250 лет назад в России произошла великая либеральная революция. 18 февраля 1762 года был издан манифест императора Петра III «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». 21 февраля Петр упразднил Тайную канцелярию.
Через 186 дней после восшествия на престол упразднили его самого.
Нет в русской истории монарха, до такой степени оболганного. Злая карикатура, нарисованная отнявшей у него трон и убившей его женой, превратилась в государственный миф, загипнотизировала историков, дожила до наших дней и тиражируется сегодня в бездарных сериалах.
Голштинский принц Карл-Петер-Ульрих, крестившийся в России Петром Федоровичем, был внуком Петра I и занял престол по праву, в соответствии с волей своей тетки — императрицы Елизаветы Петровны. Смена царствования произошла без малейших осложнений, что само по себе уникальный случай для России XVIII века. Ни у кого из государственных мужей и иностранных государей не возникло и тени сомнения в легитимности наследования. Петр III стал первым русским царем, родившимся и воспитанным в Европе. От него произросла вплоть до последнего царствования родовая ветвь Романовых, которых авторитетные генеалогические справочники называют Гольштейн-Готторпами.
Да, он восхищался королем Пруссии Фридрихом II и его армией. И не он один. В популярной литературе прусское войско обычно изображают засильем бессмысленной муштры. Если бы муштра была бессмысленной, Фридрих не одержал бы в Семилетней войне блестящих побед, приводивших в трепет европейские дворы. Первое, что сделал Петр по восшествии на престол, — заключил мир с Пруссией, прекратив ненужную России и крайне тяжелую войну. И стал реформировать армию по прусскому образцу.
В самом начале царствования произошло освобождение политических узников, репрессированных веселой царицей Елизаветой. Из 20-летней сибирской ссылки вернулась несчастная Наталья Лопухина, за участие в мнимом заговоре заплатившая вырванным языком и публичной поркой, вернулись Миних, Бирон, бывший лейб-медик Лесток, множество других бывших царедворцев, состоявших в противоборствовавших придворных партиях… Всех простил новый государь, а иных, как фельдмаршала Миниха, снова призвал к себе и предложил высокие посты в государстве.
За амнистией последовал Манифест о вольности дворянства. Дворяне освобождались от обязательной военной или гражданской службы, могли выходить в отставку в любое время, выезжать за границу и поступать на службу к иностранным монархам. «Благородные мысли, — гласил манифест, — вкоренили в сердцах всех истинных России патриотов беспредельную к Нам верность и любовь, великое усердие и отменную к службе нашей ревность, а потому и не находим Мы той необходимости в рассуждении к службе, какая до сего времени потребна была».
Это была великая реформа. Отныне дворянин мог располагать своей жизнью по собственному усмотрению: заняться помещичьим трудом, посвятить свои досуги искусствам и наукам. Много ли написали бы Тургенев и Толстой, если бы были обязаны служить? «Из дворянского ядра вырастает русская интеллигенция — до конца связанная с этим сословием своими добродетелями и пороками», — писал об этой реформе Георгий Федотов.
Спустя два дня Петр подписал манифест об упразднении Тайной розыскных дел канцелярии — органа политического сыска, перед которым трепетали и «подлый народ», и высшие сановники государства. Учрежденная Петром I для следствия по делу царевича Алексея, канцелярия сразу же явила образец, которому в полной мере следовала сталинская машина террора, фабрикуя дела на ровном месте, пытками выбивая из подследственных признания и расценивая слова наравне с делами.
Вопреки распространенному заблуждению, Тайная канцелярия не располагала сетью вездесущих негласных осведомителей. Штат ее петербургской конторы составлял в 30-40-е годы XVIII века 14, а накануне ликвидации — 11 человек, финансирование было более чем скромным, да и жалованье сыщикам-бюджетникам постоянно задерживали. Главный ресурс политического сыска того времени заключался в доносительстве. Донос, он же извет, считался не только не стыдным, но достойнейшим поступком. Изветчик поощрялся материально. Недонесение считалось преступлением, причем доносить следовало в тот же день, как стало известно о дерзких речах или антигосударственном умысле. Империю охватила эпидемия доносительства. Клич «Слово и дело!», на который власти должны были реагировать немедленно, слышался из кабаков и казарм, частных домов и казенных присутствий. Крамола и злоумышление таились повсюду. Жена доносила на ненавистного мужа, брат — на сестру, слуги — на господ, каторжник — на тюремщика, ученик — на учителя. Сплошь и рядом доносы были ложными: доносили из мести или желания избавиться от наказания за другое преступление. «Слово и дело!» — кричал разоблаченный шулер и пойманный за руку вор. Доносили даже на самих себя. Доносительство развратило целые поколения.
И вот теперь император торжественно объявлял:
1) Вышепомянутая Тайная розыскных дел Канцелярия уничтожается отныне навсегда, а дела оной имеют быть взяты в Сенат, но за печатью к вечному забвению в Архив положатся.
2) Ненавистное изражение, а именно: слово и дело не долженствует отныне значить ничего; и Мы запрещаем не употреблять оного никому.
Впервые после Петра I Россия осталась без политического сыска.
Были еще указы о гласном суде, о веротерпимости и об отмене церковного надзора за личной жизнью подданных («о грехе прелюбодейном не иметь никому осуждения, ибо и Христос не осуждал»), о секуляризации церковных земель, запрещение Сенату жаловать крепостными душами и государственными землями…
Все это Екатерина II отменила. Подтвердила лишь ликвидацию Тайной канцелярии. Вместо нее учредила Тайную экспедицию во главе с «кнутобойцем» Шешковским. Она переписывалась с Вольтером и Дидро, а он допрашивал, как злодеев, русских просветителей Новикова и Радищева.
Есть мнение, что именно потому Петр III и проглядел заговор против себя, что лишился Тайной канцелярии. А разве тайная служба спасла кого-нибудь из царей от переворота? У Павла она была, и возглавлял его главарь заговорщиков граф Пален.
Да знал он о заговоре. Прекрасно знал, что жена ненавидит его и мечтает сесть на его место. Считал ниже своего достоинства заниматься слежкой. Да и был ли заговор? Была «гвардейская молодежь», погрязшая в пьянстве и разврате, которую Петр пытался заставить служить как полагается и выписал для вящего примера голштинские полки. Больше он никому не мешал и никого не обидел.
Вторично отменил зловещую контору Александр I. И не просто отменил, но и закрыл «к вечному забвению» все следственные дела, а всех отбывающих наказание по таким делам велел освободить и впредь вести подобные дела в порядке общей юрисдикции, как и полагается «в благоустроенном государстве».
Как он сам гордо писал в манифесте по случаю коронации:
…отвергнув ужасы Тайной Экспедиции, Мы исторгнули из заклепов ее все ее жертвы; уничтожив бесконечные следствия и суды над чиновниками и всякого звания людьми, вовлеченными в преступление заблуждением, случаем или порочными примерами, облегчили Мы судьбу их без ослабления силы закона, и в твердом уповании, что сей опыт благости послужит к исправлению и обратит на путь истины с него совратившихся.
Ну вот и получил декабристов, говорят современные охранители. Но Александр сам был либералом и в молодые годы разделял с будущими заговорщиками «юные забавы». Ему докладывали о «противуправительственных обществах». Он отвечал: «Не мне их карать!»
Политический сыск в России возродился при его брате Николае I, организованный уже на современный лад, в виде Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии — по французскому образцу, по заветам Фуше и Видока: с тайными информаторами и «добровольными помощниками», соглядатаями и агентами-провокаторами. Этот род деятельности достиг в империи высокой степени изощренности. А при Сталине аппарат государственного террора вернулся к методам Тайной канцелярии, но в неизмеримо большем масштабе.
«Принципиально нереформируемая организация», — сказал о КГБ Ельцин. И стал ее реформировать. Из идеи люстрации ничего не вышло. Начав свержением идола Дзержинского на Лубянке, он закончил тем, что посадил выходца из конторы на свое место. В наши дни у тайной полиции опять много работы — пышным цветом расцвела зубатовщина, вслед за лжеоппозиционными партиями появились псевдозеленые за Путина, активисты протестного движения ищут провокаторов в своей среде.
Это проклятье России. Неужели вечное?