— Вы обязательно примете участие в февральских мероприятиях?
— Что касается шествия, то все будет зависеть от того, как я себя буду чувствовать, а также от того, как шествие будет организованно. Если там будут задержки по времени, то я рискую опоздать на концерт. А этого я не могу себе позволить никогда. И, конечно, я все-таки предпочту концерт, потому что именно на нем я смогу напрямую высказать свое отношение к происходящему.
— Вы верите, что такие акции способны разбудить во власти человеческое?
— Верю, конечно, верю. И ведь результаты есть. Результаты робкие, не очень значительные, но эхо Болотной и проспекта Сахарова прозвучало в выступлениях Медведева.
— Вы тоже в этой иллюзии пребываете?
— Понимаете, это все-таки была реакция, безусловно — это была реакция. Даже сам Путин захлопотал, заявив, что он вовсе не против губернаторских выборов. Смешно, правда, что они должны идти через его фильтр (смеется). Но они уже отказываются от этого. Им кажется, что общее возбуждение пошло на спад. А вот 4-го февраля посмотрим.
— Сейчас много разговоров вокруг всякого рода количеств. Болотная, проспект Сахарова, пропутинские акции на Урале – все торгуют цифрами. Но совершенно забыли о том, что пропутинской «Единой России», в том числе с учетом уворованных голосов, отказали миллионы людей на выборах в Госдуму. В оппозиции власти оказались молодые люди, от которых такого «предательства» власть не ожидала. Вот эти белые воротнички – главный раздражитель…
— Конечно! Потому что этим молодым ребятам нужна обратная связь. Это коренное условие всякой серьезной демократии. Но вот это Путин задавил в корне. Путину не нужна обратная связь, она ему вредна, она ему опасна. Потому что она угрожает личной страсти Путина обладать властью. Путин изначально все делал для того, чтобы свою власть укрепить, затем назвать «вертикалью». У меня в свое время по этому поводу был стишок:
Забудешь про печаль, восславишь битиё,
когда построишь вертикаль и влезешь на нее.
Вот он ее построил и влез. А дальше:
Розовые дали, стынет водочка в ручье…
А горизонтали словно не было вообще.
Вот описание его устремлений и его пожеланий (смеется). Я точно уверен, что вот эти белые воротнички, этот планктон, как нынче модно говорить, Путина чрезвычайно если не испугал, то взволновал.
— Много сегодня говорят о настроениях в Москве: бурлит столица – провинция спит. Вы часто бываете в провинции. Вы чувствуете ее настроение, вы можете сказать, что провинциальная Россия сегодня также критически настроена к Кремлю?
— Да, конечно. Хотя такое настроение я чувствую не лично к Путину, а к «Единой России». Она уже всем осточертела и напоминает своим господством коммунистическую власть. Правда, желания «выйти на площадь» большим составом я пока не вижу. Вопрос в том, что дело развития свободы – очень долгий процесс.
— Вас, как носителя уникальной фамилии, наверняка заинтересовала статья Путина о национальном вопросе…
— (смеется) Да, могу даже процитировать его выступление перед футболистами. Россия — моноэтническая страна, и она складывалась как моноэтнос. И говорить о том, что есть какой-то государствообразующий этнос, было бы неправильно, хотя я понимаю, что русский народ действительно (смех)… То есть логика такова, что нет государствообразующего этноса, хотя государствообразующий этнос есть. Ну, Владимир Владимирович бывает противоречив на протяжении одной-двух минут. Например, когда он говорит о выборах губернаторов и тут же говорит о президентском фильтре…
— Иногда возникает ощущение, что его спичрайтерская страница разделена на две половины. Одна заполнена текстом спичрайтеров, а вторая пуста. И вот когда его взгляд падает на белое пространство, он начинает импровизировать…
— Причем, крайне неловко. Но это его ничуть не колышет и не пугает, потому что он понимает: мембраны у нашей разномастной публики настроены на свое. И он раздает противоречивые месседжи то в одну мембрану, то в другую. Главное, что какая-то мембрана обеспечит ему голоса. Что касается национального вопроса, что Путин во всех своих постах поддерживает лозунг «Хватит кормить Кавказ». Когда он говорит, что приезжающие к нам на работу гастарбайтеры (хотя мне приятней слово «граждане»), обязаны уважать наши традиции, он становится на позицию наших ксенофобов, которые кричат «марокканцы – вон из Марокко» (смеется). То есть, и в этом электорате он аккуратно зарабатывает очки.
— У вас есть собственные ощущения на счет предстоящих 12 лет?
— Увы, нет. Стратегии развития страны у Путина нет. Все, что мы слышим, это стратегия болтовни. Более на этот счет мне ответить нечего.
— И вы здесь останетесь?
— Владимир Буковский, сидя у себя в Кембридже, замечательно сказал: нет ничего интересней двух стран – Израиля и России. Единственное, что мешает ему жить в России, это его жизнь. Я сижу то в Москве, то в Иерусалиме, и мне все это очень интересно. Хотя, конечно, наблюдать московские реалии все же лучше в Иерусалиме. И там я не выключаю телевизор. Но одно я могу сказать с полной ответственностью: «Если горе России меня застанет в Израиле, я вернусь в Россию».