60 лет тому назад, 14 ноября 1951 года, США и Югославия подписали в Белграде документ, беспрецедентный для взаимоотношений социалистической страны с Западом. А именно — бессрочный договор «Об обеспечении безопасности». Сербские, черногорские, македонские СМИ ныне отмечают, что этот документ стал, можно сказать, официальной точкой отсчета всё большего вмешательства США как во внутриюгославские дела, так и во внешнюю политику СФРЮ. И, соответственно, первым этапом в долгосрочном сценарии провоцирования распада Югославии.
В то же самое время договор фактически обозначил официальную поддержку со стороны США конфронтационной политики Белграда с СССР и его союзниками. Уже с декабря 1951-го в Югославию стало поступать американское вооружение, а югославские армия и разведка «получили» советников-консультантов из США. Одновременно большинство стран-членов НАТО и их банки стали предоставлять Югославии льготные кредиты, причем первые такие «инъекции» Югославия получила еще осенью 1948 года, то есть через 2 месяца после официального обнародования конфликта Белграда с Москвой.
Так, собственно, и нарастал клубок внешней задолженности весьма респектабельной Югославии, который оказался в числе главных причин ее социально-экономического краха и последовавшего распада. Платить по 80% таких счетов надо было в середине-второй половине 1980-х, с чем СФРЮ, как известно, не справилась ввиду начавшегося в тот период развала югославской федерации. Примечательно, в этой связи, сообщение газеты «Политика-экспресс» (Белград) от 15 января 1989 года: «…Югославия только в качестве безвозмездной помощи получила от США только с 1949 по 1964 год включительно 30 миллиардов долларов».
Такой была Югославия
Тем временем, примерно через 2 года после упомянутого американо-югославского договора, 28 февраля 1953-го — за считанные дни до кончины И.В.Сталина(!), Югославия вступила в так называемый Балканский пакт Турции и Греции. Он был балканским военно-политическим филиалом НАТО, так как Турция и Греция вступили в натовский блок весной 1952 года. Тогдашний итальянский премьер-министр Альчиде де Гаспери отметил весной 1953-го, что «Югославия де-факто вступила в североатлантический альянс. Вероятно, помощь антититовской оппозиции в Югославии, с учетом роли этого государства в коллективном противодействии Москве, менее актуальна, чем всяческая поддержка политики Тито».
Стало быть, решения Информбюро компартий СССР и ряда других стран (Комиинформ) в 1948-1952 гг. об альянсе группы Тито с империализмом были правильными?..
Между тем, титовский «самоуправляемый социализм» уже к середине 1950-х выявил нарастание сепаратистских и шовинистических тенденций почти во всех республиках теперь уже бывшей Югославии (кроме Словении и Македонии), в том числе, подчеркнём, в их руководстве. Заодно стал нарастать уровень неподконтрольности югославских регионов Белграду, заметим, в сочетании со всё большей зависимостью ФНРЮ-СФРЮ от Запада и его финансовых структур.
Уже к концу 1950-х темпы роста внешнего долга Югославии — в основном перед Западом — побили рекорды того же роста у развивающихся стран. Но югославские внешние долги в большинстве своем до середины 1980-х аннулировались или продлевались сроки их выплат. А взамен Белград в изобилии получал новые крупные займы. В том числе для погашения прежней задолженности. Лишь бы не спадала его активность в противодействии СССР и его союзникам.
Словом, «югославская витрина», с одной стороны, использовалась Западом для демонстрации неэффективности «сталинско-советского социализма». Но с другой — она имела преимущественно внешнюю финансовую подпорку, которую в любой момент могли убрать сильные мира сего. Что они и сделали во второй половине 1980-х, когда уже не требовалось с помощью Югославии шельмовать Сталина, разваливать СССР, СЭВ, Варшавский Договор (аналогичную политику Запад проводил и в отношении Румынии, особенно в «чаушесковские» 1970-1980-е годы). Ибо те же тенденции со второй половины 1980-х имели место в самом СССР…
Что касается небезызвестных решений Коминформа и лично Сталина 60-летней давности, они были обусловлены воистину иезуитской ролью Югославии и лично Тито в ходе гражданской войны в Греции 1946-1949 годов, его намерениями «экспроприировать» дружественную СССР Албанию или поделить её с Грецией, а также отказом Белграда предоставить СССР военно-морскую базу на Адриатике. Между прочим, ее предоставила Албания в южноалбанском порту Влора в 1949-1961 годах.
Вдобавок, Тито в конце 1940-х выступил с идеей неподконтрольной СССР балканской конфедерации с главенствующей в ней ролью, естественно, Югославии. Причем эту идею в последние годы своей жизни поддерживал тогдашний лидер Болгарии Г. Димитров.
Предпринимались Белградом и активные, хотя и безуспешные попытки внедрить «своих людей» в руководство многих соцстран и их компартий (Костов — в Болгарии, Дзодзе — в Албании, Кулеску — в Румынии, Райк — в Венгрии) на рубеже 1940-1950-х годов. Эти и другие политико-идеологические «новации» Тито не могли не привести к разрыву с СССР. А в дополнение к ним в Югославии с 1950-х ликвидировали должности парторгов и директоров в любой отрасли, заменив последние рабочими советами самоуправления. Причем в Белграде постоянно ссылались на соответствующие рекомендации Маркса и Энгельса, обвиняя СССР и его союзников «в номенклатурном социализме», «бюрократическом извращении марксизма», «отделении трудящихся от управления экономикой и обществом» и т.п. Характерно, что все эти клише перепечатывались без купюр в СМИ Запада…
Однако румынский лидер в 1948-1965 годах Георге Георгиу-Деж вспоминал в 1960-х, что Тито заслуживал резких оценок. Но в сталинском СССР так и не смогли провести чёткую грань между Тито и югославскими народами, между проамериканским антисоветизмом Тито и настроенностью большинства югославов на дружбу с СССР и его союзниками.
С таким мнением трудно не согласиться. Но в начале 1950-х СССР, казалось, подавал сигналы ко взаимному сближению. Так, в последней книге Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.), в которой рассматривались экономические вопросы советско-восточноевропейского блока, и в его последнем выступлении — на XIX съезде КПСС (14 октября 1952 года) о Тито и Югославии не было даже и слова. Лишь несколько «дежурных» фраз против «клики Тито» произнёс на том съезде Маленков, тогдашний фактический руководитель КПСС. Антититовская же риторика советских СМИ с 1952 года стала сбавлять обороты. А Югославия участвовала в экономическом совещании 49 государств в Москве в апреле 1952 года, поддерживала СССР в 1951-1953 гг. в ООН при голосованиях по предлагаемым Москвой резолюциям по Корее, Китаю-Тайваню, Индокитаю, Индонезии и т.п.
Более того: в 1952 году, когда обсуждалась окончательная линия югославско-итальянской границы в Адриатике, Рим настаивал на итальянской принадлежности центрально-адриатических островов Палагружа и Ябука, находившихся в составе Италии с 1920-х. Они, будучи в самом центре Адриатики, фактически контролируют судоходство по всему Адриатическому морю. Поэтому между Италией и ФНРЮ были серьезные споры по принадлежности этих территорий, ибо обладание ими позволяло контролировать всю Адриатику (что и удавалось Италии в 1920-1944 годах). СССР поддержал Югославию в этом споре, в том числе в рамках ООН. Итальянское правительство в сентябре 1952-го было проинформировано тогдашним министром иностранных дел СССР А. Вышинским, что «Советский Союз считает острова Палагружа и Ябука исконно югославскими территориями, которые вместе с соседним югославским портом Задар были оккупированы Италией в начале 1920-х годов».
В результате острова эти в конце 1952-го достались Югославии. Так что СССР, можно сказать, предметно дал понять Югославии о своей готовности к нормализации отношений. Да и Белград с того времени прекратил официальные нападки лично на Сталина.
Такого рода взаимные сигналы были связаны, прежде всего, с внешнеполитическими потребностями СССР и Югославии. После поражения греческого сопротивления в начале 1950-х позиции СССР на Балканах были ослаблены, а усугубление конфронтации с Югославией ставило под вопрос существование просоветской Албании. Вдобавок, в Москве опасались расширения Балканского пакта за счет Австрии, в нейтралитете которой был заинтересован СССР. Югославское же руководство не хотело стопроцентной зависимости от Запада и понимало, что в сохранении единой Югославии в долгосрочной перспективе заинтересованы СССР и его союзники, а не Запад (с Ватиканом, который и в «титовский» период активно помогал хорватским и словенским сепаратистам).
Похоже, Сталин и Тито к началу 1950-х понимали, что им следует подняться выше взаимных антипатий и идеологических штампов. И, быть может, это они и сделали бы, проживи Сталин еще хотя два-три года. Но, скажем так, официальный первый шаг друг к другу в сталинский период не сделали ни Сталин, ни Тито. Если бы это случилось, тогда судьба и СССР, и Югославии, да и всего соцсодружества, могла бы сложиться иначе…
Затем, после 1953-го, советско-югославские отношения были официально нормализованы. А в политике Тито в послесталинский период проявились некоторые «антизападные» акценты. Так, Тито не решился в открытую поддержать антисоветский путч в Венгрии в 1956-м, а вводу туда советских войск Югославия официально не осудила.
Правда, Тито не славословил вынесению тела Сталина из Мавзолея в 1961-м; отказывал просьбам Светланы Аллилуевой предоставить ей визы для посещения СФРЮ. Тито не позволил Хрущеву ввести войска в сталинистскую Албанию в 1962 году, хотя последний обращался с конфиденциальной просьбой на сей счет к лидеру Югославии. Более того, Тито сообщил об этой просьбе Энверу Ходже — «албанскому Сталину», руководившему Албанией в 1947-1985 годах. Поддержал югославский лидер и требование Ходжи в 1961-м о выводе базы советского ВМФ из Влоры. Ходжа ответил на всё это в 1962-м кратко, но конкретно: «Благодарю Вас, маршал, за порядочность»…
А в 1968 году, после ввода советских войск в Чехословакию, Тито высказался в том смысле, что даже Сталин не решился сделать то же в отношении послевоенной Югославии, хотя у СССР и Сталина было много сторонников и в югославском Союзе коммунистов, и в Югославии в целом. И были для этого граничащие с Югославией страны, «подчинённые» Москве. По мнению Тито, не сделал Сталин того же в Югославии, что Брежнев в Чехословакии, потому что понимал: такая акция дискредитирует в том числе идеологически, и его самого, и СССР не только в Югославии. Причем схожее мнение о политике СССР в Чехословакии высказывали… и Мао Цзэдун, и Энвер Ходжа.
Эти «новации» Тито тоже способствовали тому, что американо-югославский договор «Об обеспечении безопасности» от 14 ноября 1951 года стал превращаться в свою противоположность. Точнее — в прикрытие для всё более активной работы по разрушению Югославии.
Отметим, что, по американским оценкам, если в 1950-х годах финансовая помощь США и Запада в целом, включая Ватикан, сепаратистам в СФРЮ была минимальной, если не символической, то с середины 1960-х она стала увеличиваться. И к середине 1980-х эта помощь оказалась более чем в 20 раз больше той, что поступала тамошним сепаратистам в 1950-х — первой половине 1960-х годов. Потому что к вершине власти в СССР уже с последнего брежневского пятилетия успешно продвигались сторонники небезызвестной «горбачевской перестройки». Именно она, а не подпорка «титовской витрины» (или албанского антисоветского сталинизма) с конца 1970-х стала главной задачей США-Запада-Ватикана в целом в отношении СССР и европейских соцстран, включая Югославию.