В 2011 году белорусское экономическое чудо и пресловутая стабильность, базировавшиеся на российских дотациях, канули в лету. На смену им идут долгие годы «жэстачайшэй жизни по средствам». Как говорит бессменный белорусский лидер «суверенитет — вешч дарагая», поэтому за все нужно платить.
За три квартала 2011 года валовой внешний долг Белоруссии вырос на 4,114 млрд. долларов (или на 14,5%), превысив планку в 32,5 млрд. долларов. Согласно Концепции национальной безопасности РБ, совокупный внешний долг не должен превышать 55% ВВП. По данным Нацбанка, на 1 октября 2011 года соотношение валового внешнего долга уже составило (более) 54,8% к ВВП. Очередные выпрашиваемые на Западе кредиты тамошние толстосумы давать не спешат. Минским просителям и так необходимо где-то найти в 2012-2014 гг. около 8 млрд.
долларов, чтобы своевременно исполнить хотя бы уже имеющиеся перед кредиторами обязательства. Royal Bank of Scotland, ведший мобилизацию капитала от имени белорусского правительства, а также Deutsche Bank и BNP Paribas, продававшие на международном рынке гособлигации РБ, заявили о «прекращении сотрудничества с режимом». Это серьезный сигнал, поскольку через эти структуры в республику, помимо выручки за облигации (составившую почти 2 млрд. долларов), шла валюта от экспорта нефтепродуктов и изделий металлопроката. Инвесторы привлекаются медленнее, чем хотелось бы. Из республики массово уезжают, фактически бегут, квалифицированные кадры. По данным масс-медиа, около миллиона белорусов уже не числятся ни среди безработных, ни среди работающих. «Северный поток» качает русское сырье в обход карманов белорусских посредников. Заявления о том, что «вся страна иждивенцы», живущие «не по средствам», уже пару лет спокойненько делаются «трудягами» губернаторского и министерского уровня…
Происходит все это на фоне второй волны мирового кризиса. Пик собственно белорусского кризиса и вовсе, по мнению некоторых экспертов-пессимистов, может накрыть республику весной 2012 года. Но руководство Белоруссии оптимизма не теряет. И для этого есть несколько предпосылок. Первая — пассивность и инертность реакции населения на происходящее. Вторая — очередной интеграционный проект на постсоветском пространстве, дающий возможность:
во-первых, трудоустроить за счет Москвы в «наднациональные органы управления» очередную тысчонку-другую белорусских чиновников и уже подросшее поколение их деток и даже внуков;
во-вторых, способствовать легитимации и сохранению в том или ином «рейтинговом» статусе нынешнего белорусского президента;
в-третьих, найти безопасное (для режима) и оплачиваемое западными деньгами занятие для т.н. оппозиции, и без того борющейся не столько с режимом, сколько с декларируемой им на словах «пророссийскостью» (1);
в-четвертых, дистанцироваться от ЕС ровно настолько, чтобы Запад не угрожал личной власти белорусского президента и не ставил условий, одновременно сводя интеграцию с РФ к «созданию равных условий хозяйствования», проще говоря — к дальнейшему дотированию экономики РБ;
в-пятых, по сути, реанимировать модель политического баланса, использовавшуюся в годы «холодной войны» титовской Югославией и Румынией Чаушеску;
в-шестых, объективно действуя против российской политики на постсоветском пространстве, по-прежнему пользоваться всеми экономическими бонусами формального союзника России;
в-седьмых, переложить свою вину за обнищание населения не только на Москву, но и Астану, якобы с азиатским коварством заставляющих Минск отказываться от «чудес» в виде социальной ориентации экономики и исконной европейскости.
В настоящее время российская щедрость позволяет белорусским чиновникам и дальше отодвигать решение экономических проблем, не занимаясь их устранением в принципе. Увы, но благоприятные экономические условия в рамках Евразийского союза и таможенного пространства, уже приносящие простым белорусам реальную пользу (например, существенно смягчая ввод в эксплуатацию «Северного потока»), не способны заменить реформирование и оптимизацию экономики сверху. Белорусские верхи резонно опасаются, что любая экономическая реформа запустит и давно назревший процесс политического/кадрового обновления, вызванный неизбежным резким падением жизненного уровня населения. К тому же для взвешенных реформ у нынешней власти нет ни экономических, ни интеллектуальных ресурсов. Есть только административные рычаги, которые и так используются в экономической сфере «на пределе».
Не случайно на данный момент большинство белорусских банкротов — не госпредприятия, а частники, имеющие отношение в основном к импорту. Именно на их долю приходится большинство дел об экономической несостоятельности (банкротстве) в январе-ноябре 2011 года. Что касается промышленных госпредприятий, чистые убытки которых с начала года выросли в 4,4 раза, то окружение белорусского президента исходит из того, что они должны работать, прежде всего, для того, чтобы электорату было чем заняться. Не столь важно, что они производят и кем это востребовано, главное — работяги не выходят на площади и обеспечивают нужный процент на избирательных участках.
Однако всему есть предел. И проедавшемуся (доедавшемуся) последние двадцать лет советскому наследию и тому, что все еще дарит Россия. В последнее время уже и этого стало катастрофически не хватать. Даже на работу за полноценную еду. Для сравнения: рабов в Древнем Риме, которых официально не считали за людей, хозяева кормили и одевали бесплатно.
Однако в Минске не считают, что ситуация критична. Здесь просто все чаще включают печатный станок. И трансформируют рыночный социализм (дающий, благодаря российским дотациям, хоть какую-то возможность существования большинству населения) в рыночный национал-социализм, при котором досыта можно наесться только националистическими лозунгами и панегириками собственной «европейскости».
Все это ведет, даже «через не хочу», к жесткому ограничению потребительского импорта и, как уже сказано, потребления вообще, заставляя власть идти тем же путем, которым шел в свое время режим Чаушеску, вынужденный погашать огромный внешний долг перед западными структурами.
Но белорусские «европейцы» не хотят уподобляться румынским. Поэтому они готовы подписать сколько угодно интеграционных бумаг и соглашений. И с кем угодно. Они полагают, что все еще располагают единственным собственно белорусским потенциалом (2), имевшимся у А.Лукашенко — идеологическим или ценностно-мировоззренческим — связанным с идеями объединения (интеграции, единства и т.д. и т.п.), вернее с пустыми для этих стратегов словами о единстве, обмениваемыми на сырье и ресурсы. Поэтому они даже не удосуживаются делать вид, что сколь-нибудь озадачены ценностно-мировоззренческой основой Евразийского интеграционного проекта, определяющей его жизнеспособность и перспективы. Для них это просто очередной аргумент в торговле с Западом.