Итак, неизбежное случилось: Путин победил. Никто не предполагал иного. «Несистемная оппозиция» по инерции еще походит на свои митинги, покажет себя. Группы поддержки главного кандидата дадут им достойный отпор. Каждый отработает свое. А дальше – нам придется со всем этим жить. Жить в нашей старой, но теперь уже все стремительнее меняющейся стране.
Каков же главный, так сказать, неформальный итог прошедших выборов? Рискнем утверждать, что во всяком случаен для так называемых «патриотов» он в целом безрадостен.
Не раз уже говорилось о том, что представляет собой путинская система, созданная в «благословенные 2000-е». В течение 90-х годов сформировалось то, что привычно называть «патриотической оппозицией», ненавидевшей ельцинский режим, как антинародный, компрадорский и либеральный. Это был мейнстрим того не особо замысловатого, но искреннего и системообразующего большинства, которое ныне по инерции все еще в основном голосует за партию власти. Лидеры «патриотической оппозиции» тогда попытались дать идеологию и язык решительному неприятию губительных «реформ», что было свойственно большинству народа. Наглость и антисистемность «великой либерально-криминальной революции», то презрение к традициям и истории нашей страны, которое отнюдь не скрывалось ее вождями, заставили сплотиться самых разных людей, невзирая на их частные идеологические предпочтения. Газета «Завтра» стала рупором этой оппозиции, внутри которой сочетались порой такие идеологические течения, которые в другой реальности вряд ли могли стать союзниками. Однако все это многоцветье оппозиционной идеологической палитры, объединенной общим и достаточно расплывчатым чаянием того, что А. Проханов называет «пятой империей», помимо неприятия «малого народа» (воинствующей либеральной образованщины) и одиозного ельцинизма, базировалось все же на некоем мощном субстрате. В отличие от субстрата либерального, отнюдь не только ненависть к «ним» составляла его основу. Основу эту составляла историческая имперская память, в которой приверженность имперскому пути исторической России сочеталась с тоской по позднесоветскому социальному государству и достаточно расплывчатым комплексом «традиционных ценностей». С точки зрения последнего, особой разницы между людьми, ностальгирующими по императорской, дореволюционной России и теми, кому до смерти хотелось вернуться в тогда сосем еще недавнее советское время, по сути, не было. Здесь, в этом «неопатриотическом», неоконсервативном комплексе в полной мере зафиксировалось реальное состояние не раз за последние годы травмированного, но все еще живого и надеющегося на «лучшую долю» общественного сознания. В обостренно-конфронтационном варианте этот «мейнстрим» патриотической оппозиции выразился в знаменитом Фронте национального спасения (вынесем за скобки провокационно-агентурный момент, сыгравший столь важную роль в событиях 1993 года). «Сакральная жертва» героев Белого дома, отдавших жизни за торжество попранной справедливости, подспудно витала и витает до сих пор над всей пестрой и окончательно не оформленной, не нашедшей себя «патриотикой».
Ельцин был символом либеральной гнусности; виртуальный образ Путина был сформирован пиарщиками как принципиальная и полная противоположность этому «всех доставшему» негативу. Спортивен, воздержан, готов не сдаваться, а воевать и т. д. Патриотические лозунги были заимствованы – и в полной мере использованы новой властью. Ранее мы не раз уже анализировали суть того, что создалось в итоге. Умеренный, упорядоченный, введенный в «разумные рамки», лишенный губительных крайностей 90-х, прежний западническо-либеральный курс, прежняя комитетская утопия «национальной модернизации» и построения европейской гражданской нации (с непременным в таком случае «вхождением в Европу») в постиндустриальную глобалистическую эпоху, упакованные в традиционалистскую, патриотическо-державническую, консервативную оболочку – вот что такое путинизм в своем реальном, а не выдуманном содержании. Мечтательность и утопизм, характерные в целом для травмированного сознания «патриотов», а также отдельные, очень дозированные жесты новой власти в «нашу» сторону способствовали тому, что «объединенные патриоты», ранее ненавидевшие и готовые рвать на куски проклятого Ельцина, фактически полностью разоружились перед новой властью. А у той – весь «реал-политик» был связан не с «патриотизмом», служившим в основном для электорально-пиаровских, выборных целей, а с подлинным, настоящим «делом» – с прагматичным переделом собственности, с либеральными моделями «развития», с выстраиванием элитно-кланового консенсуса и непростых отношений с Западом, на чем, собственно, в реальности и держалась эта новая власть, вся система, созданная в 2000-е.
Новая власть взяла на вооружение патриотические лозунги, но это были именно лозунги, а не внятная политическая программа, не подлинный проект, полный реального понимания того, как преобразовать адекватно понятую сегодняшнюю реальность в соответствии с высшим идеалом, всегда составляющим, фигурально выражаясь, мозг и сердце всякого подлинного проекта. Все немногочисленные попытки такой проект создать, сформулировать не увенчались успехом. «Патриотизм» новой власти с самого начала носил поверхностный и эклектичный характер. (Эта эклектика в полной мере проявилась и в нынешних предвыборных статьях «консервативной» башни Кремля, вышедших за подписью Путина, где почти имперский вектор, заявленный в статье по национальному вопросу, парадоксально сочетается с вполне либеральным и глобалистским подходом к экономике, сформулированным в статье на экономические темы). Он, этот «патриотизм», как и во многом сознание самих патриотов, представлял собой в лучшем случае причудливый конгломерат мировоззренческих предпочтений, ощущений, а не стройное мировоззрение, заточенное на то, чтобы быть воплощенным в реальности. Властный субъект «опирался» на традицию и в этом смысле «позиционировал» себя как субъект, по природе своей консервативный. Но содержание традиции и всего этого «консерватизма» во многом оставались тайной для самого субъекта. Если бы «домовой» политтехнологической кухни путинской «Единой России» Владислав Сурков не сделал вообще ничего, он бы все равно навеки обессмертил себя своей знаменитой фразой, как нельзя лучше характеризующей наших патриотов от действующей власти: «Мы все консерваторы, но пока еще не знаем, что это такое». Собственно говоря, вина самой власти здесь вовсе не абсолютна: ибо таково было качество того реально существовавшего в стране патриотизма и консерватизма, «услугами» которого решили воспользоваться.
Самим же «патриотам», вновь выброшенным на обочину политической жизни, не оставалось ничего иного, кроме как продолжать связывать с «новой» властью свои патриотические ожидания, то есть в присущем для них стиле – просто мечтать.
И теперь, после очередной триумфальной победы Путина на президентских выборах, главный парадокс всей системы никуда не делся. Режим держится на поддержке стихийно-патриотического большинства. Именно оно, это большинство, органически чуждое соблазнов западническо-либеральных мечтаний, хотя уже во многом и подсаженное на иглу потребительского общества с его пассивной и абсолютно не созидательной психологией, является главной опорой, социальным базисом всей системы. Но все то, что можно с большой натяжкой назвать проектностью данного режима, все его реальные планы и замыслы, в свою очередь, не менее органически чужды глубинной «метафизике» этого большинства, тому стихийному комплексу традиционных ценностей, который пока еще скрепляет этот народ воедино. Таковы бесконечные и бесплодные разговоры о «национальной модернизации» с помощью волшебной палочки олигархических денег, которые нарастают тем сильнее, чем дальше мы от нее находимся. Такова мания вступления в ВТО и реформы армии под стандарты НАТО. Таковы губительные реформы в образовательно-научной сфере, последовательно подрывающие реальную основу для этой самой модернизации. Социальная энергия никуда не девается, она бродит в недрах народа, надеясь когда-нибудь быть востребованной. Она выплескивается в бандитизм, бессмысленную жестокость, немыслимую ранее волну суицидов, беспробудное пьянство, наркоманию. Когда «припекает», ее востребуют (и вдруг оказывается, что умеют!) – и тогда она являет миру удивительные примеры настоящего, по-русски чудесного героизма и подвижничества. Так было в двух чеченских войнах с их моральной вершиной – подвигом шестой роты. Так бывает всякий раз, когда народ слышит от «власти» этот таинственно-знакомый и востребующий его глубинные силы зов. Так случилось и теперь, когда причудливый и столь напугавший многих морок «оранжевой революции» рассеялся, как дым перед лицом тех, кого либеральные борзописцы с присущим им изяществом поспешили наименовать «анчоусами».
Но все многоцветье реальной политической борьбы – протекает в совершенно другой плоскости. Все партии, которые жаждут быть зарегистрированными – формулируют сугубо либеральные программы. Все те, кто с нагловатой уверенностью претендует на роль гражданского общества и «креативного класса», выступает с либеральных позиций. Ни одной внятной «патриотической» программы, ни одной уверенно заявившей о себе патриотической организации мы в ходе начавшегося в России нового этапа политической борьбы и общественно-политического развития, в ходе развернувшейся на наших глазах борьбы за власть не увидели. Либералов подавляющее меньшинство, но они – везде и продолжают властно диктовать стране и народу свою волю. Патриотов, стихийных консерваторов явное большинство, и на них, по сути, держится все, но они, как и ранее, не дерзают выступить на политической арене в виде самостоятельной силы, продемонстрировать ресурс, возможности, независимость, способность к внятному и прагматичному диалогу с «властью» с позиций всех этих столь необходимых в политике качеств и самое главное – с позиций своего проекта. «Патриоты» в своем подавляющем большинстве все еще не дозрели до самостоятельной роли не то чтобы в какой-то ситуативной борьбе (до нее они тоже не дозрели), но – в истории, и это – главный урок прошедших в стране политических баталий.
В патриотической среде все еще преобладает биполярная схема: либо за «оранжевых», в либеральную революцию, либо – бездумное охранительство, «безоговорочная поддержка» действующей власти. Надо ли говорить, что саму «власть» это вполне устраивает. «Патриоты», в отличие от своих прагматичных и циничных антиподов, ловят каждый жест, каждое изменение лица властного субъекта. Но сам этот субъект вряд ли воспринимает их как самостоятельную политическую силу, имеющую, что предъявить ему и всему обществу, претендующую на некую самоценность в политическом процессе. Вина носителя власти здесь весьма относительна: как можно воспринимать в качестве субъекта того, кто сам к этому отнюдь не стремится, а если и стремится, то как-то несерьезно, сводя политику к столь привычным для «патриотов» диванным посиделкам, именуемым то «конференциями», то «круглыми столами»!
Для меня главный итог выборов, про который некоторые из патриотических публицистов сейчас говорят: «Мы победили», заключается отнюдь не в оценке проигравших на данный момент «оранжевых» или реальных победителей – Путина и его команды, а в несомненном диагнозе, который стоит поставить самим себе: «мы» (то есть патриотический бомонд) проявили полную неадекватность и неспособность работать в реальной политике.
Вся эта безрадостная реальность рождает несколько, на наш взгляд, достаточно очевидных соображений. Во-первых, бесспорная победа «царя», неожиданная для ряда его политических оппонентов, надеявшихся хотя бы на второй тур (то есть на московский результат выборов для всей России), обусловлена не только грамотными действиями его пиарщиков, помощью отдельных энтузиастов (Кургинян) и в решающей степени – поддержкой стихийно консервативного большинства народа (в либеральной терминологии – «анчоусов»). Парадоксальным образом эта поддержка не в последнюю очередь была активизирована действиями оппонентов Путина, тех самых «оранжевых», которые предпринимали поистине нечеловеческие усилия, чтобы его победы не допустить. Как хорошо сформулировал один политолог, «у меня много претензий к Путину, но я как-то сразу все их забываю, когда вижу лицо Сванидзе». Во-вторых, главная проблема нынешней социально-политической ситуации в России осталась вполне старой. И заключается она в том, что глубинная энергия народа остается по большому счету все-таки невостребованной, «не освоенной» никем из действующих политиков, хотя отдельные попытки (например, со стороны нацдемов) и предпринимаются. Несомненно, что социальная инерция большинства спасла Путина в последний раз. Теперь придется всерьез «лечить» свою же систему, которая до сих пор строилась почти исключительно на основе элитно-кланового консенсуса. Придется отказаться от давней комитетской «спецтехнологии» – сливания в песок русской энергии, последовательного развала малейшего намека на созидательное русско-имперское движение, что преобладала в «реал-политик» любимого ведомства на протяжении последних десятилетий. И поскольку лучшие силы русского патриотического движения разгромлены, и надежда на мало дееспособный, квелый и пассивный, сильно засоренный бросовой агентурой нынешний патриотический бомонд плохая, заново выстраивать это движение, как ни парадоксально, придется, видимо, «сверху». Эта «консервативная революция» – главная задача Путина на ближайший, только что отвоеванный президентский срок.
Один из главных парадоксов нынешней ситуации, перед лицом которого стоит, как это ни странно, безумно одинокий Путин, заключается в необходимости сформировать (или поспособствовать формированию) независимого от самого себя, от «верховной власти» подлинно патриотического гражданского общества, которое в нужный момент сумело бы всерьез поддержать изменившуюся «власть», как самостоятельная и самоценная, знающая себе цену сила, а не как беспомощно поддакивающая подстилка, которую, использовав, можно и выкинуть. Если этот вектор востребованности социальной энергии самого народа, а не жалкого бомонда «патриотики» будет «властью» проявлен, и проявлен решительно, подлинные лидеры рано или поздно также проявятся. Для этого, конечно же, потребуется и решительный пересмотр той либеральной направленности современной российской политики, о которой говорилось выше. Обе стороны процесса, и «власть», и та часть патриотов, которая еще сохранила какую-то дееспособность и адекватность, должны обоюдно понять очень простую истину: реальная политика – не предвыборный митинг. Пиаровские технологии здесь не работают. Повторяемая многими мантра про «Путина, который должен опереться на патриотов», предполагает, что та субстанция, на которую предлагается опереться, должна обладать некой твердостью, способностью к сопротивлению, а не быть беспомощной ватой, на которую в принципе опираться невозможно.
Сокровенные смыслы, архетипы народного сознания, все еще действующие в его глубине, должны быть актуализированы самыми решительными действиями. Грубо говоря, властному субъекту и всем нам пора осознать, что время Суркова проходит, наступает время Ивана Ильина и Константина Леонтьева. Понять, что реальный путь подлинного развития только один – это опора на естественные, органичные силы народа, его глубинную созидательную энергию, а не попытка вновь, в очередной раз реализовать в «этой стране» очередную утопию. Традиция – жива, она есть и ждет своего часа, когда ее творческие потенции будут вновь востребованы, вызваны на поверхность истории, и не может быть предметом отвлеченного постмодернистского конструирования каких-то «политтехнологов». Подлинный государь – это тот, кто слышит ее таинственный вечный зов.
Скажу сразу, мне лично мало верится в возможность такой эволюции действующего властного субъекта. Но если этого не произойдет, то в весьма скором времени, в ходе реализации нового этапа непопулярных в народе либеральных реформ на фоне второй волны мирового экономического кризиса (что предполагает сильное понижение уровня достигнутого в последние годы, пусть и весьма относительного, социального благополучия) властному субъекту придется иметь дело уже не с «хомячками» и «крольчатами» либерально-оранжевого «болота». Социальная энергия большого народа, в очередной раз не востребованная «властью», может обернуться против нее и быть «оприходованной» либералами, которые почувствуют, что час нового Февраля, наконец, пробил. И вот тогда мало не покажется никому. В этом смысле развеянный только что морок «оранжевой революции» побуждает думать, что сравнение нынешней ситуации с революцией Февральской, которым многие так увлеклись, все-таки преждевременно. Скорее мы только что пережили 1905-й год.
Гадать о будущем – неблагодарное дело. Но пока торжествующие восклицания некоторых патриотов на тему о «нашей победе» представляются, в силу всего вышеизложенного, не вполне адекватными реальности. Это пир победителей, сильно отдающий пиром Пирра. Мы победили? Значит, готовьтесь. Готовьтесь защищать социальные права народа, которые очень скоро окажутся под угрозой. Готовьтесь вновь противостоять принятию людоедских законов, подрывающих образование и науку, здравоохранение и культуру, армию и безопасность. Готовьтесь отстаивать права родителей, у которых ювенальные органы под надуманными предлогами отбирают детей. Снова будьте готовы защищать наши православные святыни, которые все чаще подвергаются поруганию. Эйфория «победы» скоро закончится, начнется (точнее, продолжится) проза жизни. И МЫ ПОЙДЕМ К НОВЫМ ПОБЕДАМ.