В очередной программной статье «Россия и меняющийся мир» Путин не исключил возможности оказания финансовой помощи России некоторым европейским странам, переживающим кризис
В своей очередной программной статье «Россия и меняющийся мир», которая на этот раз была посвящена внешней политике, Владимир Путин не исключил возможности оказания финансовой помощи со стороны России некоторым европейским странам, переживающим кризис.
Получается, что мы конвертируем наши резервы в долги европейцев
По большому счету, это — не стратегический, а тактический вопрос. Автор статьи и ставит его в данном качестве. Грубо говоря, если все обвалится, мы себя таким образом не поддержим и никакие деньги нам не понадобятся. Это — вопрос достаточно мелкий. Зато использовать наши резервы для того, чтобы занять более выгодное место в мировой финансовой системе (в частности, в рамках МВФ), — это вполне обсуждаемая позиция, хотя я и не являюсь ее оголтелым сторонником. Предоставляя Европе ликвидность, мы получаем ее долги. В любом случае наши резервы сегодня и так размещены в долговых обязательствах. Только одно дело, когда ты покупаешь долги на рынке, и другое, когда мы предоставляем кредиты. Во втором случае степень зависимости от нас и нашего влияния на политические решения несопоставимо выше. Это важно для решения определенных политических и экономических вопросов и может быть существенным инструментом.
Если бы мы сегодня проводили политику аккумулирования огромных средств на развитие, то это могло бы выступать в качестве альтернативы такому внешнему инвестированию накопленных резервов. А так получается, что мы конвертируем наши резервы в долги европейцев. К тому же следует учитывать, что в современном мире долги, как правило, не погашаются полностью, а обслуживаются. Это только с Грецией поступают «не по-честному». Это называется «дедовщина». А так, в принципе, задача любого современного кредитора — обслуживать, а не возвращать долг, так что ничего особенно крамольного в предложении Путина я не вижу. Хотя, честно говоря, мне хотелось бы видеть в исполнении наших властей более концентрированную политику, направленную на внутреннее развитие. При этом я не могу сказать, что это — совершенно несовместимые вещи. Следует иметь в виду, что процесс предоставления кредитов будет сопровождаться усилением российских позиций на европейских рынках, но только в том случае, если он будет масштабным. Если же он таковым не будет, то вообще непонятно, о чем мы говорим.
Не для того США оккупировали Германию, чтобы допустить российско-германский экономический альянс
Владимир Путин также выступил с предложением осуществлять более высокую кооперацию с ЕС в энергетической сфере. В то же время нельзя не отметить, что идея создания единого энергетического комплекса с Европой была более актуальна лет пять назад. Более того, какое-то время мне казалось, что она уже состоялась. При Шредере и Шираке мы начинали понемногу кооперироваться, но потом нас «зачистили». Естественно, под американскую диктовку. Но Европа сама избавилась от политических лидеров, которые выступали с таких позиций. Вместо них к власти в европейских странах и наднациональных структурах пришли жесткие атлантисты, для которых идея создания единого энергокомплекса с Россией просто вызывает истерику. Причем она ничем не мотивирована, кроме внешнего политического диктата. Более того, целый пласт европейских политических элит был выращен в таком сознании.
Это очень похоже на Украину, для которой экономическая целесообразность интеграции с Россией накладывается на политическую неприемлемость такого шага для «незалежных» элит, потому что для них это означает путь к потере своей «самостийности». В случае с Европой это — абсолютно та же абсурдная логика, потому что для той же Германии нет ничего более выгодного, чем экономическая кооперация с Россией. Немецкая экономика и индустрия настроены на это, а немецкие политические элиты, наоборот, настроены абсолютно антагонистично. Что, впрочем, хорошо понятно: не для того США в свое время оккупировали Германию и постоянно держат под политическим контролем, чтобы допустить формирование российско-германского экономического альянса.