Основным лозунгом митинга на Болотной площади было все же не «Честные выборы» — а «Путин, уходи». Кто-то пришел, потому что верил, что это — будет хорошо. Кто-то — чтобы попытаться взять реванш на проигрыш тому же Путину в 2000-е. Кто-то — потому что ему нравится хаотичная суете межвластья. Кто-то — потому что искреннее был возмущен хамством власти.
Не оценивая искренность одних и лицемерие других — просто на технологическом уровне им можно сказать слова, которые перед смерть были сказаны профессору Плейшнеру: «Вы ошиблись, дружище».
Потому что они выдвинули лозунг — который не готова подержать страна. Хороший он или плохой с той или иной точки зрения. Но выдвинув лозунг, который не принимает народ — они сами дискредитировали и все то правильное, что возможно хотели бы сказать.
61 % граждан не поддерживают требование ухода Путина от власти. С уверенностью поддерживают — в десять раз меньше, 6 %. Не уверены в том, что поддерживают — ответили «Скорее поддерживают, чем не поддерживают» — 15 %.
Это данные Левада-центра, опубликованные 1 февраля. Причем число не поддерживающих — остается на сегодня устойчивым, месяц назад оно было таким же — 61 %.
Это — несмотря на чуть ли не травлю, развернутую в ориентированных на «оппозицию Болота» СМИ и Интернете. При всей агрессивности информационной атаки им не удалось по этому пункту ни увеличить числа своих сторонников — ни сократить числа своих противников.
Причем если в декабре лозунг «Путин должен уйти» вообще ни разу не слышали 55 % — сегодня их число сократилось до 48 %. То есть «Болоту» доводить его о общества удается — но поддержка их не возрастет, они остаются в меньшинстве — практически один к десяти. Они напрасно жаловались, что их изолируют от СМИ и общества — на днях их сторонник Евгений Гонтмахер по сути признал, что выйдя на телеэкраны — они попали в ловушку: «…каждый талдычит о своем, всё скатывается в обмен эпитетами и даже оскорблениями…. Телезритель (тот, который еще не решил, что ему делать на выборах) смотрит на этот базар, переключается на другую кнопку (там, где идет очередная развлекуха) и в который раз решает, что «все они хороши». Не нужно забывать — эти люди выпали из политического процесса не потому, что их отключили от телеэфира — они первый раз ни одной из своих колонн не прошли в Думу в 2003 году, когда имели возможность быть на телеэкранах чуть ли не неограниченно.
Их перестали показывать — потому что они всех лишь раздражали. Теперь они вновь на телеэкранах оказались — и наиболее умные из их сторонников тут же констатировали: «Лучше бы их там не было».
В декабре, когда они начинали свой путь, 35 % считали выборы честными (5 % — абсолютно честными, и 30 % — скорее честными, чем не честными) 30 % в этом сомневались и 15 % поверили им в том, что выборы — нечестны. На сегодня в результате их агрессивной деятельности число считающих выборы честными увеличилось до 43 % (соответственно — 8 и 35 %%), число сомневающихся в четности выборов — сократилось до 23 %, а число верящих «болоту» — составило 14 %.
Они хорошие агитаторы. И умеют агитировать — одним своим видом. Своей однозначной репутацией. Своей манерой говорить — и своей манерой себя вести.
Их агитационный прием — описан еще Черчиллем: «Довод слаб — повысить голос». Их информационная агрессия захлестывает Интернет. Их печатные СМИ и их радио. Даже Ксения Собчак, надрывно борющаяся за них — с изумлением «вскрикнула» на сайте «Эха Москвы»: «Почему Вы здесь все такие злые?» Это что: хотите посмотреть, что будет, если к власти придут «Борцы с Болота»? Посмотрите на сегодняшнюю Ливию. Там к власти пришли те, за кого они ратовали, кого поддерживали. «Единомышленники».
Своей агрессий, безапелляционностью и самоуверенным видом — кого-то они заставляют начать сомневаться: если в декабре 52 % полагали, что опубликованные протоколы соответствуют действительности — сегодня их стало чуть меньше — 52 %. Только в то, что эти данные не имеют ничего общего с действительностью, как утверждают организаторы процесса, — по прежнему верит лишь 8 %. Полностью «не удовлетворены результатами выборов» в 13 %. Еще 22 %, как и в декабре — «скорее не удовлетворены». И удовлетворены — 46 %. Хотя в декабре их был 51 %.
Реальное влияние их — вращается вокруг 10 % граждан. Именно 10 % сегодня говорит о том, что определенно поддерживает проводимые им акции. НА 2 % меньше, чем было месяц назад. 42 % — не поддерживает.
В случае, если такие акции будут проходить в их местности — готовы выйти на них 3 %. Отвечают, что не пойдут — 78 %.
65 % считают, что у этих акций нет — будущего — так или иначе они спадут безрезультатно. 17 % — что если не будет уступок — они будут нарастать.
Еще раз — результат сегодняшнего дня: 6 % настойчиво поддерживают требования ухода Путина. 61 % — выступают против. Один к десяти.
Да, нормально, что этот один из десяти имел право такой лозунг провозгласить. И для того, чтобы изложить свои аргументы обществу. И для того — чтобы увидеть, как общество относится к нему. И для того, чтобы общество могло сказать, что оно по этому поводу думает. И для того, чтобы определить, где большинство, а где меньшинство.
Но когда меньшинство не признает того, что оно большинство — и настойчиво твердит либо что оно — большинство, либо — что все остальные глупы и их мнение не нужно принимать во внимание — это уже не свобода слова. И не демократия. И к демократии отношения не имеет. Потому что является попыткой навязать свое мнение большинству. И узурпировать власть над ним.
По сути — это не свобода слова. И не свобода собраний. Это информационная и психологическая война. Информационный террор — когда подавление и устрашение осуществляется не физическими — а информационными и психологическими методами. Но в терроризме и фашизме главное не то, что подавление и устрашение производится методами физического насилия — а то, что производится подавление и устрашение.
Выдвигая то, что заведомо не готов сегодня поддержать народ — актор политически убивает себя. И лишает других выдвинуть этот лозунг тогда. когда он мог бы быть востребован.
Когда профессору Плейшнеру сказали: «Вы ошиблись, дружище!» — у него хватило мужества сказать: «Я ошибся». И приняв яд — выпрыгнуть в окно.
В Романе «Отец Горио» Бальзак примерно так сказал о виконтессе Боссеан: «И выбрав этот путь, она унизительно скатывалась по ступенькам лестницы на глазах всего Парижа, вместо того, чтобы красиво выброситься в окно».