https://www.funkybird.ru/policymaker

Если бы не «арабская весна», мы выбирали бы Медведева

Владимир Путин совершил гигантскую ошибку, решив вернуться на президентский пост. Если бы не это, активная часть российского общества все еще возлагала бы ложные надежды на Дмитрия Медведева, и надежд этих хватило бы на два-три года, за которые Кремль вполне мог переформатировать политическую ситуацию в стране. Останься Медведев — не было бы ни Болотной площади, ни проспекта Сахарова.

Но реализации этого сценария, похоже, помешала «арабская весна». Когда Путин увидел, как Хосни Мубарака на больничной каталке везут в суд и что сделали с Муаммаром Каддафи, он, по-видимому, испугался, что никто, кроме него, не удержит ситуацию.

Елена Лукьянова: Здравствуйте. У нас в эфире очередная еженедельная передача «Ресет».У нас сегодня в гостях столь приятный мне и безумно талантливый человек политолог Станислав Александрович Белковский. И мы начинаем обсуждать нашу первую тему.

Стас, прошли митинги, которые кто-то называл шабашем, а кто-то — путингами. И показывали, что на них действительно было очень много народа. Там было много людей, которые в отличие от посетителей «Фейсбука», от людей Якиманки, Болотной и проспекта Сахарова действительно хотели Путина, хотели стабильности. Такой стабильности, как они сами ее понимали. Например, одна женщина сказала, что она хочет купить себе норковую шапку. Если будет кто-то, кроме Путина, то ей не удастся это сделать. Что это такое? Каково состояние нашего общества? Какова линия водораздела, которая проходит сейчас между нашими гражданами?

Станислав Белковский: Я думаю, что никакого водораздела нет. Люди, которые собирались вчера, в основном собирались по разнарядке, за деньги или с помощью административного ресурса. Купить норковую шапку — это, конечно, пародия на норковую шубу, которую сторонники Путина объявили символом Болотной площади, потому что там было много гламурных персонажей в норковых шубах типа Ксении Собчак или Божены Рынска. Но это все несерьезно. Это еще раз доказывает, что никакой реальной поддержки со стороны активной части общества у Путина нет. Активная часть общества представлена на Болотной площади, на проспекте Сахарова. А как учит нас мировая история начиная с шумеро-аккадской цивилизации, именно эта часть общества и делает историю.

ЕЛ: Ну все таки… Хорошо, разнарядка. Я тоже об этом знаю, вчера мне многие рассказывали, как их на работе заставили пойти на эти митинги. Некоторые пошли за деньги.

СБ: За 500—900 рублей. Не очень большие деньги. Норковую шапку не купишь.

ЕЛ: Как продается совесть? Как далеко вперед должны смотреть люди, чтобы за такие деньги…

СБ: Это же не активная часть общества, которая движет страну вперед. Это люди, для которых 900 рублей имеют какое-то значение. Ну и слава Богу.

ЕЛ: Каков же должен быть процент активной части общества?

СБ: Два процента.

ЕЛ: Достаточно?

СБ: В свое время, в 2007 году, когда Михаил Михайлович Касьянов собирался баллотироваться в президенты, я советовал ему издать книгу «Два процента». Вы знаете, что у него есть такое прозвище. Я думаю, что у любого покупателя в книжном магазине рука потянулась бы за книгой с таким названием. Но содержание было бы другим. Там шла бы речь о том, что именно два процента общества, составляющие активную его часть, решают все, и что самое главное — сформировать эти два процента. До декабря минувшего года я был скептичен в отношении того, найдется ли эта критическая масса. А сейчас я скорее оптимистичен. Она уже есть.

ЕЛ: То есть два процента общества могут поменять ход истории?

СБ: Абсолютно верно.

ЕЛ: Но ведь они же не могут поменять результаты голосования, основанного на административном ресурсе. Или тоже могут?

СБ: Все могут. Это уже происходит. Мы с тобой хорошо помним горбачевскую перестройку. Правда, тогда у нас не было возможности вещать что-то в прямом эфире, но мы сидели на кухне. И думали, что, конечно, сейчас всех кинут, ничего не будет. Но с каждым днем ситуация менялась, буквально с каждым днем. То же самое происходит и сегодня. Разве еще вчера мы могли мечтать о том, что Кремль сам, по собственной инициативе внесет законопроект о прямых выборах губернаторов, пусть даже при наличии президентского фильтра, который, я уверен, будет отменен в ближайшее время? Или законопроект о регистрации партий? Не могли. И это все из-за Болотной площади и проспекта Сахарова.

То есть все выступления активной части общества кардинальным образом влияют на то, что происходит в стране. И в значительной степени это связано с тем, что правящая элита хочет легализоваться в международном пространстве. Она хочет стать полноценной составной частью мировой элиты. Выбора нет, потому что такова логика той системы, которая была построена. И можно сколько угодно кричать о недопустимости ливийского сценария или о том, что мы все сейчас умрем под Москвой. Но умирать-то никто не собирается. И в первую очередь не собирается умирать тот, кто к этому призывает, — Владимир Владимирович Путин.

ЕЛ: Я тоже считаю, что точка невозврата пройдена. Но у меня такое ощущение, что сами законопроекты, принесенные сегодня в Думу, на самом деле лежали готовенькие на случай…

СБ: Это Кремль всем сейчас говорит, что все уже было готово и Болотная площадь с проспектом Сахарова ни на что не повлияли.

ЕЛ: Наоборот. Они лежали готовенькими на тот случай, если возникнут Болотная площадь и проспект Сахарова.

СБ: Я не думаю, что кремлевские люди столь дальновидны. Да, там была масса вариантов. Но если бы 10 декабря 50 тысяч человек не вышли на Болотную, то ничего бы не было. Скажу больше: если бы 5 декабря Навальный, Яшин и еще несколько человек не пошли на прорыв, то не было бы ни Болотной площади, ни, соответственно, того, что мы сегодня видим. Поэтому все это, безусловно, результат самоорганизации и целенаправленной активности гражданского общества.

ЕЛ: То есть путинги действительно являются всего лишь путингами?

СБ: Это вообще не имеет никакого значения. Это только для отчетности в рамках предвыборной кампании Владимира Владимировича Путина, чтобы было куда списывать деньги. Никакого политического значения это не имеет, потому что даже те люди, которые в этом участвуют, не верят в реальность происходящего.

ЕЛ: Хорошо.