Идея танкового похода «в защиту Путина от столичных бездельников и болтунов» нашумела на всю Россию. Однако креативность ее авторов преувеличивать не стоит. Политтехнологи «Уралвагонзавода» Алексей Жарич и Андрей Ленда самым беззастенчивым образом позаимствовали идею у нижнетагильских бандитов: в «лихие 90-е» боевая машина уже засветилась в криминальных разборках.
Вспоминает журналист Валерий Климцев:
– …Это было в августе 1992 года. Надо сказать, что Вагонка – самый криминальный район города, и там были определенные напряжения с чеченской диаспорой. В случае необходимости сразу приезжала группа чеченцев человек в 50 – из Екатеринбурга. У них должна была пройти сходка на пустыре около Ледового дворца, и Малыш (это авторитет, он как раз тогда освободился), действительно захватил тогда на полигоне танк, сел за рычаги и поехал. Стрельба была, двоих убили. Я сам к этому кафе ездил. Вагонка вся была оцеплена, мы взяли черную «Волгу» и летели на скорости 120 километров в час. Патрули-то стоят, но нас не останавливают: Черная «Волга» в 1992 году – ясно, что это свои. Мы туда приехали, так уже за Ледовым дворцом глина была на пустыре, и танк там застрял, только пушка у него торчала.
– Никого не посадили?
– Уголовное дело было, можно его поднять. Как раз в этом же году будет исполняться 30 лет, – рассказал Валерий Климцев.
Вагонка – это, по сути, отдельный город: от центральной части Нижнего Тагила до заводских корпусов и жилых многоэтажек – 12 километров. Сидим на кухне с ветераном «Уралвагонзавода» Виктором. Он своего отношения ко всей этой, как он выражается, «свистопляске» не скрывает:
– Расслоение в обществе – как в стране, так и на заводе. Если какая-то группа людей во главе с Холманских получают, они готовы отстаивать свою какую-то позицию. Остальная масса людей – 25 тысяч человек, большинство. Вот на металлургическом производстве, где я всю жизнь, – там падает зарплата.
Люди сидят, кушают и нецензурно выражаются насчет этого Холманских (начальник цеха «Уралвагонзавода, предложивший на прямой линии с Путиным помощь уральских рабочих, чтобы «разобраться» с московскими митингами — Р.С). Этот человек обидел город, всех. Он выступает от лица рабочих. Никто его не поддерживает. Это просто смех! Вот лично для меня – этот человек просто разжигает гражданскую войну. А для власти он хороший. Когда мы обсуждаем события на работе, у каждого свое мнение. Это хорошо. Но чтобы я пошел бить, даже угрожать ему за его мнение, – для меня это дико. А вот этот Холманских – это смех, вся страна смеется над этим. А для себя, со своей стороны, он молодец, он сделал карьеру, его заметили на самом высоком уровне. Для меня он дрянь, – а там он хорош, там его любят и уважают. Шестерка, готовая на все! Вот дай этой шестерке автомат, доверь танк, и он пойдет нас давить.
Мне за державу обидно. Я представляю картину, как Путин с Медведевым залезут на кремлевскую башню, возьмут бинокль и ищут, где же она, коррупция, – и никак не могут ее найти. Ты начни с себя, начни со своей администрации, начни со своих миллиардеров, все ясно, все известно, все понятно, вот столько мы денег выделили, 50 процентов у нас разворовали. А кто разворовал-то? Работяги? Зачем мне такой президент, если он говорит: «У нас триллион разворовывается, и я ничего не могу сделать. Ты зачем мне тогда нужен? Ты же хозяин страны! Вот ты представляешь, как бы наша страна жила? Мы не жили бы в бараках и повышали бы пенсию на проценты. У меня первая теща получает 5600, недавно на 10 процентов подняли. Вот ей скажи, как к Путину относишься, она таких слов наговорит, всякое радио потухнет…
Вот сейчас приглашают ехать в Свердловск. Это надо нанять электричку, обеспечить рабочих питанием и дать два отгула. Два отгула – это два оплачиваемых выходных. А если взять понедельник, вторник, у тебя будет четыре дня выходных. Завод идет на то, чтобы позвать тысячи людей. Это большие затраты. А это все оплачивается с чьих денег? Не с денег Холманских. Это опять с заводских, это опять с меня и со всего завода. Ведь это миллионы! Хочешь за Путина? Голосуй. Но вот остальное – это дикости… — сказал Виктор.
Ипотечный кредит за эту самую трехкомнатную квартиру на Вагонке, где мы согреваемся чаем (за окном – минус 30), который частично погашает завод, еще не выплачен, и Виктор боится, что после столь откровенных речей его вместе с женой и детьми его могут выбросить на улицу. Поэтому просит фамилию его не упоминать. Предвижу, что кремлевские «тролли» радостно воскликнут: «Да такого рабочего и вовсе на свете нет!». А есть только трапезниковы и холманских…
Но я-то хорошо запомнил: позёмка, Вагонка, многоэтажки на фоне заводских труб, застеленный клеенкой стол на девятиметровой кухне, напоминающий шукшинских персонажей разговорчивый рабочий Виктор – и его сын-старшеклассник, не проронивший за все время ни слова… Но слушавший очень внимательно.