Но добиваться ее нужно не антиамериканской риторикой, а конкретными шагами в интересах большинства
Современная политическая реальность в России, чем ближе приближается день президентских выборов, тем более явно становится похожа на филигранно разыгрываемый детективный сюжет, где финал предрешен автором, но участники действа полагают, что ничего не предрешено, хотя также подозревают, чем все кончится.
Итак, будем корректны в формулировках и скажем так: наиболее вероятный вариант исхода президентских выборов — победа Владимира Путина, причем в первом туре. В пользу такого исхода говорит придворная социология, к такому мнению все сильнее склоняются и политологи, даже не отличающиеся лояльностью. И все при этом «конечно понимают», что победа одного из кандидатов — фаворитов гонки — в буквальном смысле слова «куется» в кабинетах на Старой площади, зритель и читатель федеральных СМИ
методично подготавливается к такому исходу.
Власть порой даже позволяет себе «проговариваться», когда вдруг инициирует консультации с парламентскими партиями относительно состава будущего правительства. Стоп, господа. Какие еще консультации? Откуда вы можете знать, кто победит в результате тайного всероссийского голосования 4 марта? А вдруг Миронов? А вдруг Зюганов? А вдруг Прохоров?
А «оттуда» и знает. И уже ведет переговоры. Чего кокетничать и зря время терять? Победит ли Владимир Владимирович в первом туре или во втором — какая разница? Есть рейтинги, есть статистика, есть интуиция, опыт и т. д.
Собственно, за считанные дни до выборов интересным становится уже не столько то, кто из великолепной пятерки кандидатов станет следующим президентом, а что ждет Россию после победы одного из них — Владимира Владимировича Путина. Вопрос непраздный, учитывая имеющиеся «вводные»: кипение оппозиции, требующей честных выборов; невнятные (пока) намеки с Запада, который как будто не желает никакой революции, который как будто ценит стабильность в России (и даже объясняет, почему это важно — ядерное оружие должно быть под присмотром, не должно попасть в руки фанатиков), но в то же время недобро подмигивает Владимиру Владимировичу — мол, не думайте, мистер Путин, что мы вам — конкретно вам — будем рады.
Еженедельник «Аргументы недели» представил на своих страницах аналитический прогноз, что ждет нас всех после того, как Владимир Путин будет объявлен победителем президентских выборов. Автор Виктор Крестьянинов предлагает 4 варианта развития событий: «Первый – власть наплюет на протестующих. В результате «норковым шубам» постепенно надоест ходить на манифестации, и они добровольно разойдутся по домам или уедут отдыхать на теплые моря. Второй – митинги приобретут невиданный размах, власть рухнет, а в Кремль въедет «новый дракон». Словом, революция. Третий – протесты подавят силой, а оставшиеся на свободе мирные оппозиционеры и разнообразные «недобитые революционеры» сочтут за благо на время заткнуться. Четвертый – под давлением протестующих власть пойдет с ними на компромисс. Проще говоря, произойдет не революция, а эволюция – мирный и постепенный переход к демократии. Причем этот процесс растянется во времени и займет 2–3 года. Непримиримые же оппозиционеры останутся в меньшинстве и утратят нынешний вес». Наиболее вероятен, по версии еженедельника, именно последний вариант. Доля рационального в таком выводе имеется, особенно если учесть поведение власти сегодня.
Свой анализ используемой нынче властью тактики работы с гражданским обществом, которая может указывать на возможный вариант развития событий в стране после 4 марта, в беседе с обозревателем KM.RU представил известный публицист, главный редактор изданий «Русский обозреватель» и «Новые хроники» Егор Холмогоров:
— Вероятно, что после выборов, если на них победит Путин, со стороны власти будут предприняты попытки силового подавления возмущенной оппозиции в форме точечных ударов: налетят на «Эхо Москвы» — что-то там поменяют; возможно, будут попытки заведения уголовных дел на тех или иных оппозиционных лидеров и их изоляции. Хотя, с другой стороны, это достаточно рискованный для власти сценарий. Поскольку пример с Удальцовым в конце 2011-го года показал, что это скорее вызывает мобилизацию общественности, нежели какое-то ее расслабление.
Я думаю, что в этом смысле будет продолжаться политика, которая проводится российскими властями в течение последнего месяца и которая пока что является наиболее эффективной и наиболее оптимальной. Это такой умеренный прессинг, но при этом достаточно деликатный и сочетающийся с диалогом. Этакая система наград и наказаний, кнута и пряника, где все-таки, пусть и в незначительной мере, превалирует пряник, вызывающий желание как-то дальше с этой властью вести диалог. Потому что тот политический «мачизм» (через «а», хотя можно и через «о»), который у нас преобладал где-то последние два года в коммуникации власти с оппозицией, конечно сыграл с властью очень дурную шутку, поскольку политический дискурс деградировал до последней степени, до уровня какой-то совсем уж грязной политической риторики, с которой не хотел бы иметь ничего общего ни один порядочный человек вне зависимости от идеологических предпочтений — правых, левых, либеральных и т. д.
С другой стороны, все эти постоянные, столь грубые акции подавления — не допустим, не разрешим, не дадим — сегодня уже не работают в пользу власти. Общество лишь сильнее мобилизуется, оппозиционная общественность ширится, качество организации протестных акций лишь растет. И в таких условиях то, что предпринимает власть сегодня, мне видится разумным. С одной стороны, она привлекает тех людей, которые по тем или иным мотивам не против нее. Можно высказывать бесконечное множество мнений, насколько люди, лояльные существующей власти, бескорыстны и свободны, но факт есть факт — у нынешней власти есть искренние сторонники и их немало.
Но от власти идут и попытки услышать какие-то минимально приемлемые для себя инициативы, исходящие от гражданского общества; в некоторых случаях ее вменяемость оказалась достаточно скорой и качественной. Например, это касается известной истории с бойцом-убийцей Расулом Мирзаевым. Как только пошли явные судебные манипуляции, которые совсем уже однозначно вызывали подозрение, что имеет место явная коррупционная схема, и когда стало очевидно, что общественность заявляет очень громкий протест, когда протестующие заявили о намерении выйти 18 февраля на митинг на Чистых прудах — тут же были приняты усилия по разрешению этой ситуации: Мирзаева оставили под стражей, дело передали на дорасследование, совершенно вопиющее решение о смягчении статьи также было отменено и сейчас есть шанс на справедливое правосудие.
Власть демонстрирует определенную степень вменяемости, но в то же время и определенную степень жесткости. Но и общество тоже утрачивает гомогенный оппозиционный характер. То есть, если в декабре наблюдалось четкое сплочение протестующих в этакий огромный ком, то сейчас стало понятно, что у разных составных частей оппозиции есть разные требования и разные представления о форматах договоренности с властью — в совокупности оппозиция превращается в элемент новой, несколько обновившейся политической системы. И, я думаю, что какое-то время будет состояние динамического равновесия.
Насколько для нашей власти важно быть легитимной в глазах Запада?
— Проблема состоит в следующем. Ценность легитимности в глазах Запада для нашей власти возрастает пропорционально уровню нелегитимности в глазах собственных граждан. Все 90-е годы власть была нелегитимна в глазах собственных граждан, но она имела внешнее признание. Когда законность власти в глазах граждан повысилась — она значительно больше себе стала позволять в отношении Запада. Сейчас сложилась несколько парадоксальная ситуация: в процессе попыток легитимизироваться вновь в глазах Запада посредством той же «перезагрузки» власть потеряла легитимность в головах своих граждан. То есть оказалась, что с одной стороны, ее ценность для граждан серьезно упала, а с другой стороны, Запад, в рамках волны «демократизирующих» революций, интервенций и так далее, готов признавать Путина лишь в очень ограниченных рамках.
Выход из этого тупика, на мой взгляд, очевиден — утверждение внутренней легитимности, утверждение ее среди своих граждан. Прежде это делалось ошибочно, на основании эскалации антиамериканской риторики: «вокруг нас враги, вы должны нас поддержать, а кто не с нами — те изменники и предатели». А граждане все это слушают и говорят: «Нет, постойте! Вы сами перед этими т. н. врагами заигрывали несколько лет! Вы позволили себе позорную капитуляцию, когда была беда у Каддафи. Все знают, от кого вы зависите, и вы же нам пытаетесь запретить то же, что сами практикуете?».
И визит оппозиционеров в американское посольство потому не вызвал особого ажиотажа и беспокойства, потому что по сути их обвинили в том, чем постоянно занимаются наши чиновники. Лишь когда власть заявит свою большую претензию на легитимность внутри страны и покажет свою готовность быть достаточно независимой от внешних сил самой — тогда общий уровень ее легитимности резко возрастет.