитую «диктатуру сердца» графа Лорис-Меликова. Грозный победитель Шамиля и покоритель Карса, усмиритель чумы в Поволжье и укротитель крамолы в Харькове явился при дворе в момент отчаяния, когда власть решительно не знала, что делать с революционным подпольем, и наследник записал в дневнике: «Мы испытываем маразм власти». Наследнику граф в первую очередь и понравился. Ни о каких «именинах сердца» и речи не было — Лорис-Меликова назначили диктатором с неограниченными полномочиями. «Ни один временщик — ни Меншиков, ни Бирон, ни Аракчеев — никогда не имели такой всеобъемлющей власти» — написал он впоследствии.

Что ж он сделал с этой властью?

Предложения были такие:

Выслать всех социалистов на остров Сахалин и блокировать его военными кораблями, а высшие учебные заведения перевести в захолустные окраины, изолировав тем самым революционное студенчество от народа.
Организовать всероссийскую по всем городам и весям облаву и обратить всю Россию в одну огромную ловушку.
Автор второго предложения не какой-нибудь там держиморда, а харьковский профессор права Платонов.

Покуда не обратили в ловушку, состоятельные подданные уезжали за границу. Террористы, устраивающие взрывы в самом Зимнем дворце, напугали обывателей до такой степени, что, по словам Салтыкова-Щедрина, «без ужаса нельзя было подумать о наступлении ночи».

Но была и записка другого правоведа, Сергея Муромцева, многие цитаты из которой хоть сейчас в газеты. Вот что, в частности, писали Лорису Муромцев и его соавторы Скалон и Чупров:

Правительство не желает прислушиваться к голосу самого общества, не терпит правдивых указаний на свои ошибки и промахи, пренебрегает мнениями сведущих людей, как бы преследуя какие-то особые, чуждые потребностям народа цели… Недоверие к правительству образовалось вполне. Рассеять такое недоверие администрация неспособна, не проявляя ни достаточного знания, ни нравственной силы, ни какого-либо идеала. Ее бессилие не ускользает от внимания общества и еще более раздражает его, ибо для людей нет ничего унизительней и оскорбительней, как чувствовать себя в обязательном подчинении лицам, которые за редкими исключениями не внушают к себе ни уважения, ни доверия. При таких условиях, что бы ни делала власть в видах принудительного восстановления своего авторитета, ее усилия будут оказывать лишь раздражающее действие.

Там еще много про независимость судов, стеснение свободы печати, «здоровые силы» общества, которые не могут найти себе применения в удушающей атмосфере, отсутствие, как сказали бы сегодня, социальных лифтов…

Михаил Тариелович внял. Первым делом он пригласил к себе главных редакторов петербургских газет и журналов и совершенно очаровал их. «Они, по собственным словам, буквально как на крылышках вылетали из его кабинета», — рассказывает современный историк. И это при том, что граф, как пишет Витте, рекомендовал им «не смущать и не волновать напрасно общественные умы своими мечтательными иллюзиями». Программа Лориса была настолько неопределенной, что «всякий, — меланхолически замечает Витте, — мог вычитать из нее что угодно, т.е. все или ничего».

На этом пиар не закончился. Лорис опубликовал воззвание «К жителям столицы». В нем, отдавая должное «плодотворному внутри и славному извне царствованию великодушнейшего из монархов» и «не давая места преувеличенным и поспешным ожиданиям», он заверил: «На поддержку общества смотрю как на главную силу, могущую содействовать власти к возобновлению правильного течения государственной жизни, от перерыва которого наиболее страдают интересы самого общества».

А потом благодеяния посыпались из рукава Лориса как из рога изобилия. Он уволил самых одиозных министров, ослабил цензурный контроль, собирался снизить выкупные платежи и отменить подушную подать. Он, наконец, выпустил их тюрем множество сидевших там невесть за что политзаключенных и упразднил ненавистное Третье отделение.

Вместо зловещего ведомства, пытавшегося объять необъятное и оттого не видевшего заговорщиков в своей собственной конторе, хитроумный граф создал Охранное отделение во главе с виртуозом политического сыска Георгием Судейкиным, который наводнил революционные организации агентами-провокаторами.

Венцом карьеры Лориса стала так называемая «конституция» — проект созыва комиссии выборных от земств для участия в разработке законопроектов с правом совещательного голоса.

Петербургское общество впало в эйфорию. Из Аничкова дворца — резиденции наследника — на бойкого графа взирали со смешанным чувством страха и ненависти. Романистка Смирнова-Сазонова записывала в дневник: «В заграничных газетах пишут… что вопрос о падении нашей династии — вопрос только времени…» Как похоже на ее собрата по перу!

Оттепель закончилась убийством Александра II и сменой царствования. Бомба народовольцев настолько точно соответствовала затаенным чаяниям клевретов наследника и была настолько бессмысленной для революции, что поневоле закрадывается сомнение: уж не исполнял ли Желябов заказ Аничкова дворца?

В нашем случае она закончится новым избранием Путина.