Я наблюдаю за всем этим со стороны, но в последний месяц словил себя на том, что, поскольку владею русским языком, то все время пытаюсь объяснить, что происходит, тем, кто языком не владеет и задает поэтому много уточняющих вопросов. То есть я вроде наблюдаю со стороны, но вынужден объяснять изнутри тем, кто еще больше со стороны. Объяснить при этом становится все тяжелее.
За этот месяц было несколько ярких впечатлений.
Я смотрел, как сильно постаревший и погрузневший Михаил Горбачев говорит студентам (и заодно всему миру), что Путин никогда не изменится и что студенты, выходящие на Болотную, должны не отступать. И я смотрел на студентов: на невероятное количество спящих, пока Горбачев говорит, на посылающих смски и подводящих макияж, и на пустые стулья в аудитории тоже. Люди, не говорящие на русском языке, потом просили меня, чтобы я им объяснил, почему этим молодым людям все равно, что говорит Горбачев.
Я был на Болотной, среди молодежи, фриков, белых шариков, и вспоминал, как немало моих московских друзей сказало, что не пойдут на этот митинг, потому что или холодно, или что два раза сходили и хватит, там и без нас будет много людей, но мы их конечно поддерживаем и в глубине души с ними. Люди, не говорящие на русском языке, потом просили меня, чтобы я им объяснил, чего они хотят добиться, когда выходят на протест раз в два месяца по расписанию, и реально ли они верят, что этого достаточно.
В одном месте с дизайнерским ремонтом я был на закрытой встрече одного из лидеров новой интернет-оппозиции с инвесторами из крупнейших иностранных хедж-фондов. Я смотрел, как он не может ответить на прямые конкретные вопросы, и как с течением встречи в аудитории нарастала антипатия. Люди, не говорящие на русском языке, потом спрашивали меня, неужели это все серьезно.
Через несколько дней я был в зале, где на сцене сидели Владимир Путин и нобелевский лауреат Пол Кругман, один из самых известных сейчас экономистов. В какой-то момент Владимир Путин повернулся к Полу Кругману, и словно реально интересуясь его точкой зрения, начал высказывать одну экономическую теорию, о которой он говорил «с известными людьми». Пол Кругман ответил жестко, что он слышал о такой теории и это бред собачий, и привел аргументы. В зале немного притихли — с одной стороны, не каждый день увидишь как неспециалист решает поучить нобелевского лауреата по экономике экономической теории; с другой стороны, не каждый день увидишь, как кто-то решает указать Владимиру Путину, что он сморозил глупость. Владимир Путин выслушал это, сказал, что эти аргументы ничего не подтверждают и что ему было «интересно» узнать мнение Пола Кругмана, и что разговор окончен.
Тогда окончательно стало понятно, что все эти люди вроде Кургиняна и Шевченко и всех остальных действительно имеют реальное воздействие на то, как видит мир глава государства, и что никто не хочет этому перечить. Где-то через полчаса Владимир Путин опять же полувопросом-полуутверждением спросил у бывшего главного экономиста МВФ, не является ли главной причиной мирового финансового кризиса то, что на Западе слишком много демократии. Индиец вежливо попытался уйти от вопроса, не захотев ставить Владимира Путина в неудобное положение. Но Владимир Путин не унимался, он еще и еще раз повторил, что ему кажется, что весь кризис он от демократии, что если бы стало гораздо меньше демократии, то всем было бы только лучше. Тогда окончательно стало понятно, что он искренне в это верит, и что Горбачев прав.
В этот момент Пол Кругман вдруг сказал, что он непременно хочет ответить на этот вопрос Владимира Путина. Сидящий по правую руку от Владимира Путина Герман Греф понял, что сгущаются тучи и что надо нейтрализовать нобелевского лауреата. Он начал говорить о том, какой Кругман замечательный, и что он приехал в Москву несмотря на то что заболел и плохо себя чувствует, что он «с нами, он наш человек». Владимир Путин сказал: «Я не знаю, мы здесь вроде все здоровые». И добавил: «Пусть приезжает — вылечим». Греф пытался выпутаться дальше и сказал, что предки Кругмана родом из-под Бреста, и что он читал книги выходцев из Советского Союза. Владимир Путин сказал: «Лукашенко он читал». Пол Кругман, повернувшись к Владимиру Путину, сказал, что это очень опасно думать, что все беды от демократии; что самые ужасные решения в человеческой истории принимали те, которые считали, что они-то знают лучше чем этот народ, и закрывались в комнате со своими самыми приближенными и принимали решения таким единоличным способом, и что тот правитель, который считает что он сам лучше принимает решения, чем какой-то народ, очень сильно ошибается, потому что он идет по направлению к пропасти. Нобелевский лауреат Пол Кругман смотрел прямо на Владимира Путина, и все в зале хорошо понимали, что он имеет в виду.
Люди, не говорящие на русском языке, потом спрашивали, почему во-первых никто не способен сказать Владимиру Путину то, что сказал Пол Кругман, а во-вторых, почему об этом споре никто не говорит. Мне потом еще пришлось много что объяснять — митинг на Болотной был через два дня после этого, а Михаил Горбачев пришел к студентам через неделю.