В своем блоге на популярном в России веб-сайте Живой Журнал Майкл Макфол написал, что его первый день в качестве посла США в Москве «прошел блестяще — с шумом и грохотом». На самом деле, реальный шум и грохот начался на второй день, когда основной государственный телеканал России резко осудил посла за встречу с оппозиционными политиками и общественными деятелями. Хотя американо-российские отношения, несомненно, переживут этот инцидент, тем не менее он, высвечивает, ставит в центр внимания фундаментальные проблемы «перезагрузки», сложные вопросы предыдущих усилий по улучшению отношений.
Телеведущий Михаил Леонтьев, известный своими подстрекательскими комментариями, в своей программе «Однако» на ОРТ, российский Первый канал, обрушился с нападками на нового посла как на специалиста по продвижению демократии в России и в других странах. Леонтьев задал риторический вопрос — не приехал ли Макфол «закончить революцию» в России (обыграв название одной из научных книг Макфола — «Незавершенная революция в России»). За комментариями А. Н. Леонтьева последовал показ видеозаписи — лидеры оппозиции и активисты покидают посольство США в Москве, как будто после совещания. Если учесть, как в России работают государственные телевизионные каналы, передача, скорее всего, была согласована с государственными чиновниками.
Хотя Москва всегда была чувствительна к любым действиям которые могли бы быть восприняты как вмешательство в ее внутренние дела, особенно со стороны американских должностных лиц и вдвойне чувствительна в условиях неопределенности в период между декабрьскими протестами и предстоящими 4-го марта президентскими выборами, комментарии А. Н. Леонтьева были интересны своей непропорциональностью самому событию. Во-первых, Макфол был участником встреч, а не хозяином; встречи была организованы для заместителя госсекретаря Уильяма Бернса, самого когда-то бывшего послом США в России. В этом контексте присутствие Макфола была рутинной обязанностью и несло вспомогательную функцию. Во-вторых, эти встречи были не первыми которые Макфол провёл в Москве, как бщали об этом некоторые российские СМИ (в том числе подконтрольные государству, которым это должно быть хорошо известно). За день до этого, он представил свои верительные грамоты в МИД России, а затем сопровождал Бернса на встречи с внушительным набором высокопоставленных чиновников в Кремле, в Белом доме (там, где работает премьер-министр и его помощники), а также — с министром иностранных дел Сергеем Лавровым. Наконец, российские чиновники хорошо знают, что приезжающие высокопоставленные американские чиновники практически всегда встречаются с оппозицией и, как это принято в дипломатическом мире, были информированы об этих встречах заранее.
Вызывают вопросы и другие аспекты инцидента, в том числе, например, наличие съёмочных групп у входа в посольство США, делавших видеозаписи выхода русских гостей. Там же оказались и правые пропутинские «Наши», на камеру швырявшие словесные оскорбления в адрес общественных активистов, а кто-то из них, вместо того чтобы быть примером демократической терпимости, ответил тем же. Вся сцена была похожа на постановку.
Почему они пошли на это? Лидеры России, безусловно пытаются воспрепятствовать тому, что они считают не просто вмешательством США в политику России, но и прямой поддержкой тех, кто стремится не допустить переизбрания Путина. Это совершенно ясный месседж первого уровня атаки Леонтьева, которую, как рассчитывают российские чиновники, их американские коллеги признают в качестве санкционированого правительством действия. Высшие российские чиновники уже не раз говорили об этом Белому дому, публично и в частном порядке. Но они должно быть либо недовольны результатами этих разговоров, либо действуют так из лишней предосторожности в напряженной предвыборной обстановке своей страны. Бернс сделал всё возможное, когда заявил, что Соединенные Штаты не имели такого намерения, в интервью газете «Коммерсант» он сказал — «у нас нет желания, абсолютно нет желания вмешиваться в политическую жизнь России».
Примечательно, что Леонтьев нападал конкретно на Макфола, а не на Бернса, самого высокопоставленного из присутствовавших, ответственного за его собственную программу. Вероятно, это отражает признательность Бернсу, которому удавалось быть достаточно эффективным в качестве посла, не раздражая российских официальных лиц, а также тот факт, что репутация Макфола, как защитника демократии сделала его подходящей мишенью. Это могло бы также включать в себя некую степень калибровки — послать тот же самый сигнал, но с меньшим риском и прямое предупреждение Макфолу, что он будет находиться под пристальным вниманием.
Вполне может быть что здесь был месседж и второго уровня тоже. Поразительно, но российские чиновники почти ничего не говорили об этом деле, весь шум поднимали, средства массовой информации, Наши и блоггеры (в том числе в комментариях к страничке Макфола в Живом журнале). Кажется, лидеры России хотят этим сказать Соединённым Штатам — «попробуйте немножко демократии». (Макфол, возможно, указал на это, когда ответил Леонтьеву в Твиттере — «Однако не было слова о 3-х годах «перезагрузки»а. Вчера мой MTGS (встречи) с WH(Белым домом) / кремлевскими чиновниками не могли быть теплее. Плюрализм!» Он четко отметил и подчеркнул контраст и его последствия). Нагнетание недоверия к оппозиционным партиям в России, как представляется, было всегдашней долгосрочной стратегией успешных лидеров. В 1996 году, встав перед фактом снижения популярности, Борис Ельцин пытался сделать то же самое демонизируя Коммунистическую партию России перед Соединенными Штатами. Кроме того, многие подозревают, что имеющая плохую репутацию Либерально-демократическая партия России была и остается правительственным проектом для того, чтобы дискредитировать оппозицию.
Хотя писания и высказывания Макфола (сделанные до госслужбы) и являются источником подозрений для Леонтьева и других людей в России, которые сомневаются в мотивах и действиях США, его позиция в Совете национальной безопасности вполне может придать администрации Обамы большую гибкость в проведении политики «перезагрузки». Хотя политическое влияние специального помощника президента имеет ограничения, репутация Макфола даёт его руководству определенную степень доверия, по типу Никсон — Китай. Это стало очевидным, когда и активисты защиты прав человека и неоконсервативные республиканцы выступили в поддержку утверждения Макфола в качестве посла на фоне проволочек в Сенате.
В этом смысле, надо признаться, что и небольшая сценка Леонтьева и сам Макфол символизируют основную нерешенную проблему «перезагрузки», да и всех предыдущих (после окончания холодной войны) попыток сближения США и России. Как мы можем добиться сотрудничества Москвы в приоритетных для американцев вопросах безопасности, одновременно подталкивая ее должностных лиц, чтобы делать другие вещи, которые противоречат либо их личным интересам, либо их представлениям о национальных интересах России? Вашингтон до сих пор не ответил на этот вопрос.
Первые дни Макфола в России вывели эту проблему на передний план. Заместитель госсекретаря Бернс был в Москве, чтобы добиться поддержки России по целому ряду вопросов, включая Иран, Афганистан и Сирию. (Бернс, бывший помощник госсекретаря по Ближнему Востоку, во время этой поездки посетил также Египет и Турцию.) После встречи с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым, пресс-секретарь сказал, что Россия будет «выступать против любой новой резолюции» с санкциями против Ирана .
Давней и сложнейшей проблемой была балансировка приоритетов безопасности США, связанных с Россией и целей США в других областях, начиная от демократии в России до расширения НАТО и вмешательства США в таких странах, как Ливия и бывшая Югославия. Неспособность Вашингтона к разрешению вопроса напряженности в этих вопросах было основным фактором краха предыдущих усилий администраций Клинтона и Буша создать отношения сотрудничества с Россией. Излишне говорить, что поведение России также внесло свой вклад в такое развитие событий. Это естественно, потому что политики США и России тесно связаны и остро реагируют на реальные и предполагаемые действия и намерения друг друга.
До государственной службы, Макфол, вместе с бывшим чиновником администрации Клинтона Стивеном Сестановичем, в политике США в отношении России продвигали метод «ходить-и-жевать-одновременно», который был также известен под названием «избирательное участие». Если вкратце , они утверждали, что Соединенные Штаты могут и должны сотрудничать с Россией там, где это возможно, одновременно делая то, что они считают необходимым делать в тех областях где существуют разногласия, даже несмотря на жесткую оппозицию русских.
Хотя, на первый взгляд, такой подход кажется логичным и обоснованным, его оказалось очень трудно реализовать на практике. (Администрация Клинтона нанесла наибольший ущерб, взвалив тяжелый груз на плечи своих наследников.) Соединенные Штаты действительно могут «ходить и жевать одновременно» в том смысле, что госчиновники вполне способны проводить политику, которая кладёт совместные меры в одну коробку, а острые разногласия — в другую. Чего Вашингтон не может контролировать, однако, так это реакцию России или, если на то пошло, реакции Китая или Пакистана, на аналогичные стратегические подходы. Корень проблемы в том, что у нас глубоко различные национальные интересы, приоритеты и восприятия. Для тех кто сидит с другой стороны стола, политика «ходить-и-жевать-одновременно» может выглядеть как «пожимать-друг-другу-руки-и-плеваться».
Многие будут утверждать, что Соединенные Штаты должны отстаивать ключевые национальные интересы, даже если Вашингтон и Москва расходятся во мнениях или, что у представителей администрации нет иного выбора, кроме как публично выступать за демократию и права человека в России из-за внутренней политики США. Американские чиновники действительно должны стремиться продвигать и защищать жизненно важные национальные интересы, то есть те которые строго необходимы для безопасности и процветания Америки, независимо от того, кто что думает. Но у США есть много других интересов, которые не поднимаются до этого уровня, и одна из основных обязанностей президента является установление четких приоритетов. Ни одному из президентов после холодной войны не удалось решить эту задачу.
Опросы регулярно показывают, что политическая элита Америки гораздо больше заинтересован в продвижении демократии за рубежом, чем среди американского народа, который , как правило ставит демократию значительно ниже таких вопросов, как ядерное распространение, терроризм и энергетическая безопасность. Кроме того, аргумент, что американская внешняя политика должна быть подчинена нашей внутренней политике кажется странным в устах людей, которые часто хотят, чтобы другие правительства игнорировали их собственную внутреннюю политику (не только Россия, но и Китай и Пакистан). Они думают, что мы не можем изменить нашу собственную внутреннюю политику, но есть большая надежда, что мы можем изменить внутреннюю политику других.
Как и все большие политические вопросы, такие как выбор между свободой и безопасностью, или нужная величина и роль государства, напряженность между сотрудничеством и разногласиями, в конечном счете — это вопросы баланса, а не — или/или. И потому, как ответы Америки могут изменяться с течением времени, точка равновесия работавшая в прошлом веке, в последнее десятилетие, в прошлом году, может не работать сегодня. Поскольку Соединенные Штаты все чаще и чаще сталкиваются с необходимостью принимать жесткие финансовые решения и, таким образом, для достижения своих международных целей, должны всё более полагаться на дипломатию, то вопросы достижения правильного баланса требуют серьезного рассмотрения.