В затылок правоцентристам дышат «йоббики»
В стране гуляша, чардаша, зеленого горошка и токайского вина происходит невиданный для пост-коммунистической Европы эксперимент: полным ходом идет строительство капитализма в цветах венгерского флага — с учетом идеологического дальтонизма премьер-министра Виктора Орбана. Это капитализм особого венгерского генотипа, словно питающие его корни произрастают из национально-освободительного восстания 1956 года, имевшего не менее ярко выраженную националистическую окраску.
С 1 января 2012 года вступили в силу поправки в скорректированную Конституцию, ставящие под административный контроль систему отправления правосудия. Во главе нового регулирующего органа, Офиса национальной юстиции, решением парламента, где две трети мандатов у партии ФИДЕШ под водительством Орбана, поставлен Тунде Хандо, а в Верховный Суд делегирован Петер Дарак (оба назначенца считаются людьми Орбана).
Одновременно проводится замена кадров на всех уровнях, потому что принято решение о выходе на пенсию магистратов по достижении ими возраста в 62 года, а не как раньше в 70 лет. Перестановки, а, по сути, перетряска судебной власти, расцениваются оппонентами Орбана у него дома и Европейской Комиссией как мягкая чистка, коль скоро параллельно возраст выхода на пенсию для всех остальных, напротив, сдвинут с 62 до 65 лет.
Вивиан Рединг, член Еврокомиссии, отвечающая за соблюдение основополагающих гражданских и политических прав, направила 12 декабря прошлого года письмо венгерскому министру юстиции с перечислением всех «озабоченностей». В послании, в частности, разъяснена тревога по поводу сосредоточения властных полномочий в одних руках — в руках главы новосозданного Офиса национальной юстиции. Этот ставленник Орбана получил реальные и легальные рычаги управления системой правосудия, что подрывает принцип ее независимости, а также обрел административный ресурс для назначения «нужных», то есть лояльных к власти судей.
Не меньшее, если не большее раздражение вызвал в ЕС закон об экономической стабильности. Глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу просил в личном послании Виктору Орбану отказаться от этой затеи, поскольку законодательная инициатива вступает в противоречие с нормами ЕС. Закон ограничивает рост внутреннего долга в зависимости от инфляции и роста ВВП. Изменить его можно будет только конституционным большинством в парламенте, то есть двумя третями голосов, которые ныне принадлежат депутатам от правящей партии ФИДЕШ, партии Орбана.
Призыв Баррозу был проигнорирован. Равно как и «озабоченности». В стране полным ходом идет перестройка политической системы. «Только (минувшей) осенью мы приняли 31 закон. Система отстраивается», — говорит представитель властей Золтан Ковач. Но не все гладко.
В конце года, столкнувшись с тягостными последствиями кризиса в еврозоне, хотя Венгрия и сохранила свою национальную валюту, правительство Орбана было вынуждено обратиться за помощью к внешним кредиторам — Международному валютному фонду и Евросоюзу. При этом продолжалась политика выстраивания жесткой исполнительной вертикали власти — последней жертвой стал Центробанк, лишившийся своей независимости.
Кризис заставил многие государства в ЕС отказаться от либеральной монетаристской модели и провести даже частичную национализацию банковских структур (ради их спасения). Однако мало кто так открыто покушался на суверенитет ведущего финансового института страны.
Орбану покушение на Центробанк не простили. 16 декабря переговоры с МВФ и ЕС были прерваны на диссонансной ноте. Спустя несколько дней, 21 декабря, одно из ведущих кредитных агентств «Стэндард энд Пурз» (случайно или нет, кто знает?) понизило кредитный рейтинг Венгрии с ВВВ- до ВВ+, что означает удорожание любых займов, которые Будапешт может попросить на стороне. В разъяснении своих мотивов агентство сослалось на «отсутствие предсказуемости в экономической политике» правительства Венгрии.
Венгеризация командных высот в экономике
Скорее всего, гневная реакция потенциальных заимодавцев была продиктована глубинными причинами, о которых поведал Милош Шебок на страницах венгерского издания «Magyar Narancs», раскрыв, видимо, потаенный смысл происходящего. Автор утверждает, что проект Виктора Орбана нацелен на «построение венгерского капитализма», основой которого должны послужить собственно венгерские финансовые структуры. Таковые уже создаются, пишет автор. Частично в них закачивается капитал из бюджета, частично они возникают после переуступки прав или выкупа слабых коммерческих банковских структур. Причем, пишет Шебок, «во главе этих недавно созданных государством финансовых институтов стоят проверенные люди, люди премьер-министра».
Одновременно путем введения дополнительного налогового бремени пресекаются попытки материнских банков из-за рубежа повысить капитализацию своих венгерских филиалов. Все это можно расценить как ползучую «венгеризацию» финансовой системы.
Правда, Милош Шебок резонно замечает, что пока собственно венгерские банки слишком слабы — у них нет достаточно ликвидности, чтобы они могли кредитовать, например, отечественную промышленность на комфортных для нее условиях. На этой кредитной площадке, подчеркивает автор, «они никогда не смогут превзойти своих иностранных конкурентов». Судя по всему, Виктор Орбан знает об этой слабости, и поэтому он наверняка вел на эту тему переговоры с альтернативными финансовыми донорами во время своих поездок в Саудовскую Аравию и Китай.
Между тем вторая волна кризиса, официально пока не объявленная, уже дает о себе знать в Венгрии. Приведу две зарисовки с натуры, сделанные моей коллегой из испанской «Паис», специальным корреспондентом Сильвией Бланко. Она встречалась в Будапеште с 36-летним юношей по имени Шаба, вынужденным вертеться на четырех работах, чтобы иметь доходы, необходимые для оплаты ипотеки. Парень работает на грузовике, по ночам вертит баранку машины скорой помощи, торгует эротическими игрушками в собственной лавчонке, а еще держит доставшуюся ему в наследство небольшую конюшню с пятью лошадками — для прогулок верхом для желающих, если таковые находятся.
Пример Шабы — типичен. В 2006 году на волне эйфории, мол, достаток пришел в дом, он приобрел в кредит квартиру размером 80 «квадратов» в местечке Шифок, туристической мекке на берегу озера Балатон. Кредит взял в швейцарских франках, так все делали. Исправно выплачивал проценты. Но за пять лет сумма долга не только не уменьшилась, но за счет обесценения венгерского форинта выросла примерно на 13 тысяч евро. Шаба не одинок. В стране из десяти миллионов один миллион — его товарищи по несчастью, взявшие займы на покупку жилья в евро или в швейцарских франках.
«Я потерял сбережения всей моей жизни», — делился Шаба. Доходы упали. Что неудивительно: если пять лет назад за газойль для грузовичка он платил по 33 цента (в пересчете), то сегодня — 1,41 евро. «Я стану очень бедным».
Оборотная сторона медали — девальвация форинта, это позволяет повышать экспортную выручку. Форинт за год обесценился на 20%. Полезная вещь, если есть устойчивый спрос на твою продукцию, что в условиях ухудшающегося имиджа Венгрии в глазах многих соседей по общеевропейскому дому совсем не гарантировано. На бытовом уровне, стоит отметить, слабый форинт сдерживает импорт ненужной роскоши, что помогает сбалансировать торговый оборот и держать внутренние цены на приемлемом уровне. Шаболч Орочи, повар в одной из едален, где готовят по-прежнему вкуснейший гуляш, говорит, что он лично видит выгоды от сохранения форинта: «Наши соседи, словаки, которые ввели у себя евро, приезжают к нам за продуктами. Лучше держаться подальше от евро».
Находится немало соотечественников этого повара, которые в своих рассуждениях о будущем Венгрии идут еще дальше: держаться подальше и от евро, и от Евросоюза. Эти люди обычно голосуют за правоцентристскую ФИДЕШ или за радикально правую партию «Йоббик», набравшую на последних выборах почти 17% голосов. С опорой и на этих «истинных венгров» Виктор Орбан продолжает перекройку политического ландшафта, предупреждает оппозиция. Идет наступление на многие как государственные, так и общественные институты, включая прессу и церковь.
Остаются еще очаги сопротивления: в конце декабря суд отверг закон, принятый парламентским большинством Орбана, который позволял государственным чиновникам, им назначенным, обязывать СМИ платить огромные штрафы, ставящие на грань банкротства, в случае несоблюдения «стандартов» или «баланса», трактуемых в пользу власти. Недавно у последней радиостанции, позволявшей себе антиправительственные высказывания, была отобрана лицензия на вещание.
Скандальным вышел и закон о конфессиях: ограничились 14 вероисповеданиями, что означало — религиозным объединениям мусульман, буддистов, индуистов, иудеев, находящимся вне мейнстрима, для регистрации необходимо получить одобрение квалифицированного большинства депутатов парламента, где, напомним, властвует ФИДЕШ.
Вновь оформилось диссидентское движение. Один из его вождей Миклош Харашти говорит, что «Венгрия превращается в конституционную диктатуру в классическом смысле». Люди Орбана отвергают эту критику и разъясняют, пишет «Вашингтон пост», что они «пусть и с опозданием, но устраняют зло коммунистической эпохи». Замминистра иностранных дел Венгрии Жолт Немет, будучи в Вашингтоне, растолковывал своим собеседникам, что «мы находимся в экспериментальной фазе» и что «в дискуссиях о демократии есть нужда в новых идеях». «Вашингтон пост» ссылается на неназванных чиновников из окружения премьера, которые утверждают: Виктор Орбан задумал создать такую форму правления, которая позволяла бы более эффективно конкурировать с такими успешными странами, как Китай. Эти аргументы, тем не менее, не находят понимания в Евросоюзе и в США.
«И аз воздам»
На самом деле, смысл перестройки, затеянной Виктором Орбаном, не сводится к технократической отладке государственного механизма. Его корни во многом идеологические и питаются латентной жаждой исторического реванша. Эта мысль встречается и у французского политолога Александра Адлера, отсылающего своих читателей ко временам «Прекрасной Эпохи», длившейся с конца XIX века до Первой мировой войны.
Уже тогда, на закате могущества Габсбургской династии, в числе тех, чьи права были ущемлены, оказались верноподданные, проживавшие во второй половине Австро-Венгерской империи, — собственно венгры. Дело в том, что возникшие в Европе демократические поветрия, а вернее, стратегическая задача Габсбургов создать новые сцепки и скрепы в лоскутной державе, привели к введению всеобщего избирательного права.
Как следствие, пишет Адлер, венгерские националисты были до глубины души оскорблены тем, что в парламенте разным нацменьшинствам — словакам, хорватам, румынам предоставили больше мандатов, чем мадьярам, а опорой имперской власти стали еврейские буржуа Будапешта, которым в обмен на лояльность Габсбурги раздавали благородные титулы.
Дальше — больше. Потом был Трианонский мирный договор, по которому Венгрия потеряла две трети своей территории и населения, включая три миллиона этнических венгров, что стало синонимом национальной трагедии, а горькая оскомина от рассеяния нации питала с тех пор дух реванша.
Стоит обратить внимание и на другую мысль Александра Адлера: «На смену индустриальным баронам из числа евреев эпохи Франца-Йозефа пришли видные еврейские коммунистические лидеры времен Яноша Кадара». Таков был, по его словам, «пейзаж после битвы», что ныне вдохновляет весь спектр правых политиков и их избирателей (ФИДЕШ на выборах получила поддержку половины электората) на месть и воздаяние («и аз воздам»).
Два сценария завтрашнего дня
В любом альянсе на всякое действие, тем более задуманное с целью смены вектора развития, есть противодействие. 11 января Европейская Комиссия приняла заявление, в котором снова выразила «обеспокоенность» тем, что новые законы Венгрии противоречат законодательной базе Евросоюза. Брюссель пообещал «использовать все свои прерогативы, чтобы обеспечить уважение государствами-членами обязательств, с которыми они согласились как члены Европейского Союза». Оговорившись в этот раз, что не в традициях Еврокомиссии ставить ультиматумы и угрожать наказанием.
Оговорка последовала после того, как чуть ранее, 5 января, официальный представитель ЕК Оливье Байи не только предупредил, что законодательные акты венгерского парламента будут проверены на соответствие нормам, зафиксированным в договорах ЕС, но и допустил, в случае если обнаружатся расхождения, принятие штрафных санкций.
Тем не менее, тема штрафов возникла в другом контексте после того, как член Еврокомиссии Олли Рен обвинил Венгрию в несоблюдении бюджетной дисциплины — она единственная (!), которая вышла за рамки установленного порога дефицита в три процента от ВВП. Формально к Венгрии нельзя применить т.н. «пакет шести законодательных инициатив», вводящий санкции против тех, кто грешит финансовой распущенностью, поскольку страна не входит в зону евро. Но больно уколоть можно: отказать в выделении средств из региональных фондов ЕС.
Новый раунд конфронтации между Брюсселем и Будапештом разыгрался 17 января, когда Еврокомиссия объявила о том, что направила Виктору Орбану три письма с разъяснением, почему при пересмотре конституции и принятии порядка 30 поправок его партия нарушила дух и букву норм, на которых зиждется здание единой Европы. Вслед за тремя обвинениями — лишение Центробанка независимости, расправа с судебными работниками и расширение права государства на доступ к личной информации, собранной на каждого гражданина — последовало требование исправить ситуацию.
Развитие событий возможно по двум сценариям, о чем детально рассказывает бывший флагман коммунистической печати прежней Венгрии газета «Непсабадшаг». Первый: Виктор Орбан идет на попятную в вопросе о контроле за Центробанком и занимает примирительную позицию в отношении МВФ. Евросоюз сменяет гнев на милость. Журит, но мягко. Выговаривает, но не публично. Автор вспоминает скандал в ЕС в 2000 году, когда австрийский канцлер Вольфганг Шюссель пошел на коалицию с Партией свободы ультра-националиста Йорга Хайдера: в ЕС пошумели, пошумели, и, ничего не добившись — австрийцы тогда заняли круговую оборону, проявив небывалую общенациональную солидарность, смирились. А канцлер Шюссель преспокойно правил затем аж до 2007 года.
Существует и второй сценарий, который иллюстрирует заголовок статьи: «Брюссель начал операцию ‘Убрать Орбана’». С помощью различных рычагов воздействия, включая ассоциацию «народных партий» Европы, куда входит и ФИДЕШ, подобрать в стане правоцентристов приемлемую фигуру и произвести «рокировочку», иными словами, попытаться сместить Орбана через внутрипартийный заговор. Автор проводит параллели с недавней сменой караула: «ЕС, похоже, хочет избавиться от премьер-министра таким же образом, как это удалось сделать с Берлускони и Папандреу». Их поменяли на «доверенных лиц, на технократов из мира финансов, на людей более предсказуемых и разумных».
Однако в Венгрии это будет посложнее. Главная опора Виктора Орбана, и с этим трудно не согласиться, — его избиратели, которых немало, причем они занимают «активную гражданскую позицию».
Схожий комментарий опубликовала и ежедневная газета правого толка «Мадьяр Немзет», сравнивающая «социал-либералов» со сталинистами, которые вместе с журналистами левых убеждений «ненавидят свою страну» и радуются, когда ее «обвиняют и наказывают». Газета резюмирует: «Ни Еврокомиссия, ни Соединенные Штаты, которые одинаково критикуют правительство Орбана, не видят эффекта бумеранга, который видим мы: венгры расценят нападки на правительство как нападки на их страну».
Нельзя не подверстать и суждение румынского журнала «Ревиста-22», также указывающего на то, что результатом давления на Венгрию — «с учетом ее недавних фрустраций и исторических обид, могут стать более серьезные последствия для ЕС — восхождение (к власти) правой партии «Йоббик».
…Итак, куда будет эволюционировать «венгерский капитализм» с лицом Виктора Орбана? Ответ на этот вопрос частично содержится в откровениях венгерского парня, тезки замминистра, по имени Жолт. Штукатурщик, который уже год перебивается случайными заработками, он голосовал на выборах за ФИДЕШ, но сейчас в нем разочаровался. «Они только и делают, что повышают налоги». Какой выход? Жолт думает, что выход — это праворадикальная партия «Йоббик». Нет, она вряд ли решит проблему безработицы. Но важно, напирает Жолт, чтобы «работу получали в первую очередь венгры, а не иммигранты, разные там китайцы или африканцы».
Что касается «йоббиков», заключает Жолт, то «у них самая лучшая программа для обычных людей». В этой фразе намек на то, что недовольство экономическими тяготами, которых едва ли будет меньше в наступившем году, может сыграть на руку националистами из «Йоббика».
Если только не менее хорошо владеющий этой риторикой Виктор Орбан не перехватит лозунги ультраправых и заново заслужит доверие таких парней, как Жолт. Для этого придется в идеологии и практике сдвинуться вправо. Судя по послужному списку Орбана, сделать ему это будет несложно. Более того, если он окажется под перекрестным огнем из штаб-квартиры ЕС и других европейских столиц, то иного выхода ему просто не останется.