Лучше бы, конечно, это был заговор.
Чтобы было какое-нибудь совещание у Володина, и чтобы Вячеслав Викторович, ерзая в сурковском кресле, раздавал указания: поющие десантники, агитпоезд до Иркутска, выступления кандидатов в президенты (и проверьте — чтоб Жириновский обязательно был!) и кроме кандидатов еще ораторов десять, да позануднее, чтобы все уже точно взвыли, если не от мороза, то от ораторов. Было бы это элементами заговора — было бы действительно лучше. Заговору можно противостоять, можно разоблачать его, можно с ним бороться. Заговор — вещь вообще если не понятная, то логичная.
Но, кажется, никакого заговора нет. Все это — и поезд, и десантники, и явно избыточный митинг и прочее — все это сложилось само собой, и даже ветеран ЧК Геннадий Владимирович Гудков в оргкомитете митинга представляет в нем только самого Геннадия Владимировича Гудкова, а не стояющую за ним всероссийскую закулису. Все происходит само собой без внешнего вмешательства. Организаторы шествия 4 февраля сами конвертировали то богатство, которое свалилось на них 10 декабря, в агитпоезд до Иркутска и в поющих десантников. Это не злой умысел, это просто по-другому не получилось.
Я не критикую оргкомитет шествия, я сам, в конце концов, член этого оргкомитета, хоть и прогуливающий его заседания. У меня даже есть готовое оправдание всем провалам, связанным с организацией субботнего шествия — за путинские двенадцать лет даже те, кто когда-то что-то умел (о Владимире Рыжкове коллеги почтительно говорят — он еще двадцать лет назад на Алтае гигантские митинги собирал; Борис Немцов, кстати, тоже ведь собирал — еще в Горьком, еще когда город даже не был Нижним Новгородом), растеряли все свои навыки и превратились в печальные тени, мелькающие в трансляции«Сетевизора» из Сахаровского центра. Путинские двенадцать лет — это было плохое время. Поле вытоптано, политики не было, всеобщая деградация и одичание — странно было бы, если бы после такого времени в России откуда-то взялся бы полноценный политический класс, который смог бы всерьез организовать и возглавить протесты, ну и так далее — при желании даже на Путина можно свалить ту грустную картину, которую все наблюдают во время оргкомитетовских дискуссий. Я говорил на «Дожде» Борису Немцову: вам кажется, что это продолжение той оппозиционной истории, которая у вас была до прошлого года — «Солидарность», «Демвыбор» и прочее, — а ведь в декабре началась новая история русской политики. Немцов радостно согласился: конечно, новая, и я ее пишу. Посмотришь трансляцию оргкомитета — а ведь и правда, эту историю пишет Борис Немцов.
Когда зрелище станет совсем невыносимым, кто-нибудь обязательно скажет, что трансляция — это, конечно, лишнее, а то вот сейчас люди увидят, во что все превратилось, и не придут четвертого числа. Мне кажется, все ровно наоборот — это надо показывать. Как заседают четвертый час, выбирая ведущего для митинга после шествия или обсуждая технологию распределения демонстрантов по колоннам. Во вторник даже жребий тянули. Это надо показывать и надо смотреть. Беспомощность организаторов, если разобраться, — это самая убедительная агитация в пользу того, что идти на шествие обязательно надо. Нужно понимать: это тот случай, когда развитие событий действительно зависит от каждого, кто выходит на площадь. Посмотри наГеннадия Гудкова и подумай, что может зависеть от него — он же даже мандат не сдал. От Геннадия Гудкова ничего не может зависеть — да ведь и не должно. Поэтому — выходи, протестуй, записывайся наблюдателем на выборы — сам, только сам. «Они» точно не справятся, посмотри на них.