Интервью с заместителем помощника госсекретаря США по делам Ближнего Востока Аароном Снайпом
Скотт Стернc: Господин Снайп, на протяжении почти всего января мы слышали от госпожи Нуланд, что с правительством в Дамаске сохранялась — с переменным успехом — связь. Правительство Соединенных Штатов выражало озабоченность по поводу безопасности посольства; что именно дало правительству США сигнал, что пора эвакуировать сотрудников?
Аарон Снайп: Все страны мира, подписавшие Венскую конвенцию, имеют определенные обязательства по защите дипломатического персонала иностранных правительств, пребывающего в их стране. Мы многие месяцы выражали сирийскому правительству свою озабоченность по поводу безопасности нашего дипломатического корпуса в Дамаске. После тщательного обзора наших собственных протоколов безопасности, Госдепартамент принял решение о том, что во имя максимальной безопасности наших дипломатов будет целесообразно, если они покинут Сирию. Это решение не было легким. Мы очень хотели, чтобы посол Форд и работавшие в дамасском посольстве дипломаты остались, однако сирийское правительство не выполнило своих обязательств, указанных в Венской конвенции, и мы были вынуждены вывезти наш персонал.
С.С: Что вы скажете противникам режима Асада, опасающихся, что, закрыв посольство, правительство США оставит их на произвол судьбы?
А.С.: Мы не оставляем сирийский народ на произвол судьбы. Одно из важных замечаний, которые сделала сегодня пресс-секретарь Госдепартамента США Виктория Нуланд, — это то, что мы по-прежнему сохраняем дипломатические отношения с сирийским правительством. Мы приостановили работу нашего посольства, вывели нашего посла — однако дверь для дипломатических связей остается открытой для сирийского народа и для сирийского правительства. Посол Форд остается послом Соединенных Штатов в Сирии, остается нашим посланцем к сирийскому народу, и хотя теперь он будет находиться в Вашингтоне, он продолжит взаимодействовать с сирийским народом и поддерживать его всеми возможными способами — только будет делать это из Вашингтона.
С.С.: Учитывая насилие, которое мы видим, — продолжающееся сегодня насилие в Хомсе — есть ли опасения, что принятое на выходных российское и китайское вето по санкциям ООН в отношении президента Асада может придать его правительству смелости для более жестких действий по отношению к его оппонентам?
А.С: Эти опасения очень сильны. Если мы оглянемся назад и посмотрим, что происходило в эти выходные, когда ситуация была достаточно драматичной, — Лига арабских государств, Соединенные Штаты и многие члены Совета Безопасности ООН (как постоянные, так и непостоянные) дружно проголосовали за принятие санкций против режима Башара Асада, чтобы попытаться остановить насилие. Однако вы справедливо заметили, что два члена Совета Безопасности проголосовали не в интересах сирийского народа, не во имя прекращения насилия, не во имя восстановлению порядка, но в интересах лидера, который теперь с еще большей дерзостью будет совершать гнусные преступления против собственного народа. Поэтому, как справедливо заметила сегодня госсекретарь Клинтон, это был фарс. Однако это никоим образом не отражается на наших обязательствах по отношению к сирийскому народу и не уменьшает нашей решимости сотрудничать с Лигой арабских государств — в одностороннем и многостороннем порядке — ради усиления давления на режим Башара Асада, с тем, чтобы он прекратил кровавые преступления против своего народа и ушел со своего поста.
С.С: На прошлой неделе мы слышали опасения от ряда представителей администрации, в том числе от директора ЦРУ Петреуса, в связи с той ролью, которую в Сирии играет Иран — не только потому что президент Асад является союзником Тегерана, но и потому, что он позволяет Тегерану финансировать «Хезболлу» и ХАМАС. Как, на ваш взгляд, участие Ирана сказывается на сирийских событиях. Считаете ли вы, что оно осложняет мирное демократическое разрешение конфликта?
А.С.: Внешняя политика Ирана долгое время осложняла ситуацию на всем Ближнем Востоке — тут и финансирование терроризма, и поддержка проповедующих насилие организаций, и вмешательство во внутренние дела таких стран, как Ливан, Ирак, Сирия, а также и в дела других стран — как Ближнего Востока, так и Южной Америки. Поэтому Иран всегда представлял собой угрозу, однако президент Обама и госсекретарь Клинтон отметили очень важный момент применительно к сирийской модели. (05:30) Мы, международное сообщество, желаем встать на стороны тех, за кем историческая правота. Ближний Восток меняется радикально, и существовавших там когда-то старых режимов больше нет. Иран же встал на сторону старого режима — режима, который отчаянно пытается сохранить власть. А потому неудивительно, что иранский режим продолжает поддерживать Башара Асада, однако они делают свой выбор, как делают его и некоторые члены Совета Безопасности ООН при голосовании. Они встают не на сторону народа, а на сторону кровавого режима.
С.С: Тегеран, очевидно, с интересом следил за тем, как «арабская весна» распространяется по Северной Африке. Мне кажется, Иран всегда был несколько отстранен от происходящего в Тунисе, Алжире, но Дамаск — это уже совсем рядом.
А.С: Если они потеряют Дамаск, это будет большой стратегической потерей для иранского режима — это их точка опоры в арабском мире. Ливан тоже, но главным образом — Сирия. И это будет стратегической потерей для иранского режима.
С.С: Коснемся теперь Египта. В начале января мне показалось, что здесь надеются на то, что вся эта ситуация с неправительственными организациями — это недоразумение, и что она вскоре разрешится. Однако непохоже, чтобы она разрешилась — по крайней мере, в короткие сроки. Как рекомендации по выдвижению обвинений против членов этих НПО, в том числе — американцев, отразятся на будущем новой демократии в Египте?
А.С: Конечно, это осложняет ситуацию. Как уже отметили многие представители администрации, мы глубоко разочарованы и озабочены событиями последних нескольких дней в Каире в отношении НПО. Нельзя назвать их хорошим знаком — однако это не означает, что ситуацию нельзя развернуть. Вот почему мы взаимодействуем с членами египетского правительства на всех уровнях, чтобы прояснить роль НПО — мы считаем, что это важная часть процесса, НПО долгие годы существовали в Египте и призваны поддержать гражданское общество в этой стране. Они не поддерживают конкретные политические партии, они, к примеру, поддержали инициативы по информированию избирателей. Так что мы считаем важным вести коммуникацию напрямую с египетским народом и египетским правительством. Конечно, у нас есть разногласия и реальные трудности, которые нам необходимо преодолеть, однако мы считаем, что инвестировать в эти отношения выгодно как Соединенным Штатам, так и Египту.
С.С: Госпожа Нуланд говорила о пережитках режима Мубарака в этом переходном правительстве. Если это действительно так, готов ли Египет к переходному процессу, начавшемуся в этой стране?
А.С: Во многих отношениях, когда мы смотрим на Египет, Тунис и Ливию, эти революции, эти огромные демократические изменения произошли потому, что этого потребовал народ. Поэтому готов он к ним или нет — зависит от египетского народа. Однако по мере укрепления демократии в Египте страна столкнется со многими трудностями. Какова роль НПО? Как взаимодействовать с иностранными правительствами, с которыми у них уже были отношения в прошлом? На пути развития египетской демократии немало сложных задач. Но подчеркну еще раз: мы верим, что в эти отношения стоит инвестировать. Поэтому, хотя у нас есть серьезные опасения, мы не прекращаем переговоры с египтянами по этим вопросам. Надеемся, что когда по прошествии дней и недель эти отношения начнут приносить плоды, мы надеемся, что египтяне будут лучше понимать, чем сущность деятельности этих НПО.