Временно отбывший на родину посол США в Москве Майкл Макфол, выступая в вашингтонском Институте международной экономики Петерсона, рассказывал собранию о российских делах, проявляя при этом немалый дипломатический талант. Согласно радиостанции Би-би-си, посол сообщил, что «недавние протесты в России не нацелены на свержение нынешнего режима, а представляют собой пробуждение гражданского общества, когда люди выступают… за честные выборы и защиту своих прав».
Дотошный критик мог бы привести в качестве контрпримера много самых ниспровергательных речей последнего времени, но это был бы холостой выстрел. Мало ли кто что говорит. Поскольку у протестного движения нет ни структуры, ни организации, ни ответственности, ни телефона, куда в случае надобности можно позвонить с вопросом, то за высказывания, хотя бы самые радикальные, никто политически и не отвечает. Так что можно выбирать любые высказывания.
Для подтверждения своего тезиса об умеренности протестов логично выбирать именно умеренные высказывания, которые тоже имеют место. Тем более что и «пробуждение гражданского общества» тоже понятие крайне широкое, под которое с равным успехом можно подвести хоть Варфоломеевскую ночь, хоть заседание клуба декоративного собаководства.
Диалектическим было и сообщение посла о том, что, во-первых, «разговоры о нашем финансировании протестующих — неправда, неправда и еще раз неправда». Собственно, кто бы и сомневался, что это неправда. Но во-вторых, администрация Барака Обамы хочет создать фонд поддержки гражданского общества в России и Белый дом уже направил соответствующее предложение в конгресс США.
Вроде бы фонды создаются именно для финансирования, но и здесь можно возразить, что речь идет всего лишь о предложении создать, а сегодня и фонда-то еще никакого нет. Кроме того нигде не сказано, на что пойдут деньги создаваемого фонда. Может быть, на проведение в Вашингтоне серии банкетов, где будут пить за здоровье гражданского общества в России. В конце концов, как заметил князь Талейран, «язык дан дипломату для того, чтобы скрывать свои мысли».
Мысли о том, как проходит его служение в России, посол все же не скрыл, а, напротив, широко открыл: «Антиамериканизм и нападки на меня лично, честно говоря, меня шокировали. Мы не ожидали такого после всех усилий перезагрузки».
Что до антиамериканизма, то феномен это на редкость не новый, встречается в самых разных странах, и даже не сказать, чтобы в России он был так уж запредельно силен. Дипломат, отправляющийся за границу, мог бы и знать, что США не червонец, чтобы быть любезну всем, и уж точно не впадать от такого открытия в состояние шока.
Что же до личных нападок, то, прежде, чем поражаться таковым, можно было бы задаться вопросом, как обстоят с этим дела у других послов, аккредитованных в Москве. Ведь какие-то разногласия имеются у России не только с Америкой, но лично на послах это никак не отражается.
Причина того, что у китайского, японского, немецкого, французского и так далее, и так далее послов таких проблем не возникает, может быть, простой. Другие послы не занимаются столь активным пиаром собственной персоны в самых разных кругах страны пребываниях. Гораздо более широких, чем традиционные для посольского общения круги политические, дипломатические и экономические. И одного этого было бы достаточно — больше публичной активности, значительно отступающей от привычных дипломатических обычаев — больше и критики.
Но к этому добавляется еще и крайняя активность посла в социальных сетях, где вообще господствует панибратство и грубость нравов. Стиль общения в социальных сетях довольно примитивен, чинов-званий там разбирать не принято. Как говорится в известной поговорке: «Это Интернет, деточка, здесь могут и далеко послать».
Если вопреки дипломатическим обычаям чрезвычайный и полномочный посол начинает, грубо говоря, ходить по всяким заведениям, где нравы простые, вряд ли ему имеет смысл обижаться на то, что не все посетители этих заведений испытывают надлежащее почтение к его высокому званию. Не ходил бы посол в социальную сеть «Твиттер», другие его московские коллеги как-то же без этого обходятся, и было бы ему и счастье, и почет.